– Милостивая госпожа, – охотник очень медленно и осторожно подбирал слова, – всё это очень благородно с вашей стороны…
– Но вы мне по-прежнему не доверяете? Послушайте, сударь мой охотник. Я не могу излечить вашего ученика, но могу несколько замедлить его… падение. Так, чтобы он продержался ещё две недели. Этого с запасом хватит, чтобы добраться до Чайкиной горы, где магистр Скорре имеет место жительства.
– Госпожа… но ваши дела… Капитул…
Она беззаботно отмахнулась.
– Успею. Впритык, но успею.
Волшебница не уточнила, куда именно она должна успеть.
– Я вновь предлагаю свою помощь. Совершенно безвозмездно, то есть даром. Нет, я ничего не потребую с вас, ни в какой форме. И даже «honorem debitum», долга чести, на вас не возложу. Это нужно и вам, и… и мне.
Она вдруг опустила голову.
– Как вы, вчетвером, намерены пробиваться по Северному тракту? С ордой гуунов за плечами? И наверняка с сотворившими их вампирами? Я даже не спрашиваю, чем вы их так разозлили, кому нужно – тот знает, и кто такой вы, сударь охотник, и кто такой мэтр Бонавентура. Вампиры, похоже, вас выследили и взялись за дело всерьёз. Сколько гуунов они отправят против вас в следующий раз?
«Она права», – молча признал мастер.
– Но, госпожа… я – охотник на вампиров, я знаю, как поступать, я знаю, за что я сражаюсь… а вы? Вы, ваша светлость? Вы никогда не оказывались лицом к лицу с вампиром. Вам ведь известно, что обычная магия на них не действует?
– Представьте себе, известно, – бросила она, вновь склоняясь над неподвижным юношей. – Не все чародеи Капитула – витающие в облаках чудаки. Есть и исключения.
– Вы выстоите в схватке с вампиром, госпожа? – в упор спросил мастер. – Перед атакующим вампиром в боевой трансформации, в его крылатой форме?
Карие глаза Алисанды в упор уставились на него.
– Не уверена, – негромко и очень серьёзно сказала она. – Надеюсь, что да. Надеюсь, что в крайнем случае смогу дорого продать свою жизнь. Но, во всяком случае, шансов у меня не меньше, чем у вас, милсдарь охотник. Я знаю, что вампиры прекрасно защищены от наиболее распространённой, элементальной магии, магии огня, воды, воздуха и земли. Недаром в вашем охотничьем цеху, цеху lamia interfectores, так мало магов. Считай, их там совсем нет. Никто не хочет погружаться в… настоящую чёрную магию. Даже магистр Скорре.
– А вы захотите, госпожа?
Она помедлила.
– Да. Я захочу, и я смогу. Потому что я – чародейка Капитула. Я умею рисковать собственной душой. Мне уже приходилось это делать. Если надо будет, я рискну снова.
Чародейка шагнула к охотнику, коснулась своего амулета.
– Ты знаешь, что это? – изменившимся голосом спросила она. – Две змеи, пожирающие друг друга, соединённые в символ бесконечности?
Мастер медленно покачал головой. Он был охотником, он убивал вампиров – где ж ему знать все тайные символы эзотерических обществ?
– Я потратила один амулет вчера, когда надо было остановить первый натиск гуунов. Этот, – пальцы её коснулись тёмного металла, нежно и бережно, словно лаская – этот гораздо сильнее. И я взяла его как раз на случай возможных… осложнений с вампирами. Он не мечет огнешары, не стреляет молниями и не заковывает нападающего в глыбу льда. С этим вампиры справятся играючи. Такими они созданы. Но вот эта штучка, – розовый ноготь постучал по морде одной из змей, и мастеру показалось, что рептилия чуть шевельнулась, – разорвёт само пространство около цели. Она не ударит по вампиру, она ударит по миру вокруг него.
Голос чародейки зловеще понизился, глаза сверкнули.
– И, сударь охотник, я не позавидую вампиру, что окажется в эпицентре этого разрыва.
Тишина.
– Другое дело, – уже нормальным тоном сказала чародейка, – что такие амулеты не будешь делать сотнями или хотя бы десятками. На него, – она снова постучала ногтем по морде змеи, – у меня ушёл год. Целый год. Я готовилась к этому путешествию, я не дура, я прекрасно знаю, что в диких краях могу столкнуться с кем-то, кого не возьмёт моя молния или что-то подобное. Так что, милсдарь охотник, у меня найдётся, чем встретить упыря. И даже двух.
Она говорила правду, это мастер понимал. И она на самом деле хотела отправиться с ними. Обратно, туда, откуда только что сама уехала.
Видно, ей очень нужно было туда вернуться. Пусть не только лишь для них, пусть и для себя. Пусть.
– Хорошо. – Мастер поднялся. – Признаюсь, я… я рад вашему решению, ваша светлость госпожа дю Варгас.
– Алисанда, – твёрдо сказала она, протягивая руку. Пожатие у неё тоже было твёрдым, крепким по-мужски. – И оставьте все эти «светлости». Как мне звать вас?
– Можно просто мастером, – сказал охотник. Отчего-то ему стало не в пример легче, чем нынешним утром.
Да, они хотели всё сделать сами. Но трое – это лучше, чем двое.
И милсдарыня Алисанда дю Варгас не врала.
Мэтр Бонавентура согласился сразу. Курт разом взбодрился тоже и заявил, что с её светлостью госпожой дю Варгас он готов идти хоть на край света и дальше, если потребуется. Даже Ингвар, при всей декларированной нелюбви к чародейкам, заметно успокоился.
Вершники же милсдарыни Алисанды ходили, напротив, как в воду опущенные; служанки Минди и Венди хранили бесстрастное выражение, словно статуи из Чёрных королевств.
Весь остаток дня и половину ночи чародейка провела над бесчувственным учеником. Расставляла на груди разноцветные кристаллики, чертила руны, возжигала курильницы – вершники и служанки только и бегали туда-сюда, к её карете и обратно.
Не всё шло гладко, руны вдруг начинали корчиться, словно в агонии, линии гнулись, ломались, меняли очертания; кристаллы вспыхивали и рассыпались пылью, курильницы гасли и зажечь их снова не удавалось никакими силами.
Алисанда шипела, ругалась, даже ногами топала. Виски покрывались пóтом, она трижды обжигала пальцы о внезапно загоравшиеся кристаллы; поспешно рисовала звёздные диаграммы, лихорадочно стирала, чертила что-то поверх и снова стирала.
– Сильна, – уважительно шептал Бонавентура, глядя на чародейку.
Мастер ощущал содрогания магии, конвульсивные, отдававшие болью даже в нём, с его небольшим даром.
Наконец Алисанда замерла, тяжело дыша, обессиленно уронив руки. Ученик задышал спокойнее и ровнее, щёки слегка порозовели.
– Уф, – волшебница почти рухнула на галантно подставленный мэтром табурет. – Сделала, что могла. Если Вениамин сможет сделать больше… честное слово, докажет, что достоин заседать в Капитуле. Господа! Не сочтите за труд, пошлите кого-нибудь к местному содержателю, прикажите сюда его шнапса…
– Шнапса?! – возопил мэтр Бонавентура, потрясённый до глубин души. – Как может прекрасная госпожа желать столь низменного и презренного напитка, в то время как у нас имеется прекрасная, высокоочищенная мною лично водка? Ржаной дистиллят тройной перегонки!
– Несите, мэтр, – слабым голосом заявила волшебница. – И в самом деле, кто ж согласится на шнапс, когда есть настоящая ржаная водка!
– Никогда бы не подумал, что столь высокородная госпожа способна пить водку, – заметил мастер, пока Бонавентура, счастливо улыбаясь, разливал напиток в три низких стопки.
– Ха, охотник. Если ты думаешь, что мои де-ди-дю значат что-то особенное, что я неженка и капризуля, советую тебе поменять мнение.
– С радостью поменяю, моя госпожа. Ваше здоровье!
– И твоё, охотник. И твоё, мэтр. На здраве!
– На здраве! – подхватил Фиданца.
Охотникам случается вливать в себя разные экзотические жидкости, эликсиры, что самым натуральным образом горят огнём, но «тройной дистиллят» мэтра Бонавентуры обжигал, словно расплавленная сталь. Мастер ожидал, что Алисанда хотя бы закашляется, однако чародейка опрокинула стопку так залихватски, что заставила бы уважать себя даже портовых грузчиков, общепринятых чемпионов по части выпивки.
– Хороша, – объявила чародейка. – Маэстро, по второй!
Мастера хоронили заживо. Столкнули в яму, прижали рогатинами ко дну, на грудь рухнул здоровенный камень. Охотник отчаянно забился, пытаясь вырваться… и проснулся.
Упавший на грудь камень оказался ножищей мирно похрапывающего мэтра Бонавентуры. Сам мастер, оказывается, почивал на полу, подсунув под голову одну из сумок алхимика. Рядом же с ним, положив голову ему на плечо, беспечно посапывала сама милсдарыня Алисанда дю Варгас.
Растрёпанная, каштановые волосы разметались, и одна прядка щекотала мастеру нос.
Пушистые ресницы дрогнули, карий глаз взглянул на старого охотника. Тот ожидал испуганного взвизга – как же так, её светлость валяется в обнимку с каким-то сивым мужиком! – однако вместо этого глаз лишь весело ему подмигнул.
– А и сильны ж вы пить, однако, госпожа, – с искренним уважением сказал мастер, когда они кое-как все поднялись. – Чтобы её светлость, да так хлестали бы водку! Она, водка, конечно, выше всяких похвал, тройной очистки и всё такое, но…
– Всякое в жизни бывало, – отозвалась чародейка. Она уже привела себя в порядок, совершенно не смущаясь и не раскаиваясь. – Да, водка у маэстро Бонавентуры славная… Полегчало мне, мастер, попустило. Уж очень я старалась вчера. Ну да ничего – время у нас теперь имеется, три недели с лишком, если не все четыре. За это я тебе ручаюсь. Можно и в дорогу – как только мэтр проспится. Он-то, похоже, почти весь запас свой сам и приговорил.
– Госпожа… – было в ней всё-таки что-то, заставляющее называть её именно так. Она может пить с тобой обжигающий «дистиллят тройной очистки», но, встав на ноги, всё равно остаётся госпожой.
– Оставь. – Чародейка возилась с учеником. Он порозовел и посвежел ещё больше. Недуг как будто бы отступал. – Алисанда. Дю Варгас я стала, когда успеха добилась. Меня в Академию взяли без вступительных испытаний – я им просто двери все снесла, когда меня взашей вытолкать пригрозили. А так-то всё больше была «де Брие», и исключительно «по праву рождения». В разрядные-то книги, в гербовные росписи ди Бралье и дю Варгас меня уже потом вписали, – она вдруг озорно хихикнула, совсем как девчонка-сорванец. – Вроде бы как «в связи с открывшимися обстоятельствами». Почти как «за особые заслуги». Так-то богатые да знатные родственнички нас с мамой на порог пускать не хотели. Семейство де Брие обеднело, фамильные имения ушли за долги, и… Ну, ничего. Сударь мой охотник, очень тебе советую растолкать мэтра. Временем я нас обеспечила, но хочется ещё и к собственным делам успеть.