— Это твое дитя, Покайся.
Буря бушевала у него на лице.
Благодарна вытащила из-за спины другую руку. В ней был пистоль Ханкса, взведенный. Она приставила его к своему животу.
— Покайся, отпусти его. Отпусти его, или я убью твое дитя.
Глаза индейца пылали.
— Она может! — крикнул Фик. — Она убила Коббов! Она сумасшедшая!
— Нет! — сказал Ханкс. — Это он их убил. Покайся, положи пистоль. Все кончено.
Но еще не все было кончено.
Лишившись сил от ужаса перед деянием, которым угрожала, но которое не имела намерения выполнить, Благодарна без чувств упала наземь.
Покайся выстрелил. Но взгляд его все это время был прикован к Благодарне, и он не заметил, что Балти убрал голову из-под выстрела. Балти рванулся ко второму пистолю.
Покайся подошел к Благодарне и бережно взял ее на руки.
Балти поднял пистоль:
— Покайся, положи ее.
Индеец стоял неподвижно, вглядываясь в лицо Благодарны. Повернулся и зашагал к расположенному рядом обрыву.
Ханкс отпихнул судей и помчался за ним. Фик выхватил у стражника мушкет и выпалил. Ханкса закрутило на месте, он зашатался. Но выпрямился и, повернувшись к противнику, встал в предписанную правилами позу дуэлянта, прицелился и выстрелил. Пуля проделала дырку во лбу Фика.
— Судьи! — закричал Джонс. — Охраняйте судей!
Стражники побежали к Уолли и Гоффу и выстроились вокруг них мушкетным кордоном.
Но охранять судей было не от кого. Ханкс, зажимая рану в боку, похромал за индейцем.
Балти бежал прямо за Покайся, который сейчас шагал целенаправленно, почти торжественно.
Балти не мог стрелять, боясь попасть в Благодарну. Поняв, что задумал индеец, Балти забежал вперед и преградил ему путь.
— Покайся! Остановись! Пожалуйста!
Покайся был уже в двадцати футах от пропасти. И все шел — глаза горели, шрам казался мертвенно-бледным в лунном свете. Он клонился вперед, разгоняясь.
Балти поднял пистоль:
— Покайся, прошу тебя!
Индеец ускорил шаг, наклонясь вперед, обратившись в боевой таран. Благодарна висела у него на руках.
Балти отбросил пистоль и уперся в землю посильней, желая остановить индейца.
В следующий миг загрохотал выстрел. Ангел сорвался со лба Покайся, обрызгав Балти мозгами. Но тело индейца все же надвинулось на Балти, врезалось в него, сбило с ног, отбросило назад.
Балти зашатался, размахивая руками, пытаясь восстановить равновесие. Тут его схватили. Другая рука протянулась за Благодарной, отдернув обоих от края пропасти.
Глава 50Не будь идиотом
Будучи женой доктора, миссис Пелл поняла, что рана Ханкса, по всей вероятности, смертельна. Она отправила мужу срочную депешу с быстрым всадником: «Ханкс умирает. Возможна опасность со стороны Нью-Хейвена. Торопись».
Под вечер на королевском тракте разразилась пыльная буря, поднятая копытами. Уинтроп явился во главе тридцати коннектикутских ополченцев. Доктор Пелл привел с собой двадцать человек из «Вестчестерского обученного отряда». Дом доктора стал крепостью, на которую не вдруг рискнула бы напасть и армия.
Доктор Пелл сделал все, что мог, но пуля задела печень Ханкса. Желчь вытекала в брюшную полость, и он мочился черным.
Пелл, Уинтроп и Андерхилл несли вахту у его одра. Благодарна ухаживала за раненым, как когда-то на ферме Коббов. Балти, не в силах справиться с чувствами, нес свою собственную мучительную вахту в соседней комнате.
Начался бред. Ханкс то терял сознание, то опять приходил в себя. Уинтроп вышел, прикрыв лицо. Ему надо было возвращаться в Нью-Йорк, чтобы присутствовать при передаче власти. Он взял с собой лишь нескольких ополченцев.
Благодарна толкнула задремавшего Балти.
— Пора, — сказала она. Они обнялись. Балти пошел к Ханксу один.
Ханкс полусидел, опираясь на подушки, нянча в сгибе правой руки бутыль с виски. Балти сел на кровать и взял его за руку.
Ханкс открыл глаза:
— Кто это?
— Это я, старина. Балти.
Ханкс нахмурился:
— Балти? Мы знакомы?
— Да уж надеюсь.
— Мы… вместе служили?
— Ну можно и так сказать.
— Где?
— Ну, посмотрим. Бостон. Хартфорд. Нью-Хейвен. Здесь, в Фэрфилде. В Устричном заливе. В Новом Амстердаме. В Нью-Йорке.
— В Нью-Йорке? Это где?
— Недалеко отсюда.
— Птица, — сказал Ханкс. — Там была птица.
— Угу. Попугай. По имени Иоханн. Злобная тварь. Тебя особенно не любил. Слушай, старина… я хотел сказать тебе спасибо.
— За что?
— За то, что ты за мной приглядывал.
— Не будь идиотом. Балти…
— Я тут.
— Да нет. Балти. Он получил свое рыцарское звание?
— А. Да! Как же, как же. Его Величество пожаловал ему вновь созданный титул барона… барона Нью-Ханкс. Очень важный титул.
Губы Ханкса задвигались.
Балти склонился к нему:
— Что такое, старик?
— Что… теперь? Балти вечно спрашивал… что… теперь?
— Он тебе ужасно докучал, наверно.
Ханкс покачал головой:
— Братец Балти. Что… теперь?
— Отдохни, старина. Я буду стоять первую вахту.
Ханкс сказал Благодарне, что хочет быть похороненным рядом с Коббами. Она передала это Уинтропу, и он улыбнулся:
— Как это похоже на Ханкса: завещать, чтобы его похоронили на вражеской земле!
До возвращения в Брёкелен он отдал приказ капитану своих ополченцев.
На следующий день необычный кортеж двигался по королевскому тракту из Фэрфилда в Нью-Хейвен. Во главе ехал капитан Коннектикутского ополчения. За ним четверка лошадей тащила экипаж с гробом, задрапированным флагом Коннектикутской колонии. Далее следовали Балти и Благодарна, а за ними отряд из двадцати конных ополченцев.
Весть о кортеже неслась, опережая его, по тракту.
На границе с Нью-Хейвеном ждал десяток нью-хейвенских стражников, которые строили баррикаду поперек дороги, чтобы не пропустить кортеж.
Коннектикутский капитан и юный нью-хейвенский сержант спорили — каждый настаивал, что здесь его юрисдикция. Солдаты уже подняли мушкеты. Но когда прозвучало имя человека, лежащего в гробу, нью-хейвенский сержант велел своим людям отойти в сторону. Кортеж пропустили. Когда он двигался мимо, сержант обнажил голову.
Ханкса положили на вечный покой рядом с Бартоломью, Миролюбой и Микой — у ручья, у подножия красного утеса. Солдаты дали залп, и над могилой поставили почетный караул на месяц — срок траура, официально установленный губернатором Коннектикутской колонии.
Даже многие годы спустя люди, слышавшие разные варианты этой истории, приходили посмотреть на могилу человека, чье имя со временем было утрачено. Его помнили лишь как охотника за судьями.
Эпилог
24 ноября 1664 года. Сегодня из Новой Англии на одном из кораблей полковника Николса прибыло письмо от братца Балти. Mirabile dictu[68].
Он сообщает о неуспехе своего предприятия, что меня нисколько не удивило. Но радостная весть! Он намерен остаться в Новой Англии — говорит, что имеет сведения о местонахождении судей-цареубийц. Уолли и Гоффу гарантирована смерть от старости. Боже, благослови Новую Англию.
Странно лишь одно: с каких это пор братец Балти мне тыкает?
Жена моя, натурально, впала в горесть и винит меня. Гневные тирады. Надавал ей оплеух.
К парикмахеру, договориться с ним, чтобы держал мой парик в порядке за двадцать шиллингов в год, что придаст мне весьма нарядный вид.
Засим в постель.
Исторические примечания
Бескровный захват англичанами Нового Амстердама в 1664 году, хитро задуманный Джорджем, лордом Даунингом, и братом короля Карла II, герцогом Йоркским, привел к обильному кровопролитию годом позже, когда разразилась вторая англо-голландская война. Именно во время этой войны голландцы осуществили смелый ночной налет на английский флот, стоящий на верфях в устье реки Медуэй. В ходе этого рейда был, в частности, сожжен корабль «Царственный Карл» («Royal Charles»), некогда привезший Карла II домой в Англию из изгнания (как раз в этом походе на борту присутствовал Пипс). Эта и другие утраты английской стороны испортили репутацию Карла II и ослабили его власть. Даунинг, потративший столько сил на разжигание войны с Голландией, продолжал процветать. Земля, которой он некогда владел и на которой строил дома (некачественно, из дешевых материалов) на продажу, до сих пор носит его имя. С 1735 года на ней располагается резиденция британских премьер-министров — дом номер десять по Даунинг-стрит. Официальный веб-сайт десятого номера указывает, что Даунинг был «скуп и временами жесток».
В 1672 году, в ходе третьей войны между Англией и Голландией, Ричард Николс, взявший Новый Амстердам без единого выстрела, и Эдвард Монтегю, первый граф Сэндвич, оба погибли в битве при Солбее.
Барбара Палмер, графиня Каслмейн, главная любовница короля Карла II, родила ему пятерых незаконных детей. Очень редко в истории обязанности «постельничьей[69]» исполнялись так ревностно. Среди ее потомков — Диана Спенсер, покойная принцесса Уэльская; Сара Фергюсон, бывшая герцогиня Йоркская; сестры Митфорд — Нэнси, Памела, Диана, Юнити, Джессика и Дебора; философ Бертран Рассел и британский премьер-министр Энтони Иден[70]. Ее многие ненавидели. Пипс ее обожал.
На земле, купленной доктором Пеллом у Вампаге, вождя племени сиваной, теперь располагаются Пелэм, Пелэм-Мэнор, восточный Бронкс и южная часть округа Вестчестер. Пелл умер в 1669 году. Среди его потомков — представитель штата Род-Айленд в сенате США Клейборн Пелл.
Через тридцать лет после основания колонии Нью-Хейвен преосвященный Джон Дэвенпорт был разбит: политически — поглощением Нью-Хейвена Коннектикутской колонией и духовно — расцветом арминианства (голландской протестантской конфессии, отвергавшей понятия первородного греха и предопределения). Он вернулся в Бостон и стал пастором в тамошней Первой церкви. Умер от апоплексического удара 15 марта 1670 года, в возрасте 72 лет. Среди его потомков — Арчибальд Кокс, выступавший обвинителем на Уотергейтском процессе, и Максвелл Перкинс, легендарный литературный редактор, работавший с Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом, Эрнестом Хемингуэем и Томасом Вулфом. Дэвенпорт-колледж в Йельском университете назван в честь преосвященного.