На этом разговор закончился.
– А вот и мятный чаек! Сахара совсем чуть-чуть! – раздался голос Асада, и перед Карлом очутилась чашка такого густого сиропа, что даже странно, почему ложка в нем не стояла торчком.
Он взял обжигающую, дымящуюся чашку и заглотнул ее содержимое одним махом. Кажется, он начинал привыкать к этому вареву.
– Карл, не огорчайся! Отложим дело на пару недель, пока Йохан не вернется на работу. А потом потихоньку вытрясем из него всю правду. Вот увидишь, в конце концов он признается.
Карл внимательно посмотрел на радостную физиономию помощника с будто приклеенной улыбочкой. Неужели этот самый человек всего полчаса назад был агрессивным и хмурым как туча из-за этого самого дела?
– В чем признается? Что ты такое несешь, черт возьми?
– В ту ночь Йоргенсен услышал от Лисбет, что она вообще не хочет его знать. Наверняка она сказала, что у нее есть другой парень, и тогда он утром вернулся и убил обоих. Если поднажать, то мы узнаем, что тот парень, брат Лисбет, тоже не поладил с Йоханом. Может, Якобсен вообще тогда был как сумасшедший.
– Забудь об этом. Дело у нас забрали. Кроме того, мне в твою теорию совершенно не верится: больно уж кренделевато!
– Кренделевато?
– Да, черт побери! И речь не о выпечке! Если бы Йохан это сделал, он бы уже сто лет назад сломался.
– Если сумасшедший, то не сломался бы. – Асад выразительно постучал себя по макушке – единственному гладкому месту на голове.
– Сумасшедший не додумается выложить такую подсказку, как карточки от «Тривиал персьют». Сумасшедший просто кинет на самом виду орудие убийства и повернет в другую сторону. Кстати, ты не слышал, что я сказал? Дело у нас забрали.
Асад безучастно глядел на плоский экран телевизора на стене, где шел репортаж о нападении на улице Сторе Канникестреде:
– Нет, не слышал. И не хочу слышать. И кто, говоришь, забрал у нас это дело?
О приближении Розы их заранее предупредил запах духов, а потом появилась и она сама – с целой охапкой конторских принадлежностей и несколькими пакетами из кондитерской, украшенными рождественскими гномами. Прилетела, ранняя пташка!
– Тук-тук-тук! – сказала Роза и трижды стукнулась лбом о дверной косяк, поскольку руки у нее были заняты. – Кавалерия примчалась на помощь, тра-та-та-та! Замечательные булочки на всех!
Асад и Карл переглянулись: один с замученным видом, другой с радостно горящими глазами.
– Привет, Роза! Добро пожаловать в отдел «Q»! – встретил ее подлый перебежчик. – Я уже все приготовил к твоему приходу, тебе понравится.
Направляясь вслед за Асадом в соседнюю комнату, Роза обернулась и бросила на Карла выразительный взгляд, говоривший: «От меня не отделаешься!»
Ну, это еще посмотрим! Думает, за какую-то булочку он ей душу продаст? Мельком взглянув на кучу бумаг в углу, Карл достал из ящика стола лист бумаги и написал:
Подозреваемые:
Бьярне Тёгерсен?
Один или несколько других членов группы из школы-пансиона?
Йохан Якобсен?
Кто-то, связанный с группой из школы?
Посторонний?
Убогость данных приводила в отчаяние. Если бы не Маркус, Карл, наверное, сам порвал бы этот листок. Но дело обернулось иначе: он получил распоряжение бросить это дело и потому уже не мог так поступить.
В детстве отец этим пользовался: приказывал Карлу ни в коем случае не пахать на лугу, и Карл бежал за плугом; настойчиво запрещал сыну идти в армию, и именно поэтому Карл подал заявление. При помощи этой уловки отец даже влиял на его выбор девушек: дескать, та или иная крестьянская дочка никуда не годится, и Карл начинал бегать именно за ней. Таким уж он уродился и таким оставался всю жизнь: никто не должен за него решать! И поэтому им так легко было управлять. Он это хорошо понимал. Неизвестно только, понимает ли это директор полиции. Тут трудно было что-то сказать.
Но в чем, собственно, загвоздка? Откуда вообще директору полиции известно, что он работает над этим делом? Ведь об этом знала буквально горстка людей.
Карл мысленно перебрал всех, кто мог быть источником информации: Маркус Якобсен, Ларс Бьёрн, Асад, полицейские из хольбекского отделения, Вальдемар Флорин, старик из летнего домика, мать убитых… Уже немало. Карл остановился, устремив взгляд в пустоту. А ведь если хорошенько подумать, еще целая уйма наберется.
Уже на этом этапе кто угодно мог пустить в ход некие рычаги, чтобы притормозить расследование. Когда в связи с убийством всплывают такие имена, как Флорин, Дюббёль-Йенсен и Прам, на пути быстро вырастает стена.
Карл покачал головой. Ему действительно до лампочки, у кого какая фамилия и какие там могут быть интересы у директора полиции! Мы начали дело, и нас никто уже не остановит.
Из кабинета Розы в коридор доносились какие-то новые звуки: энергичные взрывы смеха, которым вторил хохот Асада. Можно подумать, у них там буйная вечеринка в разгаре и они отрываются по полной программе.
Карл вытащил из пачки новую сигарету, закурил и на секунду задумался, глядя сквозь пелену дыма на лист бумаги. Затем начал писать.
Задачи:
Похожие убийства за границей в то же время? В Германии?
Кто из старой следовательской бригады еще остается на службе?
Бьярне Тёгерсен. Вридслёселилле[7].
Гибель ученика школы-пансиона в бассейне Беллахой. Несчастный случай?
С кем из тогдашних учеников школы можно сейчас поговорить?
Адвокат Бент Крум!
Торстен Флорин, Дитлев Прам, Дюббёль-Йенсен: есть ли текущие дела? Жалобы в полицию с места работы? Психологические портреты?
Розыск Кимми – Кирстен-Марии Лассен. С кем из родственников можно поговорить?
Обстоятельства смерти Кристиана Вольфа!
Задумчиво постучав карандашом по листку, он крошечными буквами добавил:
Харди.
Прогнать ко всем чертям Розу.
Хорошенько и от души трахнуть Мону Ибсен.
Взглянув на последнюю строчку, он почувствовал себя хулиганом-подростком, выцарапывающим на столе имена девчонок. Знала бы Мона, какие он испытывает ощущения, когда представляет себе ее попку и волнующуюся грудь! С трудом переведя дыхание, Карл достал из ящика резинку и принялся стирать свидетельства своих низменных помыслов.
– Карл Мёрк! Я не помешала? – раздался в дверях голос, от которого вся кровь у него одновременно вскипела и застыла.
Мозг послал пять команд: брось резинку, прикрой последнюю строчку, убери сигарету, долой дурацкую мину с лица, закрой рот!
– Я не помешала? – повторила она.
Он же, вытаращив глаза, изо всех сил сдерживал желание опустить взгляд.
У нее глаза были все такие же карие. Мона Ибсен вернулась. Он чуть не умер с перепуга.
– Зачем сюда приходила Мона? – с насмешливой улыбкой спросила Роза.
Ей-то какое до этого дело!
Остановившись на пороге, она вдумчиво жевала булочку с кремом, Карл же с трудом возвращался к действительности.
– Да, Карл, что ей было надо? – с набитым ртом спросил Асад.
Карл еще никогда не видел, чтобы таким небольшим количеством крема удавалось так перемазать всю щетину.
– Это я скажу тебе позднее.
Он обернулся к Розе, надеясь, что она не заметит его пылающих щек:
– Ну как? Устроилась в своих новых апартаментах?
– Подумать только! Неужели тебе это интересно? Спасибо, да. Мой кабинет просто идеальное место – для того, кто терпеть не может солнечный свет, приятные цвета на стенах и приветливые лица. Шутка, Асад! – добавила она, ткнув упомянутого сотрудника локтем в бок. – Против тебя я ничего не имею!
Да уж, перспективы сотрудничества самые радужные.
Карл встал со стула и тщательно переписал подозреваемых на белую доску.
Закончив, он снова обернулся к новенькой чудо-секретарше. Если у нее есть какие-то свои планы насчет проведения времени, то он быстро вправит ей мозги! Он заставит ее так пахать, что работа упаковщицы на маргариновой фабрике покажется ей райским отдыхом.
– Дело, которым мы сейчас занимаемся, довольно сложное из-за лиц, которые могут быть к нему причастны, – начал он, глядя на булочку, от которой она, как белка, откусывала передними зубами маленькие кусочки. – Пускай Асад вкратце введет тебя в курс. Затем я попрошу тебя разложить в хронологической последовательности бумаги из пластиковых папок и подобрать то, что к ним относится, из бумаг, которые лежат здесь на столе. Затем со всех сделаешь копии для себя и Асада, за исключением вот этой папки, она пока подождет. – Карл отодвинул папку Йохана Якобсена и Марты Йоргенсен. – А когда с этим закончишь, проверишь все относящееся к этому пункту. – Он указал на строчку про несчастный случай на десятиметровом трамплине в Беллахой. – Работы у нас много, так что ты уж поторопись. Дату этого несчастья найдешь в списке, который лежит сверху в красном пластиковом конверте. Лето восемьдесят седьмого, то есть в год рёрвигского убийства, где-то в июне.
Он ожидал, что Роза будет ворчать, хотя бы одним словом выразит свое недовольство. А это станет хорошим поводом, чтобы подкинуть еще парочку поручений. Но она приняла все с поразительной невозмутимостью, только бросила безмятежный взгляд на недоеденную половину булочки и целиком засунула ее в рот. Похоже, она что угодно проглотит не поморщившись.
– Как ты смотришь на то, чтобы тебе пару дней не приходить сюда в подвал? – обратился Карл к Асаду.
– Что-нибудь с Харди?
– Нет. Надо, чтобы ты нашел Кимми. Пора нам составить свое собственное представление об этих ребятках из частной школы. Я займусь остальными.
Асад задумался, переваривая услышанное: ему предстоит искать бродяжку на улицах Копенгагена, в то время как его начальник будет рассиживать с богачами, попивая кофеек и коньяк. По крайней мере, именно так эта картина рисовалась Карлу.