Его быстро окружили люди, для которых крик May был криком последней надежды.
И вправду, May принес радостную весть.
— Мамонт! Мамонт!.. — только и смог выговорить, тяжело дыша, молодой охотник.
Мамонт! Это слово оживило все племя, в этом слове было спасение.
Не задавая лишних вопросов, все, кто еще стоял на ногах — мужчины, женщины и даже дети — бросились за оружием.
Через несколько минул, пылая живой надеждой, толпа людей, под предводительством May, была уже за пределами стойбища.
Через два часа ходьбы, а точнее — бега, толпа добралась до цели. Здесь, у речной излучины, на холме, May дал знак остановиться и затихнуть. Толпа замерла. Бежали минуты нетерпеливого ожидания.
Вдруг низкий, глухой и угрюмый рев прорезал воздух. Люди вздрогнули. Это был рев мамонта, самого сильного животного в мире.
В то время мамонт был непобедимым. Его сторонились не только люди, но даже такие богатыри, как пещерные медведи.
Несколько минут спустя мамонт показался с противоположной стороны. Он шел к речке, на водопой. Вид у него был грозный, и было заметно, что мамонт чем-то раздражен. Это был старый, волосатый самец, наверняка отбившийся от стада.
Тело у него было величиной с целый холм, ноги — как толстые деревья, голова походила на огромный камень, короткие уши, как пустые шкуры, болтались по бокам головы, загнутые вверх бивни достигали нескольких метров в длину. Хобот, покрытый толстой серой кожей, извивался, как громадная змея. Беспрестанно потрясая воздух диким ревом, он подошел к воде.
Поодаль от мамонта к зверю ползком подкрадывались Поо и Мги. Опытный глаз May сразу заметил своих.
Мамонт приблизился к воде. Сотни глаз следили за его движениями. Надо было подпустить мамонта поближе и вместе с тем напугать его прежде, чем он сможет напиться воды и утолить жажду.
До воды мамонту оставалось несколько шагов.
— А-а-а-а!!! — раздался крик старого Поо. Ему ответил May. В один миг вся толпа людей вскочила на ноги.
Дико крича, подпрыгивая, размахивая оружием, бежали десятки людей, окружая мамонта с трех сторон.
Необходимо было заставить мамонта бежать вниз по речке, где примерно на второй версте, недалеко от берега и между деревьями, была с первых дней выкопана яма с деревянным, заостренным колом посередине. В эту яму, прикрытую сверху ветвями и камнями, и нужно было загнать мамонта.
Он поднял голову, дрогнул ушами, закрутил хвостом и, подбросив вверх хобот, с ревом пошел вперед, на людей. Передние охотники выпустили в мамонта стрелы из луков. Глубоко уйдя в шкуру мамонта, эти стрелы причинили животному сильную боль, но не заставили его повернуть в нужную сторону.
Ни один человек ни отступил назад. Еще не понимая, как видно, всей опасности, мамонт шел размеренным, тяжелым шагом.
Ряды охотников взорвались новым криком. По знаку руки May в мамонта полетели сотни камней.
Охотники стреляли из луков, швыряли копья, женщины махали шкурами или бросали камни, которые попадались им под руки.
Крик, свист, гигиканье, грохот падающих камней, рев мамонта, — все слилось в одну дикую вакханалию звуков.
В нескольких шагах от людей мамонт вдруг ускорил свой бег. Вскоре огромное животное врезалось в толпу. Маленькие, быстро бегающие глазки мамонта налились кровью и горели злобой.
Он несколько раз повернулся, и каждый шаг его в этой толпе людей — был шагом крови и ужаса. Его огромные ступни безжалостно давили людей. Хлюпанье крови и треск человеческих костей заглушали крики тех, кто попадался ему под ноги.
Время от времени разъяренный мамонт хватал хоботом кого-нибудь из толпы, раскручивал человека в воздухе и швырял далеко вперед изломанное тело.
Вокруг мамонта образовалось мокрое болото из костей и крови. Если зверь поднимется наверх, к лесу — то в яму он не попадет. А с мамонтом исчезнет последняя надежда спастись от смерти. И люди отчаянно бросались под ноги мамонту, кричали, били, резали…
Раз от разу уменьшалось число охотников. Старый Поо, вдохновлявший всех своей энергией и смелостью, не успел вовремя увернуться, и от лучшего охотника племени осталось только кровавое пятно.
Шаг за шагом поднимался на холм мамонт, а вокруг него кишели несчастные, потные, тяжело дышащие, в крови и грязи люди.
Сотни стрел торчали в теле мамонта. Люди сгоряча подпрыгивали, хватали животное за длинную шерсть, повисали на ней, били его по ногам дубинами, кололи кремневыми ножами.
Пробежав несколько сажен, мамонт от сильной боли упал на передние колени, раздавив под собой с десяток человек. Хоботом он схватил одну из женщин и вымещал на ней всю свою злость, пока от женщины не осталась одна кучка костей.
Признаки слабости мамонта обнадежили людей. Обступив мамонта тесным кольцом, люди принялись забрасывать его камнями, колоть и резать.
Человек победил.
Поднявшись на ноги, мамонт повернул вниз и пошел в сторону, по тропинке, которая вела к яме.
Крик боли и отчаяния сменился криком радости.
Через несколько часов люди, собравшись вокруг ямы, хрипло и тяжело дыша, с удовольствием смотрели вниз…
В яме, проколотый колом, умирал мамонт. Время от времени он поднимал свою слабеющую голову с жесткой серо-желтой гривой, помахивал ею — и уши мамонта слабо трепетали, как огромные летучие мыши.
Спустя несколько минут жизнь покинула мамонта. Люди радостно и смело спустились в яму. Подлезая под теплый живот и под ноги мамонта, они начали резать тело животного большими кремневыми ножами, спеша тут же, на месте, насытиться теплым мясом…
Первые куски мяса были принесены в становище в тот же вечер.
Здесь тоже ели сырое мясо, с жадностью разрывая его на куски.
Три дня все мужчины и женщины племени резали огромное тело мамонта, вытаскивали мясо из ямы и делили его на небольшие части.
Тут же раскладывали кости мамонта, а после расщепляли и высасывали из них мозг — свою любимую пищу.
Ожившие и повеселевшие дети прыгали вокруг работающих, пели, играли, помогали относить в лагерь кости и мясо, иногда дрались между собой за мелкие косточки, которые им швыряли старшие…
Светлые дни снова заглянули в становище: у людей появилась еда, а это было самым главным.
Десятками жертв заплатил человек за это мясо, за право на жизнь. Так изо дня на день, в беспрерывной борьбе за жизнь развивался человек.
Тысячи лет, огромные завоевания науки и техники отделяют нас от этого человека, который своим трудом, своими сильными руками и волей завоевал нам право и надежду на лучшее будущее.
Старый профессор умолк… Несколько минут царила тишина. Мы молча стояли, впечатленные рассказом, и в нашем воображении мелькали образы далекого прошлого человечества.
Михаил ГершензонЗВЕРИ В ПЕЩЕРЕ
Старый падре сидел за кафедрой и читал библию:
«Господь-бог создал небо и землю. И всякий полевой кустарник и всякую полевую траву. И взял господь-бог землю, и создал из земли всех животных и птиц небесных. И создал господь-бог из земли человека, и вдунул в него жизнь…»
Потом падре сказал, что это случилось семь тысяч лет назад. А прежде не было ничего — ни воды, ни земли, даже воздуха не было и облаков.
Падре долго рассказывал, как ничего, ничего не было прежде, один только бог. А Марселина все смотрела, как у падре блестит лысина.
«Наверное, он ее мажет маслом, — думала Марселина. Камешек если намазать маслом, он тоже блестит. Наверно он хочет быть похожим на святого Николая».
Она посмотрела на образ святого Николая, который висел в углу. Голова у святого Николая блестела, будто на нее был надет веночек на серебряных ниток.
«Нет, у него лучше блестит, чем у падре», подумала Марселина. И вдруг падре обернулся.
— Повтори, Марселина, — сказал он. — Сколько лет назад господь-бог создал животных и человека?
Рядом с Марселиной сидел ее товарищ Альба. Альба хотел помочь ей и зашипел тихо-тихо:
— Семь тысяч, семь тысяч, семь тысяч…
А Марселина сказала:
— Семь… — и потом вдруг запнулась. Она посмотрела на Альбу и на падре. — Это неверно, — сказала Марселина.
Падре так удивился, что даже снял очки. Он строго посмотрел на Марселину.
— Что ты сказала, девочка?
— Они… они… они уже были тогда, падре, — ответила Марселина.
— Кто был? — так грозно спросил падре, что все ребята притихли и Марселина перепугалась.
— Звери в пещере, — сказала она совсем тихо.
— Звери в пещере? — переспросил падре. И все засмеялись.
— Звери в пещере! Звери в пещере! — зашумели ребята. — Так и будем звать ее — «Звери в пещере».
Марселине стало очень обидно, что ребята смеются. У нее даже страх прошел.
— Да, звери в пещере, — сказала она громко. — Я их видела своими глазами. Я сама их нашла. Мы с папой ездили в Альтамиру. Там есть большие пещеры. Папа искал в этих пещерах всякие кости и черепки. В одну щелку он не мог пролезть, потому что мой папа большой и толстый. А я взяла факел и пролезла. Там была другая пещера, а в ней всякие звери.
— Какие же там были звери? — спросил падре.
— Разные. Буйволы были, и волки, и мамонты, и носороги, и слоны, и олени…
— Как же они тебя не съели? — спросил Альба.
— Они были нарисованные, — ответила Марселина. — Папа говорит, в этой пещере тридцать тысяч лет назад жили дикие люди. Они разрисовали в пещере все стены. Мы нашли потом в этой пещере куски глины всякого цвета и камни с ямками. В этих ямках они растирали глину с жиром, и получались краски. Придут с охоты и рисуют.
— А почему про это ни слова нет в библии? — спросил падре.
— Потому что я первая нашла эту пещеру и этих зверей, — сказала Марселина. — А кто сочинял библию, про это на знал.
Падре очень рассердился и прогнал Марселину с урока. Он говорил, что Марселина безбожная, гадкая девочка и очень грешная. И библию никто не сочинял, она от бога. И Марселина все выдумала: зверей тогда не было и людей не было, и некому было рисовать.