не, Унабомбера поймали бы на много лет раньше.
Как правило, угрозы о заложенной бомбе оказываются обычным вымогательством, направленным против конкретного человека или группы людей. В середине 1970 года с угрозой о заложенной бомбе позвонили президенту одного банка в Техасе.
В длинной, путаной расшифровке звонка вымогатель говорил, что, когда за несколько дней до того в банк приходили техники из компании «Саутвест белл», это были на самом деле его люди. Они заложили бомбу, которую он может активировать с помощью микроволнового устройства, но не сделает этого, если президент выполнит его требования.
Дальше начинается самая жуткая часть. Он заговаривает о жене президента Луизе. Она ездит на кадиллаке, утром отправляется туда, потом сюда и так далее. В панике президент велит своей секретарше позвонить по другой линии ему домой: он знает, что жена должна быть там. Никто не отвечает. Теперь он верит вымогателю по-настоящему.
Далее шантажист выдвигает денежные требования: использованные купюры, от десятки до сотни. Никакой полиции, мы легко опознаем их машины, даже без символики. Скажите секретарше, что отъедете с работы минут на сорок пять. Ни с кем не связывайтесь. Перед отъездом мигните светом в своем кабинете три раза. Мои люди будут ждать этот сигнал. Деньги оставьте в машине, припаркуйте ее на обочине в указанном месте – там оживленное движение, – не глушите мотор и не гасите фары.
В данном конкретном случае не было никакой бомбы и никакого похищения – просто сообразительный мошенник выбрал подходящую жертву. Каждая деталь в его сценарии имела свою цель. Время он выбрал, потому что телефонная компания недавно работала в банке – он мог с легкостью выдать их за своих сообщников. Всем известно, что, когда телефонная компания занимается техническими работами, никто не понимает, что они делают, и не смотрит за ними, поэтому вполне можно поверить, что они заложили бомбу.
Зная, что президент банка позвонит жене, вымогатель сам позвонил ей с утра, сказал, что он из «Саутвест белл» и что к ним поступают жалобы о телефонных звонках с домогательствами из ее района, так что сейчас они пытаются отследить хулигана и просят в промежутке с полудня до двенадцати сорока пяти не брать трубку, если телефон зазвонит, потому что проводится операция по отслеживанию и поимке.
Требование оставить деньги в машине с включенными фарами и работающим двигателем было, пожалуй, самой изобретательной частью плана. Президент подумал, что фары – это часть сигнала, но на самом деле они обеспечивали вымогателю возможность выкрутиться. Несмотря на предупреждение не обращаться в полицию, вымогатель знал, что жертва, скорее всего, все равно туда позвонит, а самое опасное для шантажиста всегда получение денег, и он имел все основания предполагать, что его будут поджидать. При данном сценарии, если вымогателю не повезет и полицейские схватят его в машине, он сможет сказать, что шел по оживленной улице, увидел машину с горящими фарами и работающим мотором, решил побыть добрым самаритянином и заглушить автомобиль. Полиции нечего будет ему предъявить; даже если его схватят с деньгами, у него будет убедительное оправдание для нахождения в машине, и он сможет сказать, что нашел пакет там, на сиденье, и собирался отдать его полицейским.
Для вымогателя такая схема – выстрел наудачу. У него есть сценарий, в который остается добавить лишь несколько деталей. Если сегодняшняя жертва не купится, можно попробовать с другой на следующий день. Однажды кто-нибудь из них заглотит наживку, и он получит приличный куш, не утруждаясь похищением или закладкой бомбы. В подобных случаях сам сценарий – уже неплохая улика, потому что преступник будет использовать его и дальше, при следующих попытках. Ему хорошо известно, что при соблюдении нескольких простых условий его жертвой может стать кто угодно.
Того человека в конце концов удалось выследить и отправить под суд. Он оказался бывшим диск-жокеем, сообразившим в поисках легких денег пустить в ход свой дар убалтывать людей.
Какая разница между таким типом личности и тем, кто действительно идет на похищение? Оба гонятся за наживой, поэтому ни один не станет открывать жертве свою личность без крайней необходимости, ведь убийство не входит в его планы. Принципиальная разница в том, что настоящему похитителю обычно нужен тот, кто поможет эти планы осуществить, и если простой вымогатель – это ловкий мошенник, то похититель – настоящий социопат. Убийство жертвы не входит в его намерения, но он готов на это пойти ради своей цели.
Стив Мардиджан участвовал в деле вице-президента корпорации «Эксон», похищенного со двора его дома в Нью-Джерси с целью выкупа. При похищении его случайно ранили в руку. Похитители – бывший охранник компании с женой – все равно его увезли и держали раненого (да еще и с больным сердцем) в ящике, где он и умер. Причина использования ящика – или его эквивалента – в том, что похитители стараются как можно меньше вступать в контакт с жертвой, чтобы не видеть в ней человека. В данном случае похитители выразили свои сожаления в связи с исходом дела; они напирали на то, что на преступление их толкнуло отчаянное положение. Однако они не колеблясь осуществили свой план. Оба были готовы рискнуть жизнью другого человека для реализации своего эгоистичного замысла, а это и есть одно из свойств социопатического поведения.
Как бы ужасно это ни звучало, в отличие от некоторых других тяжких преступлений, похищение крайне трудно совершить, оставшись непойманным; следователю в данном случае важно сохранять здоровый скепсис и тщательно изучить виктимологию и предпреступное поведение. Признавая тот факт, что жертвой может стать любой, следователь должен поставить перед собой вопрос: почему именно эта конкретная жертва?
Несколько лет назад мне домой позвонили среди ночи. Детектив из Орегона рассказал мне о молодой женщине, оканчивавшей школу в его округе. Ее кто-то преследовал, но ни ей, ни кому-либо другому не удалось установить личность сталкера. Она видела его в лесу, но, когда ее отец и бойфренд пошли его искать, того уже не было. Он звонил ей домой, но только когда она находилась там одна. Девушка была вся на нервах. После нескольких напряженных недель она отправилась со своим парнем в ресторан. Там, когда она отошла в дамскую комнату, кто-то ее схватил и выволок на парковку. Нападавший сунул ей во влагалище ствол пистолета и пригрозил убить, если она обратится в полицию, но потом отпустил. Она пережила серьезную эмоциональную травму и потому толком не смогла его описать.
И вот теперь ее, судя по всему, похитили, когда она вечером выходила из библиотеки. Ее машина осталась на парковке. Требований выкупа не поступало, и в целом ситуация выглядела очень тревожно.
Я попросил детектива рассказать мне о жертве. Это была красивая девушка, которая всегда хорошо училась. Но в прошлом году она родила ребенка, и у нее начались проблемы с семьей – в первую очередь с отцом, не желавшим и дальше ее содержать. Ее успеваемость в школе снизилась, особенно после того, как начались преследования.
Я сказал ничего не говорить отцу на случай, если я ошибаюсь и девушку вскоре найдут мертвой, но мне казалось, что все это подстава. Кому понадобилось за ней следить? У нее был постоянный бойфренд, и она ни с кем в последнее время не расставалась. Обычно, когда преследуют простых людей, не знаменитостей, это делает кто-то знакомый. Сталкеры не особо хороши и ловки в своем деле. Если она его видела, почему не видели парень и отец? Никому больше не поступало телефонных звонков. А когда полиция поставила на линию прослушку, звонки внезапно прекратились. Мало того, похищение произошло накануне экзаменов – и это вряд ли было совпадением.
Я предложил проактивную стратегию: отцу следует дать прессе интервью, подчеркнув в нем позитивную сторону их отношений. Пусть скажет, как он ее любит и хочет, чтобы она вернулась, пусть попросит похитителя ее отпустить. Если я прав, через день-два она объявится: побитая и грязная, с историей о том, как ее похитили, всячески измывались, а потом выбросили из машины на обочине дороги.
Именно так и произошло. Она вернулась побитой и растерзанной, с историей о похищении. Я сказал, что допрос – в данном случае опрос – следует вести, исходя из того, как мы в действительности видим это дело. Не обвинять девушку, а признать, что у нее было много проблем с родителями, стресса, травм и боли, что она боялась экзаменов – в общем, позволить ей сохранить лицо. Надо сказать, что наказание ей не грозит, ей нужны психотерапия и понимание и она их получит. Как только ей дали это понять, она призналась в обмане.
Тем не менее такие дела держат тебя в немалом напряжении. Последствия ошибки могут быть ужасны, потому что, если преследование настоящее, оно может превратиться в тяжкое, чреватое смертью преступление.
Чаще всего, говорим ли мы о преследовании знаменитости или обычного человека, все начинается с любви и восхищения. Джон Хинкли «любил» Джоди Фостер и хотел от нее ответной любви. Однако она была красавицей-кинозвездой и студенткой Йеля, а он – неадекватным одиночкой. Он считал, что должен что-то сделать, чтобы уравнять их положение и впечатлить ее. А что может быть более «впечатляющим», чем исторический акт – убийство президента США? В моменты просветления он должен был понимать, что его мечты об их счастливой семейной жизни вряд ли когда-нибудь осуществятся. Но своим поступком он добился хотя бы одной из поставленных целей – стал известным, хоть и не так, как хотел, и теперь будет навсегда связан с Джоди Фостер в информационном поле.
Как в большинстве подобных случаев, на Хинкли воздействовал предшествующий стрессор. Примерно в тот период, когда он решился застрелить Рейгана, отец поставил ему ультиматум – пусть найдет работу и кормит себя сам.
Агент секретной службы Кен Бейкер проводил в тюрьме интервью с Марком Дэвидом Чепменом, убийцей Джона Леннона. Чемпен ощущал свою связь с бывшим «битлом» на уровне тонких материй и старался ему подражать. Он коллекционировал альбомы Леннона и заводил девушек-азиаток, копируя его брак с Йоко Оно. Однако, как часто случается с подобными личностями, постепенно он дошел до точки, когда наваждение взяло над ним верх. Он больше не мог не замечать разницу между собой и своим героем, поэтому решил его убить. Жутковато, но факт: к совершению преступления и славе (в данном случае печальной) его подтолкнул пример Чепмена.