– Зойка... – Окаменев от признаний, Эльмира не находила нужных слов...
– Ну что – Зойка?! Что?! Я все это делала из-за тебя и ради тебя!!! Я спасала тебя!!! Ну осуди меня за это!!! Осуди!!! Начни клеймить, обвиняя в том, что осталась жива, что тебя не убил Гончаров! Мне надо было позволить убить тебя?! На моих глазах?! Дудки!!! Чтобы ты ушла, унеся с собой в могилу... Н-да... О чем это я?! Ах да! Эти двое сумасшедших, что давно съехали с катушек от алкоголя и наркоты. Давай! Вызови милицию, пусть менты наденут на меня наручники и уведут лет на пятнадцать! – с обреченной горячностью выдала ей в ответ подруга, горестно поглядывая в ее сторону. – Элка, Элка... Я же тебя люблю, дурочка! А то, что люблю, я умею защищать. Нам будет хорошо вдвоем. Давай бросим все и уедем. Далеко-далеко, где нас никто не знает и никто не будет нам мешать жить счастливо.
– Зоя, – Эмма отрицательно покачала головой. —Ты ведь очень завистлива, не так ли? И любовь твоя ко мне есть не что иное, как ревностное непонятное чувство, которое постоянно подогревалось твоей корыстью. Ты ведь оставила меня в живых только из-за того, что была уверена, что алмазы у меня. Ответь мне! Ответь хотя бы раз в жизни правдиво! Вся твоя любовь сводится лишь к одному? Твоя защита – это лишь желание узнать, где алмазы?!
Зойка наморщила лоб. Порылась в верхнем ящике прикроватной тумбочки, отыскивая очки, и, водрузив их себе на нос, воззрилась на подругу.
– Не скрою, дорогая, что меркантильность мне не чужда. Я хотела иметь эти камни! Я грезила ими! Ради них я затеяла всю эту кутерьму! Прости, что поздно поняла...
– Что именно?!
– Что этих камней гребаных нет и в помине! Он все-таки опять поимел меня, унеся их с собой в могилу! Все надежды прахом, боже мой!!! Все впустую, вся жизнь! И твоя, и моя... Защищала тебя, защищала, а в итоге – вытащила пустышку!!! Но хочу оговориться – за эти годы я на самом деле привязалась к тебе. У меня ведь нет ни сестры, ни брата. – Последнее слово, выданное Зойкой с нажимом, Эмму подивило, но она не заострила на нем внимания, продолжая рассматривать то, что сейчас происходило, дьявольским наваждением, не веря в реальность случившегося.
– Сначала я полюбила все же твоего отца, а потом уже тебя. Алик был мною любим, как никогда и никем, он это знал и доверял мне. Но, как оказалось, не настолько... Ну а ты была его дочерью, тебя я просто обязана была любить, являясь вроде как мачехой...
– За что же ты тогда его убила, раз так сильно дорожила им? – Задавая этот вопрос, пожалуй, единственный, который особенно сильно волновал ее, Эмма не надеялась на искренний ответ, вновь полагая, что Зойкой двигала алчность, но она ошиблась.
Лицо подруги болезненно скривилось, губы вновь задрожали, и, сдвинув на лоб очки, она принялась вытирать слезы, струившиеся из глаз.
– Он... Он начал изменять мне, понимаешь?! Если с существованием твоей матери я еще мирилась, поскольку ничего с этим не поделать, то его новая пассия на стороне... это было уже серьезно.
– Насколько серьезно?
– Настолько, что они начали подумывать о ребенке! – фыркнула злобно Зойка, даже по происшествии такого большого отрезка времени не забывшая, как ее потрясло вероломство возлюбленного. – Этот старый пень возомнил себя султаном! Он отослал меня подальше, совершенно не выбирая выражений. И это после всего, что я для него сделала!!! А знаешь, как я это поняла?
Эмме не хотелось знать, но Зойка уже не могла остановиться. Она принялась живописать любовную холодность Потехина в таких подробностях, что через десять минут Эльмиру уже воротило с души.
– Слушай, я не хочу! – Эльмира встала со стула, попутно подобрав с пола сумку и засовывая туда телефон. – Я не хочу этого знать! Я ухожу...
– Да, уходи, – согласно кивнула подруга, не двинувшись с места. – Уходите все к чертовой матери, оставьте меня одну! Мне недолго осталось. Можешь не тешиться мыслями об отмщении: двойная доза, и я уже на небесах. Сидеть и ждать приговора я не буду!
– Зоя, ты саму себя не боишься? – Уголки губ Эльмира скорбно опустились вниз. – То, ради чего ты все это затеяла, не стоило того. Никакие деньги не стоят того, чтобы ради них лишать человека самого дорогого, что у него есть, – жизни. Ты пропащая...
– Я знаю! Я все знаю! Но меня уже нет!!! – обреченно прокричала ей вслед Зойка, потом добавила что-то еще, но Эльмира уже не слышала ее, впопыхах натягивая плащ и захлопывая за собой дверь страшной квартиры.
Опустившись на два лестничных пролета, она обессиленно сползла по стене и, усевшись на грязные заплеванные ступеньки, тихонько заплакала.
Господи! Лучше бы ей не знать этого! Пусть было бы все так, как было. Враги – это враги, а друзья – это друзья. Как ей теперь различить, где черное, а где белое?! Как разобраться в этой мешанине серых полутонов?! Она отнюдь не была идеалисткой. Но никогда не считала себя и циником. Теперь же, не без помощи лучшей подруги окунувшись с головой в черную бездну человеческой зависти, подлости и жадности, она уже ни в чем не была уверена до конца. Ни в чем и ни в ком. Возможно, даже в самой себе...
Продолжать жить так, как жила раньше, было невозможно. В равной степени было сложно окунуться в новый, только что открывшийся для нее, мир, где со всех сторон обступала полуправда, густо замешанная на человеческих пороках.
Но сделать это, судя по всему, ей придется. Сделать для того, чтобы выжить. Пусть будет сложно приноравливаться, улыбаясь в лицо подлости. Как ни трудно, но придется перешагнуть через собственное «я», признать свои слабости. Со многим придется смириться. Людская злость, алчность – со всем этим не раз придется сталкиваться в этой жизни, но в этой, земной, единственной, ибо существование иной – призрачно.
Она будет жить. Нравится это кому-то или нет, но будет. Стоя на обломках своего прежнего существования, она попытается построить жизнь заново. Построить так, как хочется ей самой. И тем, кто решится быть с ней рядом, придется с этим мириться, иначе...
Додумать она не успела. Подъездная дверь отлетела в сторону, едва не сорвавшись с петель. И тут же послышались чьи-то быстрые шаги.
Данила...
Она была уверена в том, что это он. Ее Данила... Надежный, верный (?) и неизменный, как изображение серпа и молота на красном стяге усопшего социализма.
– Почему ты ушла одна?! – еле смог выдавить он побелевшими губами и, судорожно хватая ртом воздух, упал рядом с ней на ступеньки. – Я полгорода облазил, прежде чем нашел этот адрес... Ты плакала?! Эмма, посмотри на меня!
Посмотреть на него... Посмотреть на него прежними глазами было сейчас невозможно. Она смогла лишь уронить голову ему на плечо и позволить обнять себя.
– Ну, ну, маленькая... – ласково зашептал он, слегка покачивая ее словно ребенка. – Не нужно так... Это она?!
– Да, – прошептала девушка. – Ты знал?
– Нет. Вернее, узнал час назад. То есть догадался. Домработница Гончарова разбирала его домашний архив и наткнулась на фотографии в черном конверте. Там страшные сцены... На одном из снимков твоя подруга, судя по всему, руководившая всем этим. Старушка позвонила мне. Я тут же к тебе. Заперто. Начал искать. Ну и вот... – Данила ненадолго замолчал. – Я очень боялся, что она не выпустит тебя живой! Очень боялся!
– Да, наверное... Но, как видишь, выпустила.
– И что будет дальше? Что ты решила с ней?
– По-моему, она все уже решила сама. Думаю, постороннего вмешательства это не потребует, – задумчиво обронила Эмма. – Ну а если потребует, то ты мне поможешь...
– Она нашла то, что искала? – слишком безразличным тоном, чтобы поверить в его искренность, поинтересовался Данила.
– Нет. Она тоже ничего не нашла.
– Ну и ладушки. – Данила встал и увлек за собой девушку. Отряхнул ей плащ. Взял под руку и осторожно повел вниз по лестнице. – Пусть все будет так, как есть. Думаю, на этом стоит остановиться. Пора...
– Возможно, – осторожно заметила Эмма и, заметив его недоуменную озабоченность, добавила: – Думается мне, что эта история будет иметь продолжение. Вениамин уехал непонятно куда, оставив после себя уйму вопросов, ответ на которые может дать только он...
Пусть и не понравилось Даниле столь пылкое заявление, но он счел за благо промолчать. Как не стал до поры открывать ей тайну ее родства с мужчиной, которым она не так давно грезила. Он сам узнал об этом всего лишь с час назад, копаясь все в том же архиве Гончарова.
Эльмира же, не заметив его насупленных бровей, продолжила:
– Здесь много непонятного, очень много! Эта история не закончена. Поверь мне, Данила, пройдет какое-то время, и она о себе напомнит. Непременно напомнит. Это еще не финал...