торжеству закончена, в твоих услугах здесь больше не нуждаются. Разрешаю тебе уйти. Арестовать тебя здесь и сейчас означало бы устроить скандал, чреватый переносом свадьбы на другой день. Поскольку мне легче удавиться, чем начинать все по новой, я даю тебе возможность унести ноги. На твоем месте я бы воспользовался ею без промедления.
— Все не так просто, — прошипела Шантелль, не сводя с него злобного взгляда. — Ты по-прежнему принадлежишь Блю Блоку, а значит, и мне. Мы все приходим домой, Роберт.
Кодовые слова прогремели в сознании Роберта как гром, уносящий прочь его волю и разум. Спина его резко выпрямилась, голова вскинулась, лицо утратило осмысленное выражение. Он посмотрел на Шантелль пустыми глазами, и его губы произнесли чужие слова:
— Код активации принят. Запрос на подтверждение статуса.
— Статус Сотни рук подтверждается! — выкрикнула Шантелль, багровея от ярости. — Убей Саммерайла! Сейчас же!
Роберт обнажил свой церемониальный меч. Это изысканной работы парадное оружие, с усыпанными драгоценными камнями рукоятью и гардой, предназначалось для торжественных случаев, однако имело стальной клинок и отточенное острие, вполне пригодные для того, чтобы разить насмерть. Глядя на Малютку Смерть, который тоже обнажил свой меч, Роберт медленно направился к нему. Шантелль злорадно расхохоталась. Смех ее был на редкость неприятным, одновременно визгливым и хриплым.
— Ну, что ты теперь будешь делать, Малютка Смерть? Если ты не станешь защищаться, Роберт убьет тебя, а если станешь и убьешь его, то против тебя ополчится вся Империя. Тебя затравят, как дичь. Что скажешь на это, Саммерайл?
Малютка Смерть ответил ей своей улыбкой убийцы и тут же с невероятной быстротой прыгнул вперед. Роберт непроизвольно выставил меч перёд собой, но его противник поднырнул под клинок (лезвие срезало прядь его волос) и, столкнувшись с Робертом, ударил его плечом под дых. Оба упали на пол, но, пока Роберт лежал, скрючившись и пытаясь набрать воздуху, Саммерайл сделал перекат и мгновенно оказался на ногах, лицом к лицу с Шантелль. Та выхватила из рукава кинжал, но Малютка Смерть небрежным взмахом выбил у нее оружие, прижал ее спиной к стене так сильно, что у нее закатились глаза, и приставил острие своего меча к ее горлу. Она застыла на месте, яростно таращась на него и с ужасом переводя взгляд на сверкающий клинок. Брендан двинулся было вперед, но Саммерайл глазами остановил его.
— Вот что, Шантелль, — спокойно промолвил Малютка Смерть, у которого после этого кульбита даже не участилось дыхание. — Или ты сейчас раскодируешь Роберта, или я тебя убью.
— Ты не посмеешь! — сказала Шантелль, брызгая слюной от ярости. — Я представляю Блю Блок! Ты не посмеешь причинить мне вред!
— Я Малютка Смерть, и мне плевать на тебя и все твои поганые Блоки. Освободи его.
— Ни за что!
— Дело твое, — промолвил Малютка Смерть и одним движением перерезал ей горло.
Шантелль захрипела и забулькала кровью, тщетно силясь зажать обеими руками страшную рану. Кровь потоком хлынула из ее рта, а вместе с кровью вытекала и жизнь. Она медленно сползла по стене и осела на пол. С обагренным кровью клинком Малютка Смерть повернулся к кардиналу Брендану. Роберт, с мечом в руке, медленно поднялся с пола.
— Эй, кардинал, — спокойно промолвил Саммерайл, — отмени действие кодовых слов, и побыстрее. Если не хочешь составить компанию Шантелль.
— Ладно, черт тебя побери! Будь по-твоему. Роберт: Код Омега Три. Дезактивация! Дезактивация!
В то же мгновение Роберт вновь обрел свое «я», и его лицо вновь стало осмысленным. Непроизвольно передернувшись, он медленно вложил меч в ножны. А кардинал Брендан опустился на колени рядом с еще хрипевшей и содрогавшейся Шантелль и заключил ее в объятия. Она дернулась в его руках, видимо не осознавая ничего, кроме своей боли и ужаса, но потом, узнав сообщника, попыталась ему что-то сказать. Увы, тщетно: перед смертью ей не удалось выдавить из себя ничего, кроме бульканья кровавой пены. Брендан, содрогаясь от рыданий, крепко прижал к себе мертвое тело, пачкая кровью свое церемониальное одеяние. Роберт похлопал Саммерайла по плечу и посмотрел вниз, на Брендана.
— Все кончено, кардинал, — сказал он. — Сразу же по завершении церемонии ты будешь арестован за измену.
— Ты думаешь, меня это пугает? — отозвался Брендан, подняв полные горечи глаза. — Это уже не имеет никакого значения. Ничто уже не имеет значения. Думаешь, ты убил женщину? Нет, ты уничтожил Блю Блок. Он был воплощен в ней и только в ней.
— О чем ты говоришь? — удивился Роберт. — Как могла одна женщина, пусть и ловкая интриганка, управлять столь огромной, могущественной и разветвленной тайной организацией, как Блю Блок?
— Да не был он уже ни огромным, ни могущественным. Все эти эпитеты относятся к прошлому Блока. К тому моменту, когда его возглавила Шантелль, от былого величия остались лишь воспоминания. И страхи, укоренившиеся в умах и сердцах обывателей. Люди боялись призраков. Достаточно было туманного намека на Красную Церковь или Черный Колледж... а все остальное завершало людское воображение. Активных членов организации, которые действительно вели какую-то работу, нынче осталось около сорока человек. Да и вся эта работа сводилась в основном к кодированию представителей кланов, чтобы потом иметь возможность шантажировать семьи, к которым они принадлежали, и поддерживать иллюзию всемогущества.
Роберт и Малютка Смерть переглянулись и посмотрели на Брендана.
— А Сотня рук? — спросил Роберт.
— О, они вполне реальны. Это была идея Шантелль. Собрать отряд запрограммированных на повиновение убийц, достаточно многочисленный, чтобы оказывать давление на кланы. Сначала с целью принудить их признать сделку, заключенную ею с Джеком Рэндомом. А потом вошло в привычку... Но главным образом за нею стояли призраки, путающие фантомы да подвергнутые обработке публичные персоны вроде Би-Би Чоджиро. Люди видели то, что хотели видеть, и охотно верили в миф, который мы так старательно распространяли. Все знали о Блоке, но никому и в голову не приходило, что Шантелль одна закулисно заправляет всеми его делами. Она одна.
— Ну а... кто вообще организовал этот Блю Блок? — осведомился Кит Саммерайл. — Я имею в виду, первоначально, когда он действительно представлял собой силу.
— Жиль Охотник за Смертью. Пред тем, как пуститься в бега на своем «Последнем Оплоте», он создал это сообщество, чтобы напоследок отомстить своему императору. Заявленной целью созданного тайного общества было укрепление влияния кланов, а сокровенной — контроль над ними. Жиль рассчитывал воспользоваться этим рычагом политического влияния после своего выхода из стасиса. В своих, разумеется, интересах. Однако все пошло не так, как было задумано. Жиль побыл в стасисе дольше, нежели рассчитывал, а созданный им Блок за все эти столетия пережил пору своего расцвета и вступил в стадию загнивания. Надо полагать, узнав, что стало с его политическим детищем, Охотник за Смертью испытал сильное разочарование. Впрочем, кое-что и сохранилось. Например, ментальное программирование, техника которого была разработана в старой Империи и ныне считается утраченной. Ею располагает только Блю Блок.
— Да, — покачал головой Роберт, — ну кому бы пришло в голову заподозрить в чем-то подобном такую светскую вертихвостку, как Шантелль? А ведь если вдуматься, кому, как не ей, было заправлять тайным обществом? Она была принята повсюду, везде бывала, все слышала, имела доступ к любым секретам.
— А теперь, с ее смертью, умрет и Блок, — сокрушенно промолвил Брендан. — Ведь только она одна знала все кодовые имена и контрольные слова.
— Невелика потеря, — хмыкнул Кит Саммерайл, глядя на безутешного кардинала, льющего слезы над мертвой женщиной.
— Ты любил ее? — спросил Роберт.
— Конечно, я любил ее, — ответил Брендан. — Она заставила всех нас ее любить.
На галерее, в режиссерской кабине, занимавшей часть помещения службы безопасности Парламента, кипела напряженная работа. Тоби Шрек и его ассистенты, сидя за своими пультами, отслеживали по мониторам все, что передавали операторы из зала Парламента и из фойе. Материалы выпускались в эфир с задержкой всего на несколько секунд, за которые режиссеры успевали отредактировать те или иные сцены, вырезав, например, непристойные шуточки. Это делалось ловко и умело, создавая у зрителя полную иллюзию трансляции, ведущейся в режиме реального времени. Между тем нынешняя зрительская аудитория была даже больше той, на которую Тоби довелось вещать в последние дни восстания. Практически все население Империи, имевшее доступ к голографическим экранам и не подвергавшееся в данный момент атакам враждебных сил, следило за его передачей.
Тоби не переставал улыбаться, хотя его щеки уже болели от напряжения.
При этом он успевал отдавать распоряжения ассистентам, сидевшим за панелями управления и микшерскими пультами, и мигом переключаться с одной камеры на другую, едва в его поле зрения попадало что-то интересное. К нему одновременно стекалось огромное количество информации. Его задачей было придать этому хаосу некую приемлемую для зрительского восприятия форму. То и дело он давал распоряжение уделить больше внимания какой-нибудь группе людей или, напротив, убрать неприятный инцидент, способный испортить впечатление от столь радостного события. Шрек отдавал себе отчет в том, насколько важно показать торжество с наилучшей стороны, сознавал, сколь велика его ответственность, а потому, вопреки своему обыкновению, следовал полученным от руководства инструкциям. Кроме того, его камеры записывали гораздо больше, чем передавали, и вся эта информация становилась его собственностью, которой он впоследствии мог распоряжаться по своему усмотрению. Праздник отшумит, страсти улягутся, и тогда в будущем он сможет позволить себе открыть людям глаза на то, о чем сейчас лучше умолчать. Если предположить, что это будущее наступит...
На многочисленных экранах Тоби Шрека толпились политики, финансисты, предприниматели и аристократы, отбросившие на время свои раздоры и разногласия. Сейчас их объединяло нетерпеливое ожидание события, которому предстояло изменить саму природу Империи.