В конце концов нам удалось продержать его на телефоне достаточно долго, чтобы отследить и арестовать. Двадцать первого октября 1982 года команда из сотрудников секретной службы и ФБР поймала его в телефонной будке на Пенсильванском вокзале, пока он разговаривал с «редактором». Его звали Альфонс Амодио – младший, двадцати семи лет, белый, коренной житель Нью-Йорка с законченным школьным образованием.
Агенты ФБР и секретной службы обыскали его тесную, кишащую тараканами квартирку во Флорал-Парке. Семья была неблагополучной; миссис Амодио допросили, и ее описание сына полностью совпало с профилем. «Он ненавидит [весь мир] и думает, что мир ненавидит его», – сказала она агентам. Она описала резкие перепады настроения сына. Он годами делал вырезки из газет и забил два стеллажа для документов папками с именами разных политиков. В детстве он так сильно заикался, что пошел в школу позже ровесников. Поступил в армию, но сбежал в самоволку после учебной части. Помимо нескольких дневниковых записей, где он называл себя «уличным котом», агенты не нашли никакого логического объяснения прозвищу К.О.Т.
Амодио поместили в закрытую психиатрическую лечебницу в Бельвью. Перед судом окружной судья Дэвид Эдельштейн запросил оценку его психического состояния от социального работника, который нашел подсудимого серьезно больным, а потому представляющим реальную опасность для президента и других представителей власти.
Амодио признался в том, что он К. О. Т. Агенты, которые его допрашивали, не выявили в угрозах политического подтекста – он рассылал их ради привлечения внимания.
Сейчас он на свободе. Представляет ли такой человек по-прежнему опасность? Я считаю, непосредственной угрозы нет, но если у него снова накопится стресс, а способа справляться он не найдет, то опять начнет нервничать.
На что я обращаю внимание? Один из ключевых моментов – тон. Если я вижу серию писем к политику, кинозвезде, спортсмену или любой другой знаменитости, тон которых становится все более жестким и настойчивым («Ты не отвечаешь на мои письма!»), я принимаю их всерьез. Поддерживать такую навязчивую одержимость тяжело физически и эмоционально. Рано или поздно автор сломается. И снова – можете называть поведение формой психического заболевания, но меня в первую очередь интересует, насколько опасным оно может быть.
Хотя мы проводили интервью с женщинами – в частности, неудавшимися убийцами и участницами «Семьи Мэнсона» Линетт Писклей Фромм и Сарой Джейн Мур, – в опубликованную версию нашего исследования вошли только мужчины. Хотя женщины иногда и становятся убийцами-фанатиками, вы, думаю, заметили, что во всех случаях серийных убийств, о которых я упоминал, фигурировал преступник-мужчина. Наше исследование показало, что практически все серийные убийцы происходят из неблагополучной среды с физическим или сексуальным насилием, наркотиками и алкоголизмом и со всеми связанными с этим проблемами. Женщины растут в той же среде, и девочки при этом чаще становятся объектами насилия и растления, чем мальчики. Так почему лишь немногие из них, повзрослев, совершают преступления того же типа, что и мужчины? Женщина – серийная убийца, вроде Эйлин Уорнос, которую обвиняли в убийствах мужчин на шоссе во Флориде, – это настолько редкий случай, что сразу бросается в глаза.
В данном вопросе мы ступаем на шаткую почву просто потому, что у нас нет исследований, позволяющих дать на него однозначный ответ. Выдвигались предположения, что это может быть связано с уровнем тестостерона – иными словами, обусловлено гормонально и химически. Единственное, что мы можем сказать с уверенностью, – женщины склонны интернализовать свои стрессы. Вместо того чтобы бросаться на других, они наказывают сами себя – путем, в частности, алкоголизма, наркомании, проституции и суицида. Некоторые воспроизводят паттерны психологического или физического насилия в собственных семьях, как, похоже, делала мать Эда Кемпера. С точки зрения психического здоровья это крайне вредоносный вариант. Но факт остается фактом: женщины не убивают теми же способами и уж точно не в тех количествах, что мужчины.
Так что же можно сделать с потенциальной опасностью? Как скорректировать психическую нестабильность или особенности характера, пока не стало слишком поздно? К сожалению, тут нет быстрого или простого ответа. Во многих смыслах правоохранительные органы стали первой инстанцией поддержания порядка и дисциплины – вместо семьи. Для общества это опасная ситуация, потому что, когда мы вмешиваемся, исправлять что-то уже поздно. Лучшее, что мы можем, – не допустить, чтобы все стало еще хуже.
Если вам кажется, что ответ – школа, то вы слишком много от нее требуете. Ребенок из неблагополучной среды на семь часов в сутки попадает в руки и без того перегруженных учителей – как думаете, этого хватит, чтобы перевесить остальные семнадцать часов?
Люди часто спрашивают нас, можем ли мы, с нашим опытом исследований, предсказать, будет ли какой-то ребенок, повзрослев, представлять опасность для общества. Ответ Роя Хейзелвуда: «Безусловно. Равно как и любой хороший учитель начальной школы». Если бы мы могли вмешиваться достаточно рано и интенсивно, это, может, и сработало бы. Значимый взрослый, подающий хороший пример для подражания в годы формирования личности, может изменить кому-то всю жизнь.
Билл Тафойя, специальный агент, служащий нашим «футурологом» в Куантико, считает, что эффективна была бы минимум десятилетняя государственная программа с привлечением ресурсов не меньших, чем ушли на Войну в заливе. Он призывает к широкомасштабной акции вроде проекта Head Start, одной из самых эффективных долгосрочных антикриминальных программ в истории. Он считает, что увеличение количества полицейских – не ответ, что нужна «армия социальных работников» для обеспечения поддержки женщин, подвергшихся насилию, и бездомных с детьми, которым требуется приемная семья. Все это следует поддержать налоговыми льготами.
Я не уверен, что такая программа все решит, но она могла бы положить неплохое начало. Потому что, как бы это ни было печально, мозгоправы могут сколько угодно ломать копья, а мы с моими людьми – применять психологию и поведенческую науку для поимки преступников, но к моменту, когда мы вступаем в дело, серьезный ущерб уже причинен.
Глава 19Иногда побеждает дракон
Когда в июле 1982 года в Грин-Ривер близ Сиэтла было найдено тело шестнадцатилетней девушки, этому не придали особого значения. Река, связывающая гору Рейнир с заливом Пьюджет-Саунд, была обычным местом нелегального сброса отходов, а жертва – проституткой. Значение этой находки стало ясно полиции позднее тем же летом – 12 августа в реке нашли еще один труп, а потом, три дня спустя, еще три. Возраст и раса жертв разнились, но все были задушены. К некоторым привязали груз, чтобы тела не всплыли раньше времени. Все были раздеты, в двух случаях во влагалищах трупов нашли небольшие камни.
Серийный характер преступления был очевиден, и он сразу же напомнил о череде похищений и убийств как минимум восьми женщин в этих же местах в 1974 году неким Тедом. Дело не могли раскрыть четыре года, пока привлекательный и образованный молодой мужчина по имени Теодор Роберт Банди не был арестован за серию жестоких убийств в общежитии студенческого сестринства во Флориде. К тому времени он проехал через всю страну, убив как минимум двадцать три девушки и заслуженно заняв место в комнате ужасов нашего коллективного бессознательного.
За расследование на Грин-Ривер отвечал майор Ричард Краск из убойного отдела округа Кинг, и он, желая использовать то, чему в свое время обучился, обратился в ФБР за помощью в составлении психологического профиля Убийцы с Грин-Ривер. Хотя следователи в его недавно сформированной разыскной группе разделились во мнениях насчет того, правда ли эти дела связаны между собой, один фактор точно был общим: все жертвы работали проститутками на Си-Так, небольшом отрезке Тихоокеанского шоссе близ аэропорта Сиэтл – Такома. Девушки там продолжали пропадать.
В сентябре Аллен Уитакер, ОСА Сиэтла, приехал в Куантико и передал нам материалы по пяти исходным делам. Как я часто поступал, когда хотел сконцентрироваться и не отвлекаться на обращения персонала и входящие звонки, я укрылся на верхнем этаже библиотеки, где мог остаться один, смотреть в окно (все, кто работает под землей, меня поймут) и погружаться в разум преступника и жертв. Целый рабочий день я изучал материалы: отчеты с мест преступления и фотографии, протоколы вскрытий и описания жертв. Несмотря на разницу в возрасте, расе и модус операнди, сходство было достаточно выраженным, чтобы утверждать: все убийства совершил один человек.
Я составил подробный профиль физически сильного белого мужчины, не имеющего постоянной работы, который хорошо знает реку. Он не испытывает угрызений совести за то, что сделал, – наоборот, уверен, что исполняет важную миссию. Когда-то у него был унизительный опыт с женщиной, и теперь он наказывает за него проституток, которых считает низшими представительницами женского пола. В то же время я предупредил полицию, что из-за характера преступлений и виктимологии множество людей будут вписываться в этот профиль. В отличие, скажем, от Эда Кемпера, наш преступник небольшого ума. Он совершает простые преступления высокого риска. Следует сделать упор на проактивные техники, попытавшись выманить НС и подтолкнуть его вступить в какого-либо рода контакт с полицией. Уезжая из Куантико, Уитакер увез профиль с собой.
В том же месяце сильно разложившееся тело еще одной молодой женщины нашли в жилом квартале, предназначенном на снос, близ аэропорта. Она была голой, с парой черных мужских носков, завязанных на шее. Патологоанатом установил, что ее убили примерно тогда же, когда и жертв из реки. Возможно, убийца изменил модус операнди, прослышав, что за рекой ведется наблюдение.
Согласно книге Карлтона Смита и Томаса Гиллена «В поисках убийцы с Грин-Ривер», основанной на их собственном расследовании, главным подозреваемым считался сорокачетырехлетний таксист, вписывавшийся в профиль практически по всем пунктам. Он еще на ранних стадиях попытался вмешаться в расследовани