Код Алабамы – 205, а 837 – это узел в Хантсвилле. В сотрудничестве с отделом безопасности компании «Саутерн белл» эксперты прошлись по всем десяти возможным номерам в Хантсвилле, а потом перепроверили их на связи с регионом Колумбия – Лексингтон. На один поступали многочисленные звонки из дома всего в пятнадцати милях от Смитов за несколько недель до похищения Шери. Это пока что была наша самая многообещающая зацепка. Информация из муниципалитета гласила, что дом принадлежит супружеской паре средних лет Эллису и Шерон Шеппард.
Вооруженный этими сведениями, Маккарти захватил нескольких заместителей и помчался к Шеппардам. Супруги оказались очень симпатичными и дружелюбными, но, помимо того, что пятидесяти-с-чем-то-летний Эллис работал электриком, ничто в нем не соответствовало нашему профилю. Шеппарды были счастливо женаты уже много лет, и под характеристики убийцы Эллис нисколько не подходил. Супруги признавали, что звонили в Хантсвилл, где их сын служил в армии, но объясняли, что их не было в городе, когда произошли оба страшных убийства. После стольких надежд мы были сильно разочарованы результатом.
Однако Маккарти достаточно проработал с нами и был убежден, что профиль точен. Он изложил его Шеппардам, а потом спросил, не знают ли они кого, подходящего под описание.
Они переглянулись, мгновенно все поняв. И в один голос сказали – Ларри Джин Белл.
Отвечая на осторожные вопросы Маккарти, они рассказали заместителю шерифа о Белле все, что знали: слегка за тридцать, разведен, сын остался с бывшей женой, застенчивый, полный, работает на Эллиса – занимается электропроводкой. Скрупулезный и организованный, присматривал за домом полтора месяца, пока Шеппарды уезжали, после чего вернулся к родителям, у которых сейчас живет. Шерон Шеппард вспомнила, что записала телефонный номер сына в блокноте для Джина, как они его называли, на случай, если с домом что-то случится в отсутствие хозяев. Теперь, оглядываясь назад, они вспоминают, как он встречал их в аэропорту: Джин только и говорил, что о похищении и об убийстве девочки Смит. А еще их удивила его внешность: он явно похудел, был небрит и выглядел крайне возбужденным.
Маккарти спросил мистера Шеппарда, есть ли у него пистолет. Он хранил дома 38-й калибр – в целях обороны, как выразился сам. Маккарти попросил посмотреть оружие, и Эллис покладисто отвел его туда, где хранил пистолет. Но на месте его не оказалось. Двое мужчин обыскали весь дом и наконец нашли оружие – под матрасом на кровати, где спал Джин. Пистолет был заряжен, и его недавно заклинило. Также под матрасом лежал журнал «Хастлер» с красивой блондинкой, связанной веревками и растянутой в позе морской звезды. Когда Маккарти проиграл супругам фрагмент телефонного разговора убийцы с Доун, Эллис сразу же ответил, что это голос Ларри Джина Белла: «Никаких сомнений, это он».
Около двух часов ночи Рон Уокер постучался в мою дверь и поднял меня с постели. Ему только что позвонил Маккарти, сказал о Ларри Джине Белле и просил нас немедленно ехать к нему в офис. Мы сопоставили показания супругов и профиль. Удивительно, насколько они совпадали. На фотографиях шерифа легко отыскалась машина Белла, проезжавшая мимо кладбища и могилы Шери; водитель из нее не выходил.
Меттс планировал арестовать Белла, когда тот поутру отправится на работу, и хотел посоветоваться со мной насчет ведения допроса. За офисом стоял трейлер департамента шерифа, который на выездных операциях использовали как мобильный штаб. Я предложил быстро превратить его в штаб-квартиру «оперативно-следственной группы» по этому делу. На стены прилепили фотографии и карты с местами преступлений, а столы завалили кучами папок и материалов дела. Я порекомендовал рассадить в трейлере суровых полицейских, чтобы те с занятым видом копались в бумагах, создавая у преступника ощущение, что против него собрана целая куча доказательств.
Мы сразу предупредили, что добиться признания будет нелегко. В Южной Каролине действовала смертная казнь, и в любом случае этого парня ожидал долгий тюремный срок за растление малолетних и убийство – не лучшая статья для того, кто ценит свою жизнь и телесную неприкосновенность. Мне казалось, стоит предложить ему какую-то возможность сохранить лицо: либо переложив часть вины на самих жертв, каким бы возмутительным это ни казалось следователям, либо позволив ему избрать невменяемость стратегией защиты. Обычно обвиняемые, не видя другого выхода, цепляются за такую возможность, хотя присяжные редко на это ведутся.
Заместители шерифа арестовали Ларри Джина Белла рано утром, когда он выходил из родительского дома, отправляясь на работу. Джим Меттс внимательно следил за его лицом, когда его вводили в трейлер «оперативной группы».
– Он стал белым как полотно, – отчитался шериф. – С точки зрения психологии мы указали ему перспективу.
Беллу зачитали права, и он дал согласие поговорить со следователями.
Его допрашивали большую часть дня, пока мы с Роном ждали в офисе Меттса, получая сводки о ходе допроса и советуя, что делать дальше. Тем временем заместители шерифа, вооруженные ордером на обыск, перекапывали дом Белла. Как мы и предсказывали, его обувь была выстроена в рядок под кроватью, стол тщательно прибран, даже инструменты в багажнике трехлетней, содержавшейся в отличном состоянии машины лежали в строгом порядке. На столе мы нашли инструкции, как доехать до дома родителей, написанные ровно в той же манере, что те, которые он давал, когда описывал, где искать тела Смит и Хелмик. Как ожидалось, у него нашли кучу БДСМ-порнографии. Криминалисты обнаружили на кровати Белла волосы, совпадавшие с волосами Шери, а штамп с девизом, стоявший на последнем письме Шери, совпадал с тем, что нашли в ящике стола. Когда его фотографию показали в теленовостях, свидетель похищения Дебры Хелмик сразу же его узнал.
Мы быстро выяснили биографию преступника. Как мы и предсказывали, он с детства участвовал в инцидентах сексуального характера, а в двадцать шесть лет пытался затолкать в свою машину девятнадцатилетнюю замужнюю женщину, угрожая ножом. Чтобы не сесть в тюрьму, он согласился на курс психотерапии, но бросил его после двух сессий. Пять месяцев спустя он снова пытался посадить в машину девушку, студентку колледжа, угрожая пистолетом. За это Белл получил пятилетний срок и вышел по УДО через двадцать один месяц. Находясь на УДО, он сделал около восьмидесяти звонков с сексуальными домогательствами десятилетней девочке. Белл признал себя виновным и получил лишь продление испытательного срока.
Но у нас в трейлере Белл не заговорил. Он отрицал причастность к преступлениям, признавая только, что интересовался ими. Даже после того, как ему проиграли пленки, он не изменил свою позицию. Примерно через шесть часов Белл сказал, что хотел бы поговорить с шерифом Меттсом лично. Меттс вошел и снова напомнил ему о правах, но сознаваться Белл не собирался.
И вот ближе к вечеру мы с Роном сидим в офисе шерифа, когда входят Меттс и окружной прокурор Дон Майерс (в Южной Каролине его должность называется «окружной обвинитель») вместе с Беллом. Белл – толстый, рыхлый – сильно смахивает на человечка из теста из рекламы «Пиллсбери». Мы с Роном оба удивлены; Майерс обращается к Беллу с каролинским акцентом:
– Знаете, кто эти парни? Эти парни из Ф-Б-Р. Понимаете ли, они составили профиль, и вы к нему подходите тютелька в тютельку! И вот теперь они хотят с вами немного поговорить.
Они усадили его на белый диван у стены, сами вышли, а нас оставили с Беллом наедине.
Я присаживаюсь на край стола прямо напротив Белла, Рон встает за мной. На мне та же одежда, в которой я поутру вышел из мотеля: белая рубашка и почти такие же белые брюки. Я называю это моим костюмом Гарри Белафонте[17], но в том контексте, в белой комнате с белым диваном, я выглядел как в больнице – а может, и на том свете.
Я начинаю излагать Беллу кое-какие детали из нашего исследования серийных убийц и ясно даю понять, что хорошо знаком с мотивацией тех, кто совершает подобные преступления. Я говорю ему, что он может отрицать совершенные убийства, потому что пытается подавить мысли, не дающие ему покоя.
Я говорю:
– Ходя по тюрьмам и расспрашивая всех этих людей, мы выяснили, что никто не знает о них правды. Когда совершается преступление вроде такого, для человека, который его совершил, начинается настоящий кошмар. У него ведь и так куча стрессов – финансовые проблемы, проблемы в браке или с девушкой…
Я говорю, а он кивает, как будто у него эти проблемы и правда есть.
Я продолжаю:
– Дело в том, Ларри, что, когда ты попадешь в суд, адвокат вряд ли захочет вызывать тебя для дачи показаний и у тебя не будет возможности все объяснить. Все, что они будут знать, – это плохая сторона тебя. Только плохое. Только тот факт, что ты – хладнокровный убийца. А мы, повторяю, узнали, что очень часто для людей, совершающих преступления, это что-то вроде ночного кошмара и когда они просыпаются утром, то сами не могут поверить, что и правда это сделали.
И опять, пока я говорю, Белл утвердительно кивает.
Я не спрашиваю его напрямую, убивал он или нет, потому что знаю: если спрошу, он будет все отрицать. Поэтому я наклоняюсь к нему и говорю:
– Когда ты впервые пожалел о том, что сделал, Ларри?
А он отвечает:
– Когда я увидел фотографию и прочел в газете статью, как семья молилась на кладбище.
Тогда я говорю:
– Ларри, сейчас, когда ты здесь сидишь, ты можешь сказать, что сделал это? Ты мог это сделать?
В подобной обстановке мы стараемся не употреблять обвинительных или резких формулировок вроде убил, преступление и убийство.
Он смотрит на меня со слезами на глазах и отвечает:
– Все, что я знаю, что Ларри Джин Белл, сидящий здесь, не мог этого сделать, но плохой Ларри Джин Белл мог.
Я знал, что это максимум, к которому мы можем приблизиться, если говорить о признании. Но Дон Мейерс хочет, чтобы мы попробовали еще кое-что, и я соглашаюсь. Он считает, если Белл встретится лицом к лицу с матерью и сестрой Шери, признание может вырваться спон-танно.