миты были просто потрясающими в своей способности вытягивать для нас важную информацию.
Похититель позвонил на следующий вечер и на этот раз попал на двадцатиоднолетнюю сестру Шери Доун. С момента исчезновения девушки прошло четыре дня. Он сообщил детали похищения, сказав, что притормозил рядом, когда она остановила машину у почтового ящика, дружески с ней заговорил, сделал несколько ее фотографий, а потом под дулом пистолета затолкал ее к себе в салон. В ходе этой и другой бесед его поведение менялось от внешне дружелюбного до жестокого, а временами он вроде как сожалел, что «все вышло из-под контроля».
Он продолжал:
– Значит, в четыре пятьдесят восемь… Нет, подождите. В три десять в субботу первого июня, да, она написала то, что вы получили. В четыре пятьдесят восемь в субботу первого июня мы стали одной душой.
– Стали одной душой, – повторила Доун.
– Что это означает? – спросила Хильда, стоявшая рядом.
– Пока никаких вопросов, – отрезал он.
Но мы знали, что он имел в виду, несмотря на его заверения, что «благословение совсем близко» и что Шери вернется на следующий вечер. Он даже сказал Доун вызвать скорую, чтобы та была наготове.
– Вы получите инструкции, как нас найти.
Мы в Куантико считали самой важной частью этого разговора его замечание о времени: 16:58, потом 15:10. Наши предположения подтвердились, когда в полдень следующего дня Хильде поступил новый звонок:
– Слушайте внимательно. Поезжайте по шоссе 378 до развязки. Оттуда – на съезд на Просперити, полторы мили прямо и потом направо по указателю «Муз-Лодж 103», еще четверть мили, и поворот к домику с белой отделкой. Сверните на задний двор, мы будем в шести футах оттуда. Бог избрал нас.
С этими словами он повесил трубку.
Шериф Меттс прослушал запись; инструкции вывели его прямо к трупу Шери Смит в восемнадцати милях от Колумбии в соседнем округе Салуда. На трупе была желтая футболка и белые шорты, в которых девушку видели в последний раз. Сильная степень разложения подсказала шерифу и коронеру, что она мертва уже несколько дней – наверняка с 16:58 1 июня. Состояние тела не позволяло установить ни причину смерти, ни факт сексуального насилия.
Однако Джим Райт, Джон Уокер и я были убеждены, что убийца поддерживал в родных девушки надежду на ее возвращение специально, чтобы выиграть время и дать уничтожиться важнейшим криминалистическим уликам. На лице и волосах Шери остались следы от скотча, но саму ленту сняли – еще одно указание на планирование и организованность. Такими организованными преступники не начинают, а это говорило, что мы имеем дело с человеком искушенным и уже взрослым, который возвращался на место, где оставил труп, ради получения сексуального удовлетворения. Только когда тело разложилось до такой степени, что любого вида «отношения» стали невозможны, он перестал к нему приезжать.
Само по себе похищение средь бела дня в тихом жилом районе требовало немалой ловкости и опытности. Мы примерно определили его возраст в диапазоне от 28 до 33 лет, причем я склонялся к верхнему пределу. Из-за жестоких «игр разума», которые он вел с семьей, мы решили, что он, скорее всего, был женат – недолго и неудачно. В настоящее время он живет либо один, либо с родителями. У него могла быть история предыдущих правонарушений – нападений на женщин или по меньшей мере телефонных звонков с домогательствами. Если он раньше убивал, то детей или маленьких девочек. В отличие от большинства серийных убийц, этот не стал бы охотиться на проституток, потому что они его пугали.
Точные инструкции и поправка относительно времени дали нам еще несколько важных подсказок. Он тщательно проследил и записал маршрут. Убийца возвращался к трупу несколько раз и сделал точные измерения. Когда он позвонил семье, то читал инструкции с листа. Он понимал, что ему надо как можно скорее закончить и повесить трубку. Несколько раз во время телефонных переговоров он, если его перебивали, терял мысль и начинал все сначала. Кем бы он ни был, этот человек имел ригидную психику, отличался крайней скрупулезностью и навязчивым стремлением к порядку. Он постоянно делал записи, на все составлял списки и если сбивался, то терял нить размышлений. Мы знали, что к месту похищения Шери он подъехал на машине. Судя по типу личности, я предположил, что его машина должна быть чистой, в хорошем состоянии, трехлетней или новее. В общем и целом это был человек, чье недовольство окружающим миром постоянно конфликтовало с глубинной неуверенностью в себе и ощущением собственной неадекватности.
В подобных случаях место преступления является частью психологической картины убийства. География преступления указывала, что убийца местный и провел здесь большую часть жизни. Для тех вещей, которые он хотел сделать с Шери, а потом с ее телом, ему нужно было достаточно времени в укромном месте, где он мог быть уверен, что его не потревожат. Только местный мог знать, где найти такие места.
Отдел анализа сигнала в Инженерном департаменте ФБР сообщил нам, что искажение голоса преступнику обеспечивало устройство под названием «контроллер варьирования скорости». В полевые офисы по всей стране полетели телетайпные запросы: требуется помощь в отслеживании производителей и продавцов таких контроллеров. Мы предполагали, что у НС может быть образование в сфере электрики, а работать он может в строительстве или ремонте.
На следующий день, когда Боб Смит в похоронной конторе договаривался о последних деталях погребальной церемонии для своей дочери, убийца опять позвонил, на этот раз за счет абонента, и попросил к телефону Доун. Он сказал, что собирается сдаться властям завтра утром и что фотографии Шери возле почтового ящика, которые он сделал, будут пересланы семье Смит. Убийца жалобно попросил у Доун и всей семьи прощения и сказал помолиться за него. Кроме того, он намекнул, что вместо того, чтобы сдаться полиции, может покончить с собой, плаксиво пожаловавшись:
– Все это вышло из-под контроля, а я только хотел заняться любовью с Доун. Я следил за ней…
– С кем? – перебила его Доун.
– С… о, прошу прощения, с Шери, – поправился он. – Я следил за ней пару недель, и вот, да, все вышло из-под контроля.
Это был первый из нескольких случаев, когда он перепутал сестер, и немудрено: хорошенькие бойкие блондинки, они были похожи как две капли воды. Фотография Доун в последние дни постоянно мелькала в газетах и на телевидении, и то, что привлекло его в Шери, очевидно, относилось и к Доун. Помню, как тошно было слушать эту садистскую, полную жалости к себе речь убийцы. Но тогда мне стало ясно – как бы холодно и расчетливо это ни звучало, – что Доун можно использовать как наживку для поимки преступника.
В тот же день он позвонил ведущему местного телевидения Чарли Кейсу и повторил, что хочет сдаться, а популярному Кейсу предложил выступить своим «посредником» и пообещал дать эксклюзивное интервью. Кейс его выслушал, но, проявив разумность, ничего не обещал.
В первую очередь, сказал я Льюису Маккарти по телефону, сдаваться он не собирается. И кончать с собой тоже. Он сказал Доун, что является «другом семьи», потому что в своем психопатическом помрачении хочет, чтобы Смиты его понимали и сочувствовали ему. Мы не верили, что он знаком с семьей; это была лишь часть его фантазии, что он близок к Шери и любим ею. Он абсолютный нарцисс, и чем дольше это будет продолжаться, сказал я Маккарти, чем больше реакции он будет получать от семьи, тем более спокойным и переносимым станет для него весь этот опыт. И он опять убьет – кого-то, похожего на Шери, если сможет найти, или просто случайную жертву, если не сможет. Главное во всех его поступках сейчас – это власть: манипулирование, доминирование и контроль.
Вечером того дня, когда состоялись похороны Шери, он опять позвонил и разговаривал с Доун. Извращенный садист, он попросил оператора сказать Доун, что звонок за счет абонента – от Шери. И снова он заявлял, что собирается сдаться, а потом перешел к жутко прямолинейному и банальному описанию ее смерти:
– В общем, с часов двух до момента, когда она умерла в четыре пятьдесят восемь, мы много говорили, и она сама выбрала время. Она сказала, что готова отправляться, а Господь готов принять ее своим ангелом.
Он описал, как занимался с ней сексом, и сказал, что позволил ей выбрать способ умереть: пуля, передозировка или удушение. По его словам, она выбрала последнее, и он ее задушил, замотав скотчем нос и рот.
– Зачем вам надо было ее убивать? – в слезах спросила Доун.
– Все вышло из-под контроля. И испугался, потому что… о, бог его знает, Доун. Я сам не знаю почему. Да простит меня за это Господь. Я надеюсь, что смогу все это исправить или Он пошлет меня в ад и я буду там остаток моей жизни, но я не сяду в тюрьму или на электрический стул.
И Доун, и ее мать просили этого человека предаться в руки Господа и не убивать себя. Мы в моем отделе были чертовски уверены, что он не сделает ни того ни другого.
Спустя две недели после исчезновения Шери Смит Дебра Мей Хлемик была похищена из дворика перед родительским домом на колесах в округе Ричленд в двадцати четырех милях от дома Смитов. Ее отец находился в доме, в нескольких метрах от нее. Сосед сказал, что видел, как подъехала машина, оттуда вылез человек и заговорил с Деброй, а потом внезапно схватил ее, затолкал в салон и сорвался с места. Сосед и мистер Хелмик тут же бросились в погоню, но машина уже скрылась. Как Шери, Дебра была хорошенькой голубоглазой блондинкой. В отличие от Шери, ей было всего девять лет.
Шериф Меттс организовал еще одну облаву в попытке найти ее. Тем временем я понял, что меня все это достало. Когда занимаешься тем, чем занимались мы в моем отделе, приходится сохранять дистанцию и объективность, чтобы не сойти с ума. И как ни тяжело было сделать это в случае со Смит, последнее кошмарное похищение сделало такую дистанцированность практически невозможной. Маленькой Дебре Хелмик было всего девять – ровесница моей дочери Эрики, тоже голубоглазой блондинки. Моей второй дочке, Лорен, едва исполнилось пять. Помимо гнетущего, жуткого ощущения «это мог быть мой ребенок», мне приходилось бороться еще и с вполне оправданным желанием приковать детей к себе наручниками и ни на секунду не выпускать их из виду. Когда повидал то, что я, приходится постоянно подавлять в себе это желание, чтобы все-таки давать детям жизненно необходимую свободу.