Балти приподнял голову. Резкая боль пронзила ее, словно в череп загнали гвоздь.
Боль — в раю?
Ангел заговорил:
— Лежи смирно. Тебе знатно прилетело по черепушке.
Он захлопал глазами и огляделся. Ведь кругом должны быть облака? И другие ангелы? Но рай оказался довольно заурядным: стены из бревен и глиняных заплат; балки потолка; маленькое оконце.
— Ты много крови потерял.
— Где я… что это за место?
— Ш-ш-ш.
— Ханкс! Он…
— Он в соседней комнате. Бартоломью с сыном нашли тебя и его прошлой ночью под утесом. Мика, это мальчик, отправился за врачом. Бартоломью решил, что лучше не звать врача из Нью-Хейвена, так что Мику отправили в Милфорд.
— На нас… напали.
— Не разговаривай. Отдыхай. Здесь ты в безопасности. Бартоломью принял меры на случай, если они вернутся.
Открылась дверь. Вошла плотная женщина, явно привыкшая командовать.
— Очнулся? Хвала Господу. — Она обратилась к Балти: — Этим вы обязаны только ее молитвам. Вы промочили кровью три мои лучшие подушки.
Миролюба Кобб приподняла повязку с головы Балти и вгляделась в рану.
— Чисто насквозь, до черепа.
— Я компенсирую вам стоимость подушек, мадам.
— Забудьте о подушках. Чего вас занесло туда наверх? Вам что, делать нечего, кроме как шататься по индейскому кладбищу?
Балти застонал:
— Ну почему все сразу решают, что мы грабили могилы?
— Тогда что вы там делали?
— Охотились.
— Охотились? Ха! Либо вы от этой дырки в голове поглупели, либо глаголете неправду.
— Охотились за цареубийцами.
— Поглупел. Побудь с ним, душа моя. Старайся, чтобы он не засыпал, пока не вернется Мика с врачом. Я побуду со вторым.
Миссис Кобб взяла Балти за руку и похлопала сверху ладонью другой руки.
— То, что вы для нее сделали. Благослови вас Господь за это. — И она удалилась.
— Кто сия мегера?
— Миссис Кобб. Миролюба Кобб.
— Миролюба? Ха. Госпожа Дракониха. А вы-то что тут делаете?
— Моя хижина недалеко отсюда. Мы с мужем работали у Коббов. Когда я пришла сегодня утром, то узнала, что ты и полковник Ханкс тут. Почитать тебе Писание?
— Это еще зачем?
— Мистер Сен-Мишель, ну и вопрос. — Она улыбнулась.
— Зовите меня Балти. Можете начать мне читать, когда я стану умирать. Впрочем, у меня так болит голова, что это может случиться в любую минуту. Почему квакеры всем говорят «ты» и «твой»?
— Если бы ты знал Писание, мистер Балти, то знал бы почему.
— Может, вы мне просто скажете?
— Я подскажу. «Почитай отца твоего и мать твою».
— А, Нагорная проповедь!
— Ох, мистер Балти. Как стыдно-то.
— Вы и правда думаете, что Моисей, Иисус и прочие всем тыкали?
— Если бы я была тяжело ранена и заигрывала со смертью, я бы не стала богохульствовать.
— Я не заигрываю со смертью. Я заигрываю с вами.
— Что ты делал там, на утесе, вчера ночью?
— То, за чем меня сюда послал Его Величество. А он отнюдь не велел мне грабить эти несчастные индейские могилы. Как там Ханкс? У него все в порядке?
— Он не может двигать ногами. Не чувствует их.
— Господи Исусе.
— Я вижу, мистер Балти, ты не знаком ни с какими заповедями вообще.
— Я не собирался, черт… Я не собирался поминать Его имя всуе! Я взывал к Нему в молитве.
— К Господу не обращаются так, словно Он собутыльник в таверне, мистер Балти.
— Очень хорошо. В таком случае научите меня, как к Нему надо обращаться.
— Не будь неблагочестив.
— Я совершенно серьезен. Научите меня.
— Хорошо. Тогда помолчим вместе.
— Помолчим? Так очень скучно молиться.
— Именно в тишине мы видим внутренний свет. И слышим Святого Духа.
— А он стонет и гремит цепями, как другие духи?
— Он говорил со мной только сегодня утром. Когда я за тебя молилась.
— Да ну? Что же он сказал?
— Он сказал: «Не утруждай себя молитвой за мистера Сен-Мишеля. Он порочен насквозь, и его уже не спасти». Но я ответила, что Он, может быть, и прав, но ты и мистер Ханкс были добры ко мне. Мне стоило труда Его убедить. И вот ты здесь. Живой.
Ближе к вечеру Балти вылез из постели, несмотря на протесты Благодарны. Когда он встал, у него закружилась голова, но он хотел увидеть Ханкса.
Бартоломью Кобб сидел у открытой двери. Одежда его казалась очень грязной, хотя для фермера это было объяснимо. На коленях у него лежал мушкет. Рядом на столе — два знакомых Балти предмета: пистоль Ханкса и собственные часы Балти. Часы были прощальным подарком от сестры. Что они здесь делают?
При виде его Бартоломью поднялся и захлопнул дверь.
— Я хотел вас поблагодарить за вчерашнее, — сказал Балти.
— Благодарите Провидение. Вам повезло, что мы услышали выстрел. Что вы там делали?
— Не могилы грабили, это уж точно. Благодарна вам что-нибудь про нас рассказала?
— Только то, что вы спасли ее от суда. И что вы ищете судей-цареубийц. Отчего вы решили, что они прячутся на горе?
— Этот тип в таверне сказал, что отведет нас к ним. Полковник Ханкс… мой спутник… знал, что это западня. И вот мы…
— Пошли в западню. Позвольте спросить, охота на людей — это ваша специальность?
— Сейчас — да. Полковник Ханкс знает, что делает. А я только… Позвольте спросить, почему мои часы тут на столе рядом с пистолем полковника?
— Глядишь, и пригодятся. Зачем вы пошли в западню, зная, что это западня?
— Это Ханкс так решил. Он не из тех, кто отсиживается в углу. Он так хитро подвел разговор, что этот тип выдал себя. Но тут же обратился в бегство. Ханкс погнался за ним. И тут на нас напали ваши местные дикари. Весьма неучтиво. Я полагал, что местные краснокожие лучше воспитаны.
— Они очень болезненно реагируют, когда дело касается могил.
— Да не трогали мы… ладно, забудьте об этом. Где Ханкс? Я должен его видеть.
— Там. Держитесь подальше от окон. И говорите вполголоса.
Ханкс лежал на кровати с закрытыми глазами. Рукой он обнимал оплетенную бутыль с виски.
Балти сел на край кровати. Ханкс открыл глаза:
— Вы что, перешли в магометанство?
Он бредит или пьян?
— Как вы себя чувствуете, старина? — спросил Балти.
— Вам теперь придется молиться пять раз в день. Совершить поход в Мекку. И раздавать милостыню.
— Ханкс, что вы несете?
— У вас на голове тюрбан.
Балти пощупал свою голову. Она была забинтована.
— А. Как вы себя чувствуете?
— От пояса вниз — вообще никак.
— Мальчик поехал за врачом. В Милфорд. Наш хозяин, мистер Кобб, не хотел оповещать «святых». Хирург из Нью-Хейвена нас только прикончит.
Ханкс сделал глоток из бутыли.
— Полегче, старина. Если будете слишком пьяны, не сможете сказать врачу, где болит.
— Если бы болело! Я яиц совсем не чувствую.
— Ну что ж, говорят, милфордские хирурги — доки по части яиц.
— Балти.
— Да, старина?
Ханкс с усилием выдавил из себя:
— Спасибо.
— За что?
— Не будь идиотом.
— Благодарна молится за вас. За тебя. Трясется, как желе. Может, лучше послать за твоим доктором Пеллом?
Ханкс уставился на него:
— Откуда ты знаешь про Пелла?
— Ты мне сам про него сказал вчера ночью. Когда думал, что тебе каюк. Ты велел мне поехать в Фэрхэвен и найти там доктора Пелла. Сказать ему, что сюда едет какой-то полковник Никель. С флотом.
— Видно, от падения у меня язык развязался.
— Да, ты довольно бойко болтал. Очень мило для разнообразия.
— Что я еще сказал?
— Ты только дошел до самого интересного, когда явился этот жуткий индеец, Раскаяние или как его там зовут, со всей компанией каннибалов.
— Они не едят друг друга. Ты имеешь в виду Покайся? Индейца-слугу Дэвенпорта?
— Надо думать, что так. У него на лбу вырезано мерзкое лицо с крыльями. Ужасный вид. Я пытался найти с ним общий язык. Но не преуспел. Слава богу, что мистер Кобб явился как раз в эту минуту.
— Дэвенпорт… — задумчиво повторил Ханкс.
Он сказал, что должен отправить послание доктору Пеллу. Балти пошел искать письменные принадлежности. Мистер Кобб все еще бдил у двери. Уже стемнело.
— Слушайте, у вас не будет бумаги и…
Кобб вскочил и прошептал:
— Назад. И тихо.
Балти отступил. Кобб встал в дверном проеме. Балти увидел на стеклах окон оранжевые сполохи. Факелы.
Кобб поднял руку, пристроив мушкет на сгибе локтя:
— Приветствую вас, друзья.
Балти не разобрал ответа, но узнал голос. Он прислушался и уловил знакомое слово: «Ованукс».
Кобб указал куда-то:
— Они там. Мертвы. Умерли от ран.
Он прислонил мушкет к дверному косяку, взял со стола пистоль Ханкса и часы Балти, вышел из дома, и его стало не видно.
Балти напряг слух.
— Примите это как приношение духам ваших мертвых.
В дверях снова появился Кобб. Сполохи на стеклах исчезли. Кобб закрыл дверь, посмотрел на Балти и прижал палец к губам:
— Извините за пистоль и часы. Но эти дары пойдут вам на пользу.
— Что значит «ованукс»?
— Англичане.
— А что вы показали индейцам?
— Ваши могилы.
— О! Ну и ну. Отлично.
— Пистоль — большая добыча. У них теперь нет причин возвращаться. Но держитесь подальше от окон. Квирипи обожают рыскать вокруг домов.
Явились миссис Кобб и Благодарна. Балти заметил на лице Благодарны нечто такое, чего там не было раньше. Страх.
— Все хорошо, девочка, — сказал Кобб. — Он ушел.
Миссис Кобб увела Благодарну на кухню.
— Я бы не отказался от глоточка этого виски, — сказал мистер Кобб. — Надо полагать, вы тоже.
— Она испугалась.
— А вы нет?
— Да, но в церкви и на суде она даже бровью не вела. Была безмятежна, как лебедь.
Они пошли в комнату Ханкса и пустили бутыль по кругу. Балти рассказал Ханксу, что произошло. Ханкс приуныл, услышав, что лишился пистоля.
— Я залил в ствол расплавленного свинца, — сказал Кобб. — Теперь из него не постреляешь.