– Прекрасно, Магда. Лучшего и желать было нельзя. Хорошо. Весьма хорошо, моя дорогая.
Янтарноглазая, которую в Припроливье знали под множеством имён, молча и коротко поклонилась, не разжимая губ.
– Выдающийся успех. Обнаружен могущественнейший артефакт Древней Империи. То, что его заблокировала чародейка Боске, значения не имеет. Рано или поздно Орден доберётся до мегалитов, не при нашей жизни, так при следующих братьях и сёстрах.
Уничтожен вожак богомерзких упырей, тварей, противных Спасителю, у них неизбежна междоусобица и борьба за власть. Капитул магов ввергнут в хаос и взаимные свары, ему нанесены тяжкие потери – гибель сразу двух членов его – не шутка. – Человек потёр руки. Он казался очень довольным. – Боюсь прогневить Спасителя преждевременными надеждами, но… мне кажется, наступает время выйти из подполья.
Он говорил, возбуждаясь всё больше. Тонкие паучьи руки так и мелькали, пальцы проделывали странные и неприятные манипуляции, словно разрывая что-то невидимое.
– Вампиры накинутся на магов, станут мстить. Маги не останутся в долгу. Людишки в ужасе кинутся к ложным храмам, ища защиты и не найдут её там…
Он вещал о новых братьях, что неизбежно придут ко «старым путям» ордена петерианцев, отринув еретический крест и вернувшись к «истинной Стреле». О новых командориях ордена, новых епископиях.
И, наконец, о том великом дне, когда последний крест будет сбит с последней колокольни и всемогущая Стрела воссияет в изначальной своей славе.
Янтарноглазая внимала молча. Стояла, низко опустив голову, так, что лицо почти исчезло в тени капюшона.
– Эксперименты с ихором и гуунами также следует признать более чем успешными! Вам надлежит немедля отправиться к поименованной Красной Упырице и раздобыть ещё исходного материала. Наши новые епископии и командорства будут нуждаться в слугах и солдатах. Прекрасная, прекрасная работа!
– Ваша похвала, наставник, есть мёд для слуха моего, – ещё ниже склонилась девушка.
– Да, кстати… – небрежно прищёлкнул пальцами человек в плаще. – Этого молодого… парня… твоего… осведомителя… Мы пришли к заключению, что он может помешать. Необходима эрадикация.
Янтарные глаза на миг сузились. Пальцы рук вдруг стиснули полу плаща.
– Эрадикация, наставник?
– Да, сестра-воительница, – энергично кивнул тот. – Так будет проще всего. Пусть это осуществит Алая Упырица, как я понял из вашего доклада, у неё большой зуб на него. Ха-ха, славный каламбур. У вампирши большой зуб на кого-то! Ха! Ха!
– Ваше преосвя… Наставник…
– Я ощущаю в голосе вашем странную растерянность, дщерь моя.
– Я… я…
– Подойдите, – потребовал человек на троне.
«Магда», «Микаэла», «сестра-воительница» шла медленно, неуверенно. Мелкими семенящими шажочками. Руки прятались под плащом.
– Подойдите и взгляните мне в глаза!
– Да, наставник, – прошелестела янтарноглазая.
Осторожно поднялась по ступеням трона.
– Смиренно кланяюсь…
– Ближе! – потребовал наставник.
Девушка наклонилась ближе.
– Снимите капюшон! – резко приказал его преосвященство.
– Повинуюсь, – еле слышно прошелестела Магда.
В следующий миг рука её вырвалась из-под плаща, с быстротой бросающейся на добычу змеи. Нечто, мутно-грязновато-зелёное мелькнуло в её руке, а рука вжала это нечто в полураскрытый рот человека на троне.
Тот закашлялся, дёрнулся, захрипел, засучил ногами, хватаясь обеими руками за горло. Глаза полезли из орбит.
– Простое дело, наставник, – ласково проговорила янтарноглазая. – Ихор разных желез, смешанный в должных пропорциях и заключённый в кусочек промытой свиной кишки, как деревенская колбаска. Никто больше не будет отдавать мне… приказы об эрадикации. Я знала, чего ждать, и была готова…
Короткий хрип. Глаза человека выкатываются ещё больше, руки сползают с горла и замирают.
Девушка нагибается ещё ближе, вглядывается в остекленевшие глаза человека на троне, ждёт несколько мгновений, а потом пронзительно визжит, так громко, как только может:
– Слуги! Стража! Сюда! Сюда! Его преосвященству плохо!
Эпилог III
По бескрайним снежным равнинам, по бесплодной тундре, по ледяным полям приполярного океана, сквозь ночь, стужу и пургу – всё дальше и дальше неостановимо шагало козлоногое существо.
Оно не ощущало холода, голода или жажды. Оно не ведало страха смерти и не знало даже самого этого понятия. Его плоть уступала натиску морозов, однако создание не чувствовало боли.
Собственно, трудно сказать, было ли там настоящее сознание, и если было, то какое.
Существо проваливалось в глубокий снег, упиралось в стены ропаков, но всякий раз с муравьиным упорством преодолевало препятствия и двигалось дальше.
И когда вокруг не осталось ничего, кроме мёртвого льда, и даже в глубинах тёмного океана под ним не ощущалось жизни, тварь начала меняться.
Искусанная морозом плоть разваливалась, рассеивалась чёрным пеплом на ледяном ветру. Исчезали руки, ноги, торс – на их месте оставалось лишь странное серое мельтешение, словно воздух дрожит над горячими камнями, а в нём вьются облака крошечных тёмных мошек.
Последними исчезли глаза – обернувшись двумя провалами мрака, медленно сжавшимися в две точки, втянувшими в себя и остальную «мошкару».
На небесном своде, среди ночных светил на мгновение возникла и растаяла тёмная область, канула, оставив за собой след, сложившийся в руну.
Руны и символы не возникают просто так. Это отражения магии, великой силы, её проекции на множество веществ, начал, субстанций тварного мира. Руны возникают не прихотью писцов и каллиграфов – это отпечаток куда более могущественных сил.
Руну, оставшуюся в небе, мудрые и посвящённые прочитали бы как символ упорства, упрямства, несгибаемой твёрдости.
Одними Пророчествами Разрушения тут было не обойтись.
Заставить козлоногих тварей сдаться и отступить было очень, очень трудно…
Эпилог IV
– Тише, тише, Сиффи! Каппи, не бойся, куда ты забилась? Никто тебя не обидит, честное слово!
Усталые вараны опускали головы. Магистр Вениамин Скорре правил, сидя на козлах небольшой повозки с пологом, пробивавшейся сквозь метель. Прямо впереди вздымалась высокая башня, позади горели уютные огоньки в низких домиках половинчиков – обитателей Грибной Кручи.
Кошки Сиффи и Каппи, не отходившие от чародея всю дорогу, прижимавшиеся к магу, сейчас и вовсе перетрусили, полезли ему под плащ.
– Вы же смелые! – укорил их волшебник. – Ваша хозяйка была бы очень, очень вами разочарована!
– Мыррр, – уныло сказала Сиффи.
– Ничего, тут вам будет хорошо. – Маг погладил жмущуюся к нему кошку.
Чёрная дверь башни. Драконьи головы. Снег, на снегу – следы лап и сапожек.
Вениамин спрыгнул с повозки, положил руку на тёмное железо. Замок послушно щёлкнул, узнав хозяина.
Тепло и треск огня. И запахи – пирогов? Да, точно, пирогов!
В проёме показалась Делия в переднике, руки в муке, глаза – точно плошки.
Часто-часто заморгала.
И бросилась, теряя деревянные сабо, прямо к нему. Пёс и кот – рядом с ней.
Сиффи и Каппи дружно высунули мордочки, уставились на кота-хозяина, а он – на них.
– Ну, вот я и дома, – развёл руками маг.
Конец.
А что же было дальше?!
Истребители
– Да что такое с тобой? – магистр Вениамин Скорре спешился, заглянул в отчего-то смертельно печальные глаза своего варана.
Варан застыл над глубокой лужей посреди дороги. Лужа и впрямь была внушительная, достойная, мутная, явно непросыхающая. Не лужа, а почти целый пруд. По краям поднялись уже метёлки жёлтых болотных аспазий и разлёгся лечебный болицвет. По поверхности скользили стремительные водомерки, гудели в воздухе крупные стрекозы.
Вениамин Скорре огляделся. Летний лес и лесная дорога казались чистыми и звонкими, светлыми, не таящими никакой опасности. Белоствольные берёзы, у обочины – приветливо качающие венчиками цветы устальника. Нет в этом лесу ни вечно голодной давильши, не бродит, капая слюной из распахнутой пасти, многоногая прожёрла. Даже обычные лешие, ручейницы или триглавы с цепнями здесь тихие, мирные и, если их не злить, ни за что не нападут первыми.
Но что-то было не так.
И варан стоит как вкопанный, хотя эти создания, если сыты, всегда спокойны и счастливы, и рады топать под седлом хоть целый день, ибо каждый шаг приближает их к еде.
Маг расстегнул наплечную фибулу, скинул плащ. Пальцы легли на шейный оберег.
– Тебе это не понадобится, маленький глупый козлик.
Они вышли на него с трёх сторон, спереди, сзади и слева. Справа стоял понурый варан.
– И это тебе не понадобится тоже, козлик, если ты ещё не понял.
Маг Вениамин Скорре застыл, чуть ссутулившись. За спиной торчали рукояти двух чёрно-серебристых клинков, тех самых. Сейчас они были бесполезны, он знал. Сталь словно прирастает к ножнам, их просто не выхватить. И то же самое с любыми другими магическими артефактами, предметами, где есть хоть гран волшебства.
Три женщины приближались к нему, словно плывя по воздуху.
Очень высокие, стройные, затянутые в травянисто-зелёные платья с золотистым шитьём в виде листьев, побегов и виноградных гроздей. Лёгкие плащи стекали с плеч, колыхались, словно под ветром. Длинные юбки доходили до пят, кисти рук были скрыты зелёными же перчатками.
Лица… Острые, нечеловечески красивые и нет, не закатной красотой эльфов. Сросшиеся брови, внешние концы загнуты, оттопыриваются на добрые полпальца.
У каждой волосы цвета топлёного молока, идеально белые зубы, глубокие, бездонные глаза, чей цвет невозможно точно определить.
Никто из них не носил оружия. И на вид казались сёстрами-близнецами.
– Козлик умный, – сказала та, что сзади.
– Козлик не шевелится, – подхватила та, что слева.
– Козлик надеется на своё искусство, – докончила та, что появилась прямо перед ним. – Оно ему не поможет.