Извинившись, Ульрик встал и, проходя мимо столика Торстена, похлопал его по плечу.
Женщине придется подождать до следующего раза.
Было слышно, как где-то сзади Торстен извиняется перед своей дамой. Затем он поцелует ей ручку – что естественно для подобного человека. Мужчина, одевающий дам, наверняка должен лучше всех знать, как их раздевать.
В фойе все трое встретились.
– Кто это был, с кем ты разговаривал? – спросил Ульрик.
Дитлев потянулся к своей бабочке. Он все еще не оправился от услышанного.
– Один из моих людей в «Каракасе». Пришел предупредить: Франк Хельмонд рассказал нескольким сиделкам, что это мы с тобой его отделали.
Такого рода неурядицы больше всего злили Ульрика. Где же заверения Дитлева, что ситуация под контролем? Ведь Тельма же обещала, что они с Хельмондом будут молчать, если развод и пластическая операция пройдут гладко!
– Вот дерьмо! – выругался Торстен.
Дитлев посмотрел на них по очереди:
– Хельмонд тогда еще не отошел от наркоза, никто не будет вслушиваться в его бред. – Он посмотрел себе под ноги. – Все уладится. Но есть еще одно. Моему человеку звонил Ольбек. Вы ведь тоже выключили свои мобильники?
Он протянул им записку, и Торстен прочитал ее, заглядывая через плечо Ульрика.
– Не понимаю, – сказал Ульрик. – Что это значит?
– Ульрик, где сегодня твои мозги? – Торстен кинул на него пренебрежительный взгляд, и тот разозлился.
– Там где-то поблизости показалась Кимми, – поспешно вставил Дитлев, стремясь предотвратить вспышку. – Ты этого еще не знаешь, Торстен, но ее сегодня видели на Центральном вокзале. Один из людей Ольбека слышал, как какая-то наркоманка окликнула ее по имени. Он увидел ее только со спины, но в тот день она уже перед ним мелькала. Была дорого одета и хорошо выглядела. Час или полтора она просидела за столиком кафе. Он тогда подумал, что женщина просто ждет поезда. Она даже прошла мимо них очень близко, когда он давал задание своим людям.
– Черт побери! – воскликнул Торстен.
Теперь ей наверняка известно, что они за ней следят. Это же Кимми!
– Она снова скроется из вида, – сказал Ульрик.
Это понимали все трое.
Лисья мордочка Торстена стала еще острее.
– Ольбек знает, где живет наркоманка?
Дитлев кивнул.
– Он ведь займется ею, не так ли?
– Да, конечно. Вопрос только в том, не опоздал ли он. У нее уже побывала полиция.
Ульрик помассировал себе шею. Конечно же, Дитлев прав.
– Я только не понял, что сказано в конце. Надо ли это понимать, что полиции известно, где находится Кимми?
Дитлев помотал головой:
– Ольбек знает этого полицейского как облупленного. Если бы он выяснил что-то стоящее, то сразу забрал бы наркоманку в управление. Конечно, он может сделать это и позднее, надо иметь в виду такую возможность. Постарайся лучше вникнуть в верхнюю строчку, Ульрик. Как ты ее понял?
– Что Карл Мёрк взял нас на мушку. Но это мы уже давно знаем.
– Прочти еще раз. Ольбек пишет: «Мёрк увидел меня. Он следит за нами».
– Ну так в чем проблема?
– В том, что теперь он связал и Ольбека, и нас, и Кимми, и старое дело в одно целое. Почему, Ульрик? Откуда он знает что-то об Ольбеке? Что ты такое натворил, чего мы не знаем? Вчера ты разговаривал с Ольбеком. Что ты ему сказал?
– Да ничего особенного. Чтобы он припугнул полицейского – как всегда, если кто-то нам перебегает дорогу.
– Ну и дурак же ты! – вырвалось у Торстена.
– А когда ты собирался ввести нас в курс дела?
Ульрик взглянул на Дитлева. После нападения на Франка Хельмонда его не оставляла эйфория; на следующий день он вышел на работу с чувством собственного всесилия. Зрелище напуганного до смерти, окровавленного Хельмонда было для него как глоток живой воды. Дела складывались отлично, помехи устранялись сами собой. Ему ли бояться жалкого полицейского, сующего нос в чужие дела?
– Я только велел Ольбеку немножко надавить, – сказал Ульрик. – Подкинуть предостерегающий знак в такое место, где это произведет нужное впечатление.
Торстен отвернулся от них, устремив взгляд на мраморную лестницу в конце фойе. Но и спина ясно выражала чувства, обуревающие его в данный момент.
Ульрик откашлялся и рассказал, что произошло. Ничего особенного: парочка телефонных звонков и фотография, заляпанная цыплячьей кровью. Так, шутки в стиле магии вуду. И тут оба приятеля повернулись и посмотрели на него.
– Позови Висбю, Ульрик! – приказал Дитлев.
– А он здесь?
– Полдепартамента здесь. И на что ты рассчитывал?
Господин Висбю был заведующим секцией Министерства юстиции и давно стремился к более высокой должности. Несмотря на соответствующую квалификацию, на должность начальника департамента или судьи высшей инстанции он рассчитывать не мог и всеми правдами и неправдами стремился подыскать себе другое теплое местечко, прежде чем его настигнет старость и расплата за былые грехи.
Однажды на охоте он договорился с Дитлевом, что за определенные услуги тот предоставит ему место своего адвоката: Бент Крум в скором времени собирался на покой, чтобы безраздельно посвятить себя радостям винопития и ничегонеделания. Конечно, на этой должности не найдешь славы и почета, зато здесь очень короткий рабочий день и необычайно высокое жалованье.
Выбор оказался удачным: Висбю уже не раз сослужил им хорошую службу.
– Нам еще раз понадобится твоя помощь, – сказал Дитлев, когда Ульрик привел упомянутого господина.
– Прямо сейчас? – Тот принялся озираться, словно у люстры на потолке могут быть глаза, а у стен уши.
– Карл Мёрк по-прежнему занимается этим расследованием. Его надо остановить, понимаешь? – Дитлев потрогал свой галстук с рисунком в виде ракушек, символ частной школы, блуждая взглядом по холлу.
– Что мог, я сделал. – Висбю покачал головой. – Я не могу писать директивы от чужого имени, не привлекая внимания министра юстиции, который сразу начнет копать. Пока что это еще может сойти за случайную оплошность.
– Тебе непременно надо действовать через директора полиции?
– Косвенно да. – Висбю кивнул. – В этом деле я больше ничем не могу помочь.
– Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? – спросил Дитлев.
Висбю поджал губы. По лицу его Дитлев ясно видел, что он уже полностью спланировал свою жизнь. Жена ожидала каких-то изменений дома, хотела больше свободного времени, путешествий – того, о чем мечтают все.
– Возможно, удастся отстранить Мёрка, – сказал Висбю. – Хотя бы на некоторое время. Это будет нелегко после дела Мереты Люнггор. Но всего год назад у него случился большой прокол в связи с перестрелкой на Амагере, и что-то подобное может ведь повториться. По крайней мере, на бумаге. Я этим займусь.
– Я могу заставить Ольбека подать на него жалобу за нападение на улице, – сказал Дитлев. – Это сойдет?
Заведующий секцией кивнул:
– Нападение? Это неплохо! Но нужны свидетели.
19
– Маркус, я почти уверен, что в доме у меня позавчера побывал Ольбек, – сказал Карл. – Нужен ордер для проверки его повременных записей. Кто этим займется, ты или я?
Склонив голову, Маркус Якобсен продолжал смотреть на лежавшие перед ним фотографии. У женщины, убитой на Канникестреде, вид был совершенно жуткий: лицо синее от кровоподтеков, глаза заплыли.
– Я правильно догадываюсь, что это связано с твоим расследованием убийства в Рёрвиге?
– Просто хочу узнать, кто нанял Ольбека, вот и все.
– Ты больше не расследуешь это дело. Мы же об этом тебе говорили.
С каких это пор старый черт стал говорить о себе «мы», будто самодержец? Карл набрал побольше воздуха:
– Потому-то я к тебе и пришел. А вдруг выяснится, что заказчиками Ольбека были люди, которые проходили как подозреваемые в деле о рёрвигском убийстве? Неужели это для тебя не имеет значения?
Маркус положил на стол бифокальные очки:
– Во-первых, Карл, ты будешь делать то, что сказала директор полиции. По этому делу вынесено решение суда, наверху оно не считается заслуживающим внимания. Во-вторых, не разыгрывай передо мной дурачка! Неужели ты думаешь, что такие люди, как Прам, Флорин и этот биржевой аналитик, могли дать Ольбеку такое дурацкое задание? Если – я еще раз подчеркиваю – если это вообще были они. Оставь же меня наконец в покое! Через пару часов я встречаюсь с директором полиции.
– Мне казалось, ты встречался с ней вчера?
– Да, вчера и сегодня тоже. Все, уходи!
– Черт возьми, Карл! – крикнул из своего кабинета Асад. – Иди скорей, посмотри!
Карл поднялся со стула. Асад вернулся с вокзала таким же, каким все привыкли его видеть, но у Карла так и стоял перед глазами тот холодный взгляд, каким смотрел на Асада мужчина, с которым сириец почти подрался. В этом взгляде светилась застарелая ненависть. И это, мол, пустяки, ничего особенного? Карл в этом сильно сомневался.
Переступая через наполовину собранные столы, лежавшие поперек коридора, словно туши мертвых китов, он направился к Асаду. Надо сказать Розе, что пора бы их отсюда убрать. А то придет кто-нибудь сверху, споткнется и разобьет нос, а Карлу отвечать.
– Ну, что там такое?
– Карл, у нас есть картинка. – Асад встретил его сияющей улыбкой. – Просто есть картинка.
– Какая картинка? Что на ней?
Асад нажал на клавишу, и на экране появилось изображение. Не очень четко, не анфас, но это была Кимми Лассен. Карл тотчас же узнал ее по старым фотографиям, хотя за прошедшее время она изменилась. В кадре промелькнула женщина примерно сорока лет с характерным профилем – прямой нос с чуть приподнятым кончиком, пухлая нижняя губа, впалые щеки и тонкие морщинки, заметные под макияжем. Она все еще была привлекательна, хотя и потрепана жизнью. Зная возрастные изменения, теперь можно будет обработать имеющиеся снимки и получить хорошие изображения Кимми, какой она стала сейчас.
Не хватало только приемлемого обоснования, чтобы объявить розыск. Может быть, кто-то из родственников подаст заявление? Надо попробовать.