Годы шли, и община усиливалась не только численностью, но и разумностью. У нее были такие опытные охотники, как старый Мок и отец Легконожки, и по их указаниям они могли соединенными силами смело нападать на самых опасных зверей. Впрочем, число последних вскоре так уменьшилось, что даже дети могли без страха входить в лес.
Сперва все жили в пещерах, выдолбленных в мягком камне скал, но в них летом было очень жарко. Однажды Эд, проведя несколько ночей без сна, придумал построить шалаш, который состоял из сучьев, прислоненных к скале и покрытых древесной корой. Это был первый дом, выстроенный самим человеком. Он оказался так удобен, что и другие жители долины построили себе такие же хижины, и вскоре образовался целый ряд их. Когда пришла зима, одни опять переселились в пещеры, а другие только закутали хижины новым слоем коры и шкур и остались там на всю зиму. В этих жилищах воздух был чище, потому что их легче было проветривать, и не было так сыро, так как с потолка и стен не капала вода.
Число жителей долины увеличивалось вновь рождавшимися детьми и посторонними юношами, которые, заведя знакомство с молодыми людьми общины, пожелали к ней присоединиться. Каждый домохозяин мог делать все, что он хотел, но для охоты на крупных зверей они соединялись вместе; выходило само собой, что они в этих случаях все повиновались Эду, признавая его своим вождем. По мере того, как число опасных зверей уменьшалось вокруг долины, туда приходили другие пещерные люди, приносили шкуры, кремни и мамонтовые клыки и выменивали их на оружие, которое делал Мок, и в особенности — на лук и стрелы. Дети, выраставшие в общине, уже не были так дики: они росли среди множества других детей и привыкали жить в обществе и исполнять его правила и обычаи. Они научались пользоваться услугами других и, в свою очередь, услуживать им. Они видели, что всякое дело, которое не под силу одному человеку, легко может быть сделано несколькими людьми.
Помогая друг другу, эти люди придумали много нового и полезного. Одно важное изобретение было опять сделано старым Моком, не потому, что он был всех умнее, а потому, что занимался одним только делом, — изготовлением оружия, и старался делать его как можно лучше. Однажды Эд пришел к нему и пожаловался, что он на небольшом расстоянии из всех сил пустил стрелу в оленя, а олень все-таки ушел, и за ним долго пришлось гнаться, пока он не потерял силы и упал.
— И это потому, — объяснил Эд, — что стрела вошла неглубоко: она была неровно обтесана, и с одной стороны ее был большой выступ. Разве можно стрелять верно стрелами такой плохой работы? Если ты еще не совсем состарился, Мок, ты должен придумать, как стрелы делать глаже.
Старый Мок задумался и долго ходил по берегу ручья, приглядываясь к гладким камешкам, которые лежали на дне. Он употребил много времени на то, чтобы решить вопрос, — откуда берутся эти гладкие камни. Он заметил, наконец, что они трутся друг о друга и о песок от силы проточной воды. Тогда он взял камень, выдолбил в нем небольшое углубление, положил в него мокрого песка и обтачивал маленький наконечник стрелы о стенку углубления вместе с песком, пока наконечник не сделался глаже. После продолжительной работы все неровности каменного наконечника сточились, и он вышел совершенно гладким. Так у людей вместо прежнего грубо обсеченного каменного оружия появилось новое, отшлифованное, которое действовало вернее и сильнее.
Выучившись шлифовать наконечники стрел и копий, стали делать гладкими и каменные топоры, которыми от этого было легче работать. Пользуясь новыми топорами, жители долины сделали другое очень важное открытие. Прежде рыболовы плавали на плотах, связанных ветвями, подвигая их шестами, которыми упирались в дно. На глубокой воде на таких плотах плавать было нельзя. Теперь придумано было выдалбливать древесные стволы или, как мы говорим теперь, колоды. Часть углубления выжигалась огнем, потом выравнивалась каменными топорами и долотами. Затем придуманы были весла для управления этими лодками. Улучшены были удочки и остроги для ловли рыбы, которую, кроме того, ловили сетями, сплетенными из болотной травы. Охота с луком и шлифованными стрелами и рыбная ловля с новыми лодками и сетьми значительно облегчали жизнь человека, и он уже не терпел такой нужды, как прежде. Дети Эда уже не подвергались таким опасностям, как их отец, и не понимали даже, как может жить человек вдвоем в пещере среди хищных зверей. Они могли жить только среди таких же людей, как они, помогая им и пользуясь их помощью. Они знали, что человек сильнее всех, когда он живет в мире и согласии с другими себе подобными.
Б. ЛунинБОРЬБА ЗА ЖИЗНЬ(Картинка далекого прошлого)
Илл. А. Тычины
Когда закончился последний урок, в класс вошел преподаватель обществоведения, Александр Михайлович.
— Ну, дети, — сказал он, — завтра мы выезжаем на экскурсию. Есть предложение поехать в станицу Ильскую Кубанской области. Там, на берегу речки Иль, ученые проводят раскопки становища — места обитания первобытного человека, который жил много тысяч лет тому назад.
Мы с радостью согласились, и на следующий день отправились в путь.
На месте раскопок старый профессор-археолог рассказал нам много интересного из истории человека, жившего здесь тысячи лет тому назад, в доисторическое время.
Вот что мы услышали.
…Больше месяца уже прошло с тех пор, как небольшое племя, состоявшее из нескольких сотен человек, поселилось на новом месте.
После долгого путешествия, по приказу вождя, остановились в долине, на берегу речки. Здесь, на северном, защищенном от ветра и солнечном склоне долины, племя обустроило свой лагерь — до тех пор, пока какие-либо причины не вынудят его перебраться на другое место.
В окрестностях нового стойбища охотники племени нашли много следов различных животных. Охотой на зверя и жило, главным образом, это племя.
И в самом деле, первые дни жизни на новом месте были днями удачи и достатка. Молодые охотники выследили и убили трех пещерных медведей; туловище каждого медведя было почти в два раза больше человека.
Кроме того, в ловушку попались несколько молодых гиен, а на четвертый день удалось убить дикого бычка. Оставались еще и запасы от прежней охоты.
Дети целыми днями развлекались, мужчины мастерили из камней оружие, женщины готовили еду, сушили мясо убитых животных. Все носили одежду из шкур животных, оставлявшую открытыми руки и ноги.
Когда начинало смеркаться, племя собиралось группами вокруг больших куч золы, на которых поблескивал по временам красный огонь, и все устраивались на ночлег.
Над костром поднимали на четырех деревянных столбах простой плетеный навес, служивший крышей.
Самые сильные мужчины, которых ставили на стражу, всю ночь ходили вокруг стоянки, крепко сжимая в руках деревянные рукоятки каменных топоров.
Свежий ветер ерошил их косматые длинные волосы, их чуткий слух внимательно улавливал каждый звук, раздававшийся в ночной тишин — шелест листьев, жужжание букашек, хохот гиены, клекот степного орла.
Но вот для племени настали черные дни. Молчание и тишина царили в становище.
Не слышно детских криков, замерли игры. Покорными группками собирались женщины и дети у костров и, сбившись в кучки, печальными глазами посматривали в даль.
В жизни племени такие неудачные для охоты дни наступали часто.
Законы природы заставляли животных нередко кочевать с места на место в поисках новых пастбищ, новых пристанищ.
В такие дни племя, как правило, питалось старыми запасами сушеного мяса, а вскоре с появлением новых стад животных и благодаря удачной охоте люди вновь возвращались к нормальной жизни, пополняли запасы.
Вот и сейчас наступило «голодное» время. Все охотники племени, молодые и старые, разошлись искать добычу. Пошли в ход старые припасы. Но никто еще не думал, что над племенем нависнет грозная и тяжелая беда. А она пришла: это был голод.
Сначала думали, что не сегодня-завтра охотники вернутся с добычей, и все пойдет по-старому. Но день проходил за днем, а охотники по-прежнему возвращались с пустыми руками.
Поспешно раздирали на части мелких животных, которые им попадались, и этим только раздражали свои желудки.
Запасы быстро иссякли. Съели последние остатки мяса, а положение все не улучшалось.
Днем и ночью бродили охотники, уходили за десятки верст, облазили все уголки.
Все было бесполезно. С грустью и надеждой смотрели дети на возвращавшихся охотников и, видя их скорбные и изможденные лица и пустые руки, заливались безутешным плачем. Женщины пытались прочесывать окрестности лагеря, ловили мелких козявок, рвали съедобную траву, но все это не приносило никакого облегчения.
Иногда, по вечерам, полные отчаяния, люди племени шли к старейшинам, которых считали мудрецами и знахарями, вопрошали, требовали, молили со слезами на глазах; но те безнадежно разводили руками, кивали головами. Исхудалые, голодные люди снова тянулись к своим кострам.
На восьмой день стоянку посетила смерть. Первыми умерли дети — две девочки и мальчик. За ними несколько старушек.
С тех пор умирали каждый день. На двенадцатый день ошалевшие люди начали бросаться на мертвецов. Тощие трупы мгновенно съедались.
Ряды охотников поредели. Многие не имели уже сил идти на охоту и целыми днями сидели или лежали на земле, глядя полузакрытыми глазами в ясное небо.
На смену дню приходила ночь и снова день.
Так пришло утро, четырнадцатое утро с того дня, когда были съедены последние припасы.
То был третий день отсутствия лучших охотников племени — старого Поо и молодых May и Мги. Три раза они возвращались без ничего и теперь в четвертый раз вышли на поиски добычи.
Утро выдалось хмурое, темное. Всю ночь моросил дождь, по небу плыли серые тучи и мгла еще больше угнетала голодных и больных людей…
Внезапно утреннюю тишину разорвал громкий крик. По берегу речки, спотыкаясь, к становищу бежал молодой May.