Остролицый потратил ровно на одно мгновение больше того, что мог, накладывая стрелу и натягивая лук. Лезвие секиры прошло у него под подбородком, «рисуя второй рот», как говаривалось у охотников.
Трактирщик первым сообразил, что дело плохо, однако совнёй он пырнул вполне грамотно; в пикинёрах служил, что ли? Со стрелой в плече мастер чуть не дотянул, не довернул и лезвие совни проехало ему по рёбрам под левой рукой, разрывая куртку, рубаху и кожу.
Лучник ещё хрипел и булькал, оседая и в агонии хватаясь руками за горло, а секира старого охотника уже прянула, рубя навынос.
Древко совни распалось пополам, хоть и было из старого твёрдого дуба. Трактирщик отлетел назад, спиной врезался в стену, бросил совню, кинулся опрометью вниз.
Мастер всадил ему дрот в бедро, и корчмарь, кувыркаясь, покатился по ступеням лесенки, снёс перила, тяжело бухнулся на пол; кровь разлетелась тёмными брызгами.
Охотник спустился к нему, сгрёб за шиворот. Левая рука уже онемела, рукав пропитался кровью.
– Где… вход?
– А… хрррр… – Выкаченные глаза трактирщика сделались совершенно безумны.
– Где вход? – повторил мастер. Жжёт, как же жжёт рана; уж не смазали ли чем-то наконечник?
– Н-не знаю…
– Я человек простой, – прошипел мастер в побледневшую рожу вампирьего прихвостня. – Или говоришь, где вход, или я тебя на тряпки сейчас порву.
– Тьфу! – Корчмарь попытался плюнуть в охотника, промахнулся.
– Ах, так? Ну пошли тогда.
Мастер сам не знал, как не потерял сознания, втаскивая дёргающегося трактирщика вверх по ступеням. Но втащил; швырнул на пол рядом с уже замершим навсегда остролицым.
Один из громил, похоже, тоже доживал последние мгновения – кровопотеря и смерть. Другой, которому мастер раздробил переносицу, напротив, пытался уползти.
– Смотри. – Мастер наклонился над раненым. Махнул секирой.
Голова тупо ударилась об пол. Трактирщика вырвало.
– Сми-илуйся…
– Вход. Показывай, немедля!
Трактирщик показал. Нажать здесь, здесь и здесь; повернуть скрытый рычаг. Кормчаря трясло, он не мог оторвать взгляда от трёх мёртвых тел на полу, луж крови и отрубленной головы то ли Зденака, то Павуша.
Мастер проделал указанные манипуляции. С легким скрипом и скрежетом что-то провернулось на скверно смазанных петлях; в толще стены открылся узкий лаз, выложенный кирпичом, что вёл прямо вниз. В стены вделаны кирпичные выступы-ступеньки.
– Что там? Внизу? – Мастер сунул окровавленное оружие под нос трактирщику. В зале меж тем раздались встревоженные голоса, женщина окликала какого-то Петруся, слышался топот ног; мастер быстро шагнул к окну – в соседних домах распахивались окна, высовывались заспанные люди; а по улице к злосчастной таверне стремительно приближался настоящий отряд. Крепкие, плечистые парни в суконных куртках, с перевязями, увешанными самым разнообразным оружием. Во главе быстро шагала, судя по фигуре, женщина, так же, как и ле Вефревель, скрывавшая лицо широкополой шляпой и так же, как и вампир, носившая на левом боку длинную шпагу с причудливой гардой.
– Тебе коне-е-ец… – просипел трактирщик. На свою беду – потому что мастер, видя вваливающихся в корчму мрачных, решительных людей, так же решительно взмахнул секирой в последний раз.
Теперь дальше.
Никто не видит ни его, ни раскрытой таинственной двери.
Мастер схватил свою сумку с припасами, в два удара высадил окно. Несколько капель крови, отпечаток сапога на подоконнике; пусть теперь разбираются.
И шагнул в зев потайного хода.
Несколько мгновений ушло, чтобы найти рукоять, какой запиралась сдвижная кирпичная дверь. И стопор, не дающий ей быть открытой с той стороны.
Пусть теперь ломают. Если, конечно, найдут.
Мастер тяжело усмехнулся. На время он в безопасности, скорее всего ненадолго, но ему хватит и этого.
Стрела. Её нельзя вот так просто вырывать из раны, она сама по себе порой служит к предотвращению обильной и быстрой кровопотери. Наконечник, напротив, с его острыми краями из тела крайне желательно извлечь, особенно, если железо смазано чем-то ядовитым.
В ход пошли снадобья мэтра Бонавентуры.
Обезболивающее. Обеззараживающее. Кровоостанавливающее. Протереть как следует пальцы, проникнуть в рану, расширить её, ухватить наконечник, так, чтобы его острые шипы ни за что не цеплялись, аккуратно вытянуть.
В глазах стояли красные круги, дыхание сбивалось. Спаситель, слава Тебе, что есть у нас наш Джованни Фиданца.
Стрела не застряла в кости, не задела крупных кровеносных сосудов. Покраснев от натуги, мастер вытянул стрелу из раны – конечно, без эликсира Бонавентуры он бы ни за что это сделать не смог.
Ещё эликсир. Тампон. Повязка. Хоть и одной рукой (и зубами), мастер перебинтовал плечо. Левый рукав пропитался кровью – плохо, говорят, упыри идут по «красному следу» лучше любой гончей.
Меж тем за стеной топали ноги, раздавались команды; с удивительной быстрой явившийся отряд торопился наверх.
– Петру-у-усь! – взвыл женский голос, тотчас сорвавшийся в дикий вой.
«Да, – стискивая зубы, подумал мастер. – Так бывало всегда. Люди становились прислужниками вампиров, и мы убивали их. Зачастую – жестоко, порой – на глазах их родных и близких».
А иногда – вместе и с родными и близкими.
– Осмотреть всё! – резкий женский голос. Наверняка упырица; но нет, не Алая Леди…
– Госпожа! – угодливый мужской. – Туточки, госпожа, следы! Окно! Через окно утёк, паскуда! Подранен, видно!
– Кровь может быть и убитых, – бросила незримая упырица за кирпичом.
– О-о, Петру-у-усь…
– На крышу! На крышу лезьте!
– По дворам! Туда давайте!
– Ты, ты и ты – остаётесь здесь! Тела приберите! Окно, значит?
Может ли вампирша его учуять?
Или от греха подальше лучше спуститься?
Мастер выбрал второе.
Кирпичная труба шла глубоко. Она пронзала весь дом, уходила ниже подвалов; стены теперь выложены были диким камнем.
Мастер спускался в кромешной темноте, спускался осторожно, но здесь всё содержалось в полном порядке – ступеньки все на месте, есть за что ухватиться.
Посмотрим, что за логово себе устроили наши дорогие упырьки… И ничего не боятся, проклятые! Прямо под городом!
Интересно только, почему он, старый охотник, никогда не слыхал, чтобы вампиры нападали бы на кого-то в Цитадели Магов и её ближайших окрестностях? Ещё когда ходил в учениках у Торфинна – и в ту пору ничего не слышал. Ни тогда, ни теперь.
Рана, благодаря эликсиру, почти не ощущается и почти не мешает. Действие снадобья, однако, скоро кончится – надо успеть выбраться на поверхность. Если, конечно, найдётся путь.
В тщательно застёгнутой поясной сумочке мастера лежал небольшой кристалл, данный магистром Вениамином. Раздави его – и чародей точно узнает, где охотник.
Правда, предупреждал магистр, могут узнать и вампиры. Они, конечно, не волшебники, но магию как-то чуять могут.
Но на этот случай у нас есть крохотная стеклянная горошина. Давным-давно уже, ещё от учителя Торфинна получена. Раскуси её – и никакие упыри тебя уже не достанут.
Вертикальный ход кончился, сапоги мастера упёрлись в пол.
Царила кромешная тьма, и старому охотнику пришлось зажигать фонарь, мелкий и слабый. Пятно желтоватого света заплясало по сводам – ход был достаточно высок и просторен, можно было летать, коль захочешь.
Нигде никаких признаков стражи, никаких признаков караула, никаких решёток, которыми подобные ходы просто обязан был перегородить любой владетель, даже полуграмотный маркграф. А здесь ничего. Вампиры настолько самонадеянны? Или вообще не занимаются ручным трудом, не сеют, не пашут, не куют, не шьют?
«А ведь и верно, – подумал мастер, шагая по тоннелю. – Вампиры вообще не занимались никакими промыслами, а жили, как самые настоящие разбойники, исключительно убийствами и грабежом» – никак иначе охотник назвать их занятия не мог.
Вампиры собирали золото. Они нападали на купеческие караваны; они проникали в дома богатых и знатных. Они обирали трупы.
Но занимался ли хоть один вампир хотя бы относительно честным трудом – мастер не знал. Упыри имели прислужников из числа людей, кому обещалась защита; но самим трудиться?.. «Нэма дурных», – как говаривали в Рудном королевстве.
Вертикальная шахта осталась далеко позади, и идти охотник мог лишь в одном направлении – с другой стороны поперечный ход заканчивался тупиком.
И вёл этот ход на восток, к реке и Академии.
Шёл мастер долго. Идти оказалось легко, несмотря на рану – тоннель вёл под уклон, и довольно круто. Обратно, конечно, выбираться будет тяжелее; впрочем, может, выбираться и вообще не придётся.
Воздух был обычным воздухом подземелья – достаточно прохладным, несколько затхлым. Ощущалась хоть и лёгкая, но тяга – впереди было открытое пространство, и довольно значительное.
По расчётам мастера, он уже должен был приближаться к речному руслу. По преданию, Академию возвели на крепчайшей скале, с двух сторон огибаемой потоком; великие маги прошлого расплавили каменную вершину и выровняли всё пространство.
Река глубока, но и он, мастер, спустился изрядно. Спустился изрядно, а тоннель всё ведёт и ведёт под уклон…
Кончалось действие снадобья. Начинала тянуть и ныть рана. Охотник стиснул зубы – он дойдёт, он в логове упырей, и он дойдёт!
И он дошёл.
А дойдя, понял, почему не встретил на пути ни стражи, не решёток, ни даже просто дверей. Они были не нужны.
Тоннель закончился высокой аркой, за которой темнота сменялась неярким светом, словно в сильную и низкую облачность, особенно, когда и солнце далеко от зенита. Мастер замедлил шаг. Он экономил воду, позволяя себе лишь немного смачивать рот. Запас немалый, но кто знает, сколько ему тут предстоит провести времени?
За аркой стены резко раздавались в стороны. Возникало ощущение громадности, чуть ли не бесконечности; и мастер, повинуясь смутному инстинкту, сперва пригнулся, а затем и просто пополз, загасив фонарь.