— Вытащите из заграждения несколько кольев, и мы поговорим через проем, — предложила женщина.
Я обернулся к Турноку:
— Вытащи из частокола четыре кола. Здоровяк крестьянин с видимой неохотой выполнил мое распоряжение. С гордо поднятой головой женщина-пантера вошла на территорию нашего лагеря. Здесь она внимательно осмотрелась. Взгляд у нее был пристальный и бесстрашный. Она подошла к лежащему на земле оружию и ногой отодвинула его подальше от стоящих мужчин.
— Садитесь, — предложила она матросам, указывая на пространство возле образуемой частоколом стены. — И повернитесь лицом к огню.
Я жестом подтвердил, что они должны в точности следовать ее указаниям.
— Устраивайтесь ближе друг к другу, — распорядилась она.
Я снова кивком головы подтвердил ее приказ. Она сознательно усадила их лицами к огню, чтобы глаза, привыкшие к свету, не смогли сразу привыкнуть к темноте. Теперь, если костер внезапно потушить, мои люди в течение целого ена будут слепыми и беспомощными, в полной зависимости от женщин-пантер. Не зря им приказали и расположиться ближе друг к другу, чтобы разбойницам, вздумай они начать стрельбу, легче было выбирать себе цель. Женщина тоже устроилась возле костра, по-мужски скрестив перед собой ноги. Из-за частокола опять донесся какой-то звук, и я увидел, как из темноты выплывает что-то белое, с обеих сторон стиснутое двумя женщинами-пантерами.
Приблизившись к частоколу, разбойницы втолкнули свою жертву внутрь огороженной территории. Цепи по-прежнему оставались на руках рабыни, а запястья теперь дополнительно стягивали кожаные ремни. Туника на ней была разорвана до пояса, а шерстяная лента, перевязывавшая прежде ее волосы, исчезла совсем. Пришедшие рывком поставили Ширу на колени у самого костра. Голова ее была низко опущена, на спине виднелись рубцы от плетей.
— Неподалеку отсюда мы встретили эту плутавшую по лесу рабыню, — сообщила женщина.
— Это моя рабыня, — сказал я.
— Ты знаешь, кто она такая?
— Рабыня, — пожал я плечами.
Темнота по всему периметру лагеря ответила дружным женским смехом. Шира еще ниже опустила голову.
— Эту девушку зовут Шира, — сообщила моя собеседница. — Некогда она тоже была женщиной-пантерой и даже предводителем разбойниц.
— Вот как? — Я сделал вид, что удивлен. Молодая женщина рассмеялась.
— Когда-то она была главной соперницей Вьерны, — продолжала она. — Теперь же Вьерна с большим удовольствием возвращает ее тебе. — Она перевела взгляд на Ширу. — Ошейник тебе очень к лицу, Шира.
В обращенных к ней глазах Ширы безграничная ненависть смешалась с отчаянием.
— Торговец говорит, что ты принадлежишь ему. Это правда? — спросила молодая женщина.
От переполнявшей ее ярости Шира не в силах была произнести ни слова.
— Отвечай, рабыня! — настойчиво потребовала женщина.
— Да, — процедила сквозь зубы Шира, — это мой хозяин.
Раскаты дружного женского хохота прокатились далеко за пределами лагеря.
Молодая женщина кивнула в сторону Ширы.
— Ну, и как из нее рабыня? Послушная? — поинтересовалась она.
Я посмотрел на Ширу:
— Вполне.
Шира еще ниже уронила голову. Смех девушек вокруг лагеря стал громче.
— Мы хотим за ее возвращение четыре металлических наконечника для стрел, — сказала молодая женщина.
— Цена вполне приемлемая, — согласился я.
— Даже высокая за такое ничтожество. — В голосе женщины слышалось безграничное презрение.
Шира сжала кулаки и, не в силах более сдерживаться, разрыдалась от отчаяния.
Я жестом указал одной из стоящих рядом с ней девушек, что она может взять четыре наконечника для стрел из мешка с товарами. Та подошла к мешку и вытащила четыре наконечника: именно четыре, и не единым больше.
— Значит, ты — Вьерна? — спросил я молодую женщину.
— Нет, — ответила она.
Я постарался придать своему лицу разочарованное выражение. Во взгляде сидящей напротив женщины появилась настороженность.
— Ты ищешь Вьерну? — поинтересовалась она.
— Я приехал издалека специально, чтобы поговорить с ней. — Думаю, я выглядел сейчас в достаточной степени недовольным. — Я полагал, что эта территория входит в зону обитания ее банды.
— Я действительно из банды Вьерны, — призналась моя собеседница.
— Вот как? Это уже лучше.
У сидящей напротив меня молодой женщины были очень светлые волосы и голубые глаза, как у большинства девушек, населяющих эти места. Она была довольно хороша собой, но жесткие черты лица производили отталкивающее впечатление. Поэтому в глубине души я даже порадовался, что эта женщина — не Вьерна.
— Я — Боск с Таборга, — представился я.
— А я — Мира, — ответила она.
— Значит, ты пришла от Вьерны? — уточнил я. — Ты можешь говорить от ее имени?
— Да. А от чьего имени будешь говорить ты?
— От своего собственного.
— Не от имени Марленуса из Ара?
— Нет.
— Это интересно, — задумчиво произнесла она. — Хотя Вьерна предупреждала, что Марленус не будет подходить так близко, как это сделали вы, и не станет поручать вести свое дело торговцу.
— Вероятно, она права, — пожал я плечами.
Марленус, разумеется, вышел на охоту за Вьерной не в одиночку. И никаких разговоров с женщинами-пантерами он не будет вести до тех пор, пока они не предстанут перед ним коленопреклоненными и закованными в цепи.
— Тебе известно, что Марленус находится в этих лесах? — поинтересовалась Мира.
— Да, я об этом слышал, — ответил я.
— А ты знаешь, где его лагерь?
— Нет, — покачал я головой, — но поговаривают, будто он расположен где-то к северу или северо-востоку от Лауриса.
— Мы примерно представляем себе, где это может быть.
— Лично меня, — сказал я, — больше интересует девушка, находящаяся в лагере Вьерны в качестве пленницы.
— Рабыня? — усмехнулась Мира.
— Возможно, — согласился я. — Говорят, она очень красивая.
— Ты имеешь в виду Талену, — рассмеялась Мира, — дочь Марленуса из Ара.
— Верно, — согласился я. — Она в вашем лагере?
— Может быть, да, — неопределенно ответила молодая женщина, — а может быть, и нет.
— Я готов предложить за нее хорошие деньги. Дам целый вейт золота.
Вейт — десять горианских стоунов, а стоун весит примерно четыре фунта.
— Если она окажется у тебя, ты когда-нибудь снова вернешь ее Марленусу из Ара? — Вопрос Миры напоминал скорее утверждение.
— Нет, — ответил я. — У меня на этот счет другие планы. Я сумею извлечь из этой женщины большую выгоду.
Мира встала. Я поднялся следом за ней.
— Десять вейтов золота, — повысил цену я, но, заглянув в глаза молодой женщины, понял, что Талена не предназначена для продажи. — Девушка находится в вашем лагере? — спросил я.
— Может быть, да, а может быть, и нет, — снова повторила Мира.
— Назови свою цену, — сказал я.
— Эти леса, — медленно произнесла Мира, — принадлежат женщинам-пантерам. Не стоит задерживаться здесь слишком долго. Торговец, дождись утра и уходи отсюда.
Я посмотрел ей в глаза.
— Тебе повезло, что мы смогли договориться и кое-чем обменяться. — Она раскрыла ладонь, на которой лежало четыре металлических наконечника, полученные за возвращение Ширы.
Я понял, что она хотела этим сказать. Мира обернулась к моим матросам, оглядев их так, как обычно мужчина осматривает женщину.
— Некоторые из них довольно интересные экземпляры, — заметила она. — Сильные, красивые. Они бы неплохо смотрелись в рабских оковах.
Молодая женщина направилась к проему в частоколе, но, прежде чем скрыться в нем, еще раз обернулась и посмотрела на меня.
— Берегись, — предупредила она. — Эти леса принадлежат женщинам-пантерам. Уходи отсюда!
— Я слышал.
— И послушайся моего совета, торговец, не ищи себе приключений, не вмешивайся в дела Вьерны и Марленуса.
— Я слышал тебя, — повторил я.
Молодая женщина бесшумно скользнула в темноту ночи; остальные растаяли вслед за ней.
Матросы вскочили на ноги и немедленно расхватали свое оружие.
Я подошел к Шире и приподнял ее подбородок.
— Ты видела Вьерну? — спросил я.
— Да, — ответила она.
— А в их лагере ты была?
— Нет.
— Талена у них?
Я почувствовал, как у меня сами собой сжимаются кулаки.
— Не знаю, — покачала головой Шира.
— Вьерна велела тебе что-нибудь мне передать?
— Да, но это не так важно.
— Что это за сообщение?
— Это не сообщение, скорее совет. Он касается меня… — Шира уронила голову.
— Что она хотела?
— Она велела передать… — пробормотала Шира.
— Ну, скорее!
— …велела передать, чтобы вы научили меня быть настоящей рабыней, — едва слышно пробормотала девушка.
— И это все?
— Все…
«Черт бы побрал вас обеих», — раздраженно подумал я и обернулся к Турноку: — Вставь катая на место.
Крестьянин заделал проем в частоколе.
Я пристально вгляделся в окружающую нас темноту леса. Мы, конечно, уйдем отсюда. Уйдем завтра же утром. Но мы еще вернемся.
Я дал Вьерне и ее банде возможность подумать. Они от нее отказались. Это их право.
Я снял с Ширы наручники.
— Кара, — распорядился я, — обучи эту девушку всему, что должна уметь рабыня.
— Да, хозяин, — ответила Кара и, тронув девушку за плечо, повела за собой.
Уходя, Шира оглянулась и посмотрела на меня через плечо. Кара научит ее готовить пищу, шить, стирать и гладить одежду — всему тому, что обычно делает рабыня. Бывшей женщине-пантере придется с самых азов обучаться тому, что знает каждая рабыня.
Пусть занимается делом. Это лучше, чем шататься по лесу.
Меньше чем через ан мы с Риммом, Турноком и пятью матросами вернулись из лагеря, возведенного нами в лесу для встречи с женщинами-пантерами, в наш основной лагерь на берегу реки.
Я внимательно осмотрел корпус «Терсефоры»: его уже очистили от ракушек и налипших водорослей. Матросы поработали на совесть.
За время моего отсутствия несколько охотников и разбойников принесли в лагерь шкуры слинов и пантер. Им предложили хорошую цену, в золоте или товарами — на выбор. Нам необходимо было играть свою роль до конца, поскольку и жители Лауриса, и обитатели лесов, за исключением теперь, пожалуй, разбойниц из банды Вьерны, не сомневались в том, что мы — торговцы, прибывшие сюда именно за шкурами и мехами. Результаты наших приобретений меня не разочаровали.