анные вместе с остальными моими пленницами.
Когда луна уже показались из-за деревьев, я оглядел свою добычу.
— Теперь они рабыни, — сказал я девушкам из пага-таверны. — Разденьте их.
Мои помощницы послушно сняли с разбойниц короткие шкуры лесных пантер.
— Наденьте их на себя, — кивнул я двум своим помощницам, темноволосой рабыне и девушке со светлыми волосами.
— Да, хозяин, — ответили они и натянули на себя шкуры.
Я взглянул на рыжеволосую пага-рабыню.
— Ты тоже, если хочешь, можешь одеться, — разрешил я.
Обрадованная, та поспешила завернуться в новое, непривычное одеяние.
— А я, хозяин? — спросила Илена.
— Нет, — ответил я. — Ты останешься приманкой для охотниц.
Она уронила голову.
— Да, хозяин, — пробормотала она.
Как только покончу с делами, обязательно продам ее в Порт-Каре, снова повторил я мысленно. Я оглядел своих помощниц.
— Вы стали похожи на очаровательных девушек-пантер, — заметил я.
Они даже стояли сейчас иначе. Головы их были высоко подняты, а в глазах, обращенных ко мне, появился намек на дерзость. Поразительно, насколько сильное влияние способна оказывать одежда.
Одна из лежащих на земле связанных женщин-пантер возмущенно заерзала в стягивающих ее путах Один вид пага-рабыни в шкуре лесной пантеры вызывал у нее яростное негодование.
Моя темноволосая помощница подскочила к ней, схватила девицу за волосы, грубо рванула голову своей беспомощной жертвы и обернулась к Илене.
— Ну-ка, принеси мне хворостину, — повелительным тоном распорядилась она.
Илена беспрекословно бросилась выполнять приказ.
Еще днем я срезал несколько прутьев, но пока у меня не возникало необходимости пускать их в ход. Я приготовил их на случай, если кто-либо из пленниц проявит неповиновение и мне придется приказать своим помощницам привести ее в чувство. Прутья я выбрал длинные и гибкие, со знанием дела.
Стоя над женщиной-пантерой, темноволосая девушка высоко занесла хворостину над головой.
— У тебя, голозадая рабыня, есть какие-то возражения? — елейным голосом поинтересовалась она.
Глаза ее жертвы округлились от страха. Девушка поспешно отчаянно замотала головой и плотнее прижалась к земле.
Все пага-рабыни, за исключением Илены, вероятно опасавшейся, что хворостина с таким же успехом может предназначаться и ей самой, весело рассмеялись.
Я подошел к своим помощницам поближе и, не говоря ни слова, оторвал у каждой из них часть полы, прикрывавшей клеймо на ноге.
— Не забывайте, что вы рабыни, — напомнил я.
— Да, хозяин, — хором откликнулись они. Я передал хворостину рыжеволосой девушке.
— Проследи за порядком в лагере, — приказал я и, повернувшись к Илене, добавил: — С этого момента она здесь старшая. До моего возвращения слушайся ее как свою хозяйку. Поняла?
— Да, хозяин, — ответила Илена.
— Подойди сюда, — позвала ее рыжеволосая.
Илена послушно приблизилась.
— На колени, рабыня! — приказала ей рыжеволосая.
— Да, госпожа, — испуганно ответила Илена и послушно опустилась перед ней на колени.
— Вы обе, — обернулся я к своей темноволосой помощнице и девушке со светлыми волосами, — пойдете со мной.
У ограждения лагеря я остановился и оглянулся на рыжеволосую. Илена в разорванной желтой шелковой накидке все еще стояла перед ней на коленях.
— Ты отвечаешь за порядок в лагере, — в последний раз напомнил я рыжеволосой.
Она похлопала по ладони гибким прутом и усмехнулась:
— Не беспокойтесь, хозяин. Я справлюсь.
В своем лагере тиросцы, несомненно, чувствовали себя в безопасности, а я очень старался не разубеждать их. Конечно, я мог бы проникнуть в лагерь, но пока этого делать не стоило. Я предпочитал просто снять часовых. Пусть они утром проснутся и обнаружат, что лагерь не охраняется.
Я ожидал, что это заставит их сдвинуться с места. Тиросцы обязательно поймут, что теперь стены лагеря не являются для них защитой. В дороге же они почувствуют себя еще менее защищенными. Об этом я позабочусь. Во время передвижения, оставшись, как я предполагал, без своих разведчиц, они станут легкой добычей.
Сейчас лагерь охраняли шестеро разбойниц. От меня требовалось обнаружить их местонахождение и устроить им свидание с двумя моими помощницами, Оа тыми в шкуры женщин-пантер.
Пага-рабыни должны в темноте приблизиться к Оа ной из стоящих на посту разбойниц. Их, конечно, остановят.
Тогда они ответят, что возвращаются с поисков, в этот момент я появляюсь за спиной охранницы и рукой зажимаю ей рот.
Дальше уже все совсем просто. Я укладываю разбойницу на землю, затыкаю ей рот кляпом и связываю по рукам и ногам. После этого можно переходить к следующей охраннице и повторить процедуру.
Все произошло так, как я и ожидал. Интересно отметить, что только двое из стоявших на посту разбойниц проявили подозрительность. Четверо остальных с громадным облегчением воспринимали женский голос в ответ на их приказ остановиться и не испытывали сомнений вплоть до того момента, когда могли определить, что выходящие из темноты девушки вовсе не относятся к числу их соплеменниц. В первую минуту им просто не приходило в голову, что эти девушки могут принадлежать не к их банде. У них не возникало сомнений в том, что они являются единственными женщинами-пантерами в этой части леса. Эта информация, следует признать, была довольно точной. Только в двух шагах от себя они могли выяснить, что ошиблись и приняли за своих лесных сестер обычных пага-рабынь.
Ошибка, такая естественная в данной ситуации, дорого им обошлась. На посту нельзя быть столь доверчивыми. Ничего, в моем лагере, у них, надежно связанных, будет время об этом подумать. Хотя с двумя женщинами, проявившими бдительность, в результате все закончилось точно так же, их подозрительность лишь помогла мне приблизиться к ним сзади, поскольку все свое внимание они сосредоточили на приближающихся из темноты пага-рабынях.
Когда с охранницами было покончено, мы собрали всех вместе. Я освободил им лодыжки и этими же ремнями за шею связал их в единый караван. После этого мы доставили пленниц в наш лагерь, прежде чем отправиться на покой, я убедился, что мои помощницы надежно связали всех разбойниц вместе.
У нас набралась уже двадцать одна пленница, красавицы все как на подбор. Но как все же утомительно собирать их в моем гостеприимном лагере!.. Я чувствовал себя уставшим.
— Проследите, чтобы они хорошенько отдохнули, — распорядился я. — Не давайте им ворочаться или попытаться ослабить узлы на ремнях.
— Я прослежу, — пообещала не расстающаяся с хворостиной рыжеволосая, расхаживающая между лежащими на земле женщинами-пантерами.
Да, на такую охранницу можно было положиться. Я плотнее закутался в покрывало и вскоре уснул.
Рано утром следующего дня я обнаружил, что союзники оставили лагерь. Они спешили как можно скорее тронуться в путь. Однако с таким количеством закованных в цепи рабов двигаться быстро им не удастся.
Я вернулся в свой лагерь. Мне не следовало отставать от неприятеля.
Спешно снимаясь с места, тиросцы оставили большую часть своего багажа и трофеев, взятых в лагере Марленуса, — любой ценой старались обеспечить себе максимальную скорость передвижения. Кое-что из оставленных ими вещей могло мне пригодиться.
В лагере темненькая и светловолосая девушки уже закончили снимать ремни, стягивавшие лодыжки моих пленниц. Я приказал рыжеволосой с хворостиной в руках поднять их на ноги — хотел сначала перевести наших пленниц в оставленный неприятелем лагерь, а затем параллельной дорогой последовать за тиросцами.
— Свяжите их всех вместе за левую щиколотку. Кляпы можете вытащить, — добавил я, наблюдая, как освобожденные от матерчатых кляпов пленницы жадно ловят ртом воздух.
Среди оставленных в лагере тиросцами вещей нашелся целый ящик с капюшонами для рабов, которые я вполне мог использовать для своих пленниц. Я, правда, не рассчитывал приближаться к противнику на расстояние слышимости, но подобная находка, конечно, не помешает. Капюшоны, как правило, сочетают в себе два достоинства: они не только лишают человека возможности видеть, что происходит вокруг, но и не дают ему говорить. Они очень плотно облегают лицо пленника и завязываются у него под подбородком и на затылке. Некоторые из них делают из толстой кожи, другие — из брезента. Большинство снабжено запорным механизмом.
Мы выкупали пленниц в ближайшем ручье и позволили им отведать плодов, валяющихся на земле или растущих на нижних ветвях деревьев, управляться с которыми они должны были только зубами, поскольку руки у девушек были связаны за спиной.
Пока мы шли через лес, я позволил Илене нарвать для меня плодов и орехов.
Пленниц мы выстроили вдоль изгороди оставленного тиросцами лагеря; я решил использовать их в качестве носилыциц. Присматривала за ними моя рыжеволосая помощница.
В одном из ящиков, брошенных тиросцами за ненадобностью, я обнаружил целую коллекцию «гарлских браслетов» — кандалов, получивших свое название в честь Гарла из Турий, который, как утверждает молва, первым придумал их конструкцию. Гарлский браслет состоит из узкого металлического кольца, защелкивающегося на щиколотке рабыни, второго кольца, приваренного к задней части ножного кольца, и толстой цепи в ярд длиной, приваренной к передней части ножного кольца. Цепь также заканчивается запирающимся кольцом, что позволяет защелкивать его на второй ноге рабыни, либо соединять нескольких пленниц в один караван, либо, в зависимости от необходимости, используя цепь, пристегивать ее к кольцам для рабов, имеющимся в каждом общественном заведении, или к стволу дерева, диаметр которого позволяет опоясать его цепью. Гарлские браслеты — вещь для рабовладельцев универсальная. Их часто используют при формировании длинных караванов для пешей транспортировки рабов. При этом все запоры на гарлских браслетах рассчитаны на использование одного и того же ключа.
Именно так поступил и я со своими пленницами, приказав уложить их спинами на землю, развязав ремни, затянутые у них на щиколотках, и заменив их соединенными в длинную вереницу гарлскими браслетами. Я даже позволил своим помощницам развязать руки нашим пленницам.