– Черт, сущий город-призрак, – произнесла Хэйзел. – Должен же кто-то здесь жить. Я имею в виду, что кто-то должен работать. Города не могут управлять собой сами.
– Не могут. Если это обыкновенные человеческие города, – ответил Оуэн. – Население все равно нашло бы способ о себе заявить. Например, выглянуть в щелку в окне, чтобы посмотреть, что творится на улице.
– Может, мне проверить несколько дверей? – предложила Бонни. – Чтобы удостовериться, что за ними никого нет.
– Спасибо, пока не надо, – сказал Оуэн. – Мы пришли сюда, чтобы спасти людей, а не напустить на них еще большего страху.
– Внутри домов уже довольно темно, – заметила Миднайт, – однако никто до сих пор не зажег света.
– Возможно, это запрещено, – предположила Хэйзел.
– Или там никого нет, – предположил Оуэн. – Людей могли... куда-нибудь увести.
– Я даже больше скажу, – заметила Миднайт после некоторого молчания. – Здесь нет никакого транспорта. Иначе мы бы его услышали. Значит, чтобы куда-то попасть, нам придется добираться пешком.
– Ерунда, – ответила Хэйзел. – Брамин-Сити – небольшой город.
– Видишь ли, Хэйзел, – произнес Оуэн, – когда я предложил провести разведку в Брамин-Сити, я не имел в виду прогулки средь бела дня.
– Но, Оуэн, – запротестовала Хэйзел, – нас ведь все равно никто не увидит. Лично я не собираюсь спускаться в туннель, разве что под страхом надвигающегося пожара – причем достаточно крупного, чтобы было чем рисковать. В противном случае не вижу никакого смысла нюхать эту вонь. Мы будем смотреть в оба и держать ухо востро, никто не сможет застигнуть нас врасплох.
– Терпеть не могу, когда ты оказываешься права, – ответил Оуэн. – Ладно, пошли. Если кто-нибудь попадется нам на пути, попытаемся задать несколько вопросов. Оружие держите наготове, но без крайней необходимости не стреляйте. Мы не готовы сражаться с целой армией хэйденов. Не знаю как вы, а лично я рассчитываю выйти из города живым и невредимым. Если все-таки придется столкнуться с хэйденами, будем действовать по обстоятельствам. Я питаю надежды на переговоры – вдруг удастся их убедить, что при всей своей мощи они не в состоянии одолеть Империю, пусть даже та переживает сейчас не лучшие дни.
– Мне остается пожелать тебе удачи, – сказала Хэйзел.
Фыркнув в ответ, Оуэн двинулся вперед, давая понять остальным, чтобы шли следом. Миднайт рванула вперед и, поравнявшись с Оуэном, нежно взяла его за руку. Этот жест немного смутил Оуэна, но он не протестовал. Во-первых, потому что не хотел обижать девушку, а во-вторых, потому что был уверен, что Миднайт настоит на своем. У девушки оказались на редкость сильные руки, и Оуэн не собирался выяснять, на что она способна. Следовавшие за ними Хэйзел и Бонни не без удовольствия наблюдали за сценой сзади и, заметив замешательство Дезсталкера, обменялись друг с другом улыбками.
– Твой Оуэн тоже любит строить из себя напыщенное ничтожество? – спросила Хэйзел.
– Пожалуй, есть немного, – ответила Бонни. – Но я пытаюсь выбить из него эту дурь. За время нашей совместной жизни он существенно изменился к лучшему. А как твой Оуэн в постели?
– Видишь ли... у нас с ним несколько иные отношения, – ответила Хэйзел.
– Какие такие отношения ты имеешь в виду? – удивилась Бонни. – Я же говорю не о любви, а о сексе. Когда я познакомилась со своим Оуэном, я проводила с ним в постели чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Он просто чудо. Я рук не могла оторвать от его аристократической задницы. Между прочим, мужчины становятся куда разумнее, когда с них сдираешь шелуху. Советую тебе проверить.
– Учту при случае, – ответила Хэйзел.
– Скажи-ка, – обратился Оуэн к Миднайт, – а что собой представляет твой Оуэн?
– Он настоящий герой, несмотря на то что никогда не мечтал им стать, – ответила Миднайт. – Отчаянный, хитрый и чертовски отважный. Он никогда не задумывался о таких мелочах, как численный перевес противника.. И если была причина, зубами цеплялся врагу в глотку, убивая всё и вся. Истинный воин, достойный наследник своих предков.
– Кажется, он не слишком похож на меня, – заметил Оуэн. – Я сражался только тогда, когда меня к тому вынуждали. Другими словами, когда у меня не было другого выхода.
– Мой Оуэн... пережил больше испытаний на своем веку, чем ты. Наша война была более затяжной и более трудной. В каждом из нас она разбудила зверя. Мой Оуэн был героем, вершившим человеческие судьбы. Бросаясь в огонь сражений, он жадно искал крови, подобно волку, рыщущему в поисках добычи. Борьба стала смыслом его жизни. Он не знал большего счастья, чем радость победы, особенно доставшейся ему трудной ценой. Оуэн обожал давать фору врагу. Говорил, что с учетом преимуществ, которые предоставил ему Лабиринт, это помогает выровнять силы По-своему он всегда был человеком чести.
Некоторое время они шли молча. Миднайт сказала все, что хотела сказать, а Оуэн не знал, что ответить. Ему были понятны слова о звере. В нем часто поднимался необузданный гнев. Тогда он забывал о разуме и чести и был готов очертя голову броситься в кровавую схватку только затем, чтобы испытать до боли сладостный прилив адреналина. Но Оуэн сопротивлялся этому чувству, вероятно, потому что в глубине души был ученым, а не воином. Человеком, а не зверем. Интересно, действительно ли таков Оуэн из мира Миднайт, каким она его представила? Носил ли он на себе печать зверя с гордостью? Или они смотрели друг на друга разными глазами и видели перед собой лишь собственное отражение?.. При этой мысли Оуэн невольно содрогнулся. После Восстания он превратился в жестокого воина, и не важно, что это произошло помимо его желания. Оказывается, могло быть и хуже. Судя по рассказу Миднайт, он мог бы пойти той же дорогой еще дальше, подобно тому, как Хэйзел могла бы превратиться в Миднайт, сложись обстоятельства ее жизни иначе.
– Ты его осуждаешь, да? – неожиданно спросила Миднайт.
– Видишь ли... у нас с ним разные жизненные пути, – сказал Оуэн. – Одному Богу известно, сколько постыдных поступков за свою жизнь я совершил. Разве имею я право кого-то после этого осуждать?
Миднайт отдернула руку.
– Ты совсем не похож на моего Оуэна, – отрезала она. – Он всегда умел рассудить, кто виновен, а кто нет. Истинный воин не знает такого понятия, как нерешительность.
Она прибавила шагу и, оставив Дезсталкера позади, пошла дальше в гордом одиночестве. Вслед за ней Оуэна обогнала Бонни Бедлам, мимоходом подмигнув ему. В ответ Дезсталкер с трудом заставил себя выдавить улыбку. Потом с ним поравнялась Хэйзел.
– Чертовски опасная женщина, – произнес он, сверля глазами обвешенную доспехами спину Миднайт.
– Может, поговоришь немного с Бонни? – предложила Хэйзел. – Она такая же, как я, только без ненужной шелухи.
– Меня жуть берет, когда я вижу, сколько металла она вонзила в свое тело, – ответил Оуэн. – Наверняка ей больно, особенно в некоторых местах. Если на то пошло, она не слишком отличается от хэйденов – те воткнули в себя чуть больше железа. Помнится, она сказала, что ее Оуэн тоже весь в пирсинге и татуировках.
– Она также сказала, что вы женаты!
– Я скорее согласился бы на поединок с гренделианским Стражем, чем стать ее мужем. Но я понимаю, почему ты улыбаешься. Как бы там ни было, она – всего лишь другая версия тебя.
– Не исключено, что какая-нибудь из моих версий счастливо живет с мужем и воспитывает шестерых детей. И при этом никогда не держала в руках ничего опаснее кухонного ножа. Страшно представить себе такое.
– Но эти две... чересчур экстравагантны, – заметил Оуэн. – Они способны на что угодно. Разве можно на них положиться?
– Предоставь это мне, – сказала Хэйзел. – В этой Вселенной им без нас не обойтись, мы ее знаем лучше. А следовательно, здесь будем хозяйничать мы, а не они. – Хэйзел лукаво улыбнулась. – Миднайт, кажется, от тебя без ума.
– Вряд ли, – ответил Оуэн. – Человек, которого она любила, ничуть не похож на меня. Ничуть.
Хэйзел ощутила в его голосе холодок, и они ненадолго замолчали. Улицы по-прежнему были пусты и безмолвны. Ничто не предвещало появления человека или хэйдена. Шаги гулким эхом отражались от близлежащих зданий. Оуэн погрузился в свои мысли и был не слишком расположен говорить, о чем свидетельствовали его односложные ответы. Поначалу Хэйзел пыталась расшевелить товарища своими шутками, но вскоре ей это надоело, и она решила сменить компанию. Оставив Оуэна позади, Хэйзел присоединилась к Миднайт и Бонни. Вскоре все трое, не обращая никакого внимания на Дезсталкера, громко защебетали. Они были очень разные и в то же время чем-то похожие, поэтому Оуэна ничуть не удивило, что они не могли найти согласия ни по одному вопросу. Его подмывало шикнуть на девушек, призвав их говорить потише, но он подавил в себе этот порыв – в лучшем случае пошлют к черту.
Бонни достала из-за пояса какой-то баллончик и, приставив к шее, прыснула в себя его содержимое. Ничуть не сбавив при этом шагу, девушка испустила вздох, наслаждения. Когда Оуэн приблизился к ней, ее тонкие темные губы вновь растянулись в блаженной, обнажившей острые зубы улыбке.
– Что это было?
– Подзарядила аккумуляторы, чтобы было легче идти. Хочешь попробовать?
– Нет, – ответил Оуэн. – Имей в виду, мы находимся в крайне опасном положении...
– Да ты не суетись. Я в полном порядке, так что можешь смело на меня положиться.
– Употреблять наркотики воинам запрещено, – твердо заявила Миднайт. – Настоящая сила рождается из силы духа.
– Не вижу никакой разницы, милочка. И то, и другое лишь помогает коротать мрачные дни.
– А что это... Кровь? – полюбопытствовала Хэйзел.
– О нет. Кровь – вчерашний день. Оуэн открыл мне новую жизнь. Мой Оуэн. Он никогда не боялся испытать на себе нечто новенькое. Скажу вам честно, мы перепробовали почти все существующие на свете химические препараты: чертовски хотелось узнать, на что еще способен наш усовершенствованный Лабиринтом разум. И мы открыли для себя такое, что и представить нельзя. Мы научились расширять границы своей личной вселенной и выходить за ее пределы. Я обнаружила в себе новые отделы мозга, о возможностях которых никто из простых смертных еще не догадывается. Я постоянн