Она опустила руки, и стало видно, что лицо у нее совсем неприветливое.
– Знаешь, Карл, от твоих указаний можно сойти с ума. То мы не должны даже разговаривать об этом деле, а то вдруг работаем на всю катушку. То велишь мне собирать столы, то вдруг уже не надо. На что ориентироваться? Кто знает, что ты скажешь еще через десять минут?
– Стоп, стоп, Роза! Ты что-то путаешь. Столы никто не отменял: ты их заказала, тебе и собирать.
– Вообще-то, так нехорошо: здесь двое мужчин, а я одна собирай!
– Я же готов, если надо, – робко подал голос Асад. – Я же тебе предлагал.
Но Розу уже понесло:
– Ты что, Карл, не понимаешь, каково это – разобраться со всей этой кучей железок? То и дело что-нибудь застревает!
– Ты их заказала, и завтра же чтобы они стояли в коридоре! В собранном виде! У нас будут гости из Норвегии, ты забыла?
Она отшатнулась, словно у него дурно пахло изо рта.
– Ну вот опять! Гости из Норвегии? – Она обвела глазами кабинет. – Какие еще гости из Норвегии! Тут же вид как в лавке старьевщика! А в чулан Асада вообще страшно заглянуть!
– Так и займись этим!
– Еще и этим? Не многовато ли поручений за один раз? Ты еще, может быть, потребуешь, чтобы мы остались тут на всю ночь?
Карл наклонил голову набок: дескать, почему бы и нет, если надо! Но ответил иначе:
– Не обязательно. Придем завтра пораньше, скажем, к пяти утра.
– К пяти утра! – Роза чуть не упала со стула. – Нет, вы только послушайте! Как-то у тебя, Карл, все не по-людски получается! – громко возмущалась она.
Слушая ее, Карл прикидывал, кого бы в Центральном отделении спросить, как они вообще могли вытерпеть у себя такое чудовище больше недели.
– Ладно, Роза, – попытался успокоить ее Асад. – Это потому, что дело сдвинулось с мертвой зыби.
– А ты, Асад, лучше не мешался бы в добрую ссору! И вообще, следи за своей речью! – Она вскочила в ярости и повернулась к Карлу. – Вот он, – заявила она, ткнув пальцем в сторону Асада, – пускай собирает столы. А я займусь остальным. И завтра я приду в половине шестого, когда начинают ходить автобусы. – С этими словами она схватила медвежонка и засунула Карлу в нагрудный карман. – А его хозяина ты сам будешь искать. Договорились?
Пока за Розой с шумом не захлопнулась дверь, Карл и Асад не поднимали глаз от столешницы. Эта женщина в решительности не уступала Ивонне из «Банды Ольсена».
– Так как же насчет… – Асад сделал паузу, взвешивая, правильно ли говорит. – Мы теперь официально работаем над этим делом?
– Пока еще нет. Завтра будет видно. – Карл помахал пачкой желтых записочек. – Я вижу, ты хорошо поработал и зря времени не терял. Ты нашел кого-то из той школы, с кем можно поговорить. Кто это?
– Я же этим и был занят, когда ты пришел.
Наклонившись над столом, Асад отыскал среди бумаг несколько фотокопий из бюллетеня выпускников школы-пансиона.
– Я позвонил, но они не очень обрадовались, когда я сказал, что хотел бы поговорить с кем-нибудь о Кимми и кто еще был в этой компании. По-моему, им не понравилось это дело с убийством. Мне кажется, когда началось расследование, они хотели даже выгнать из школы Прама, Дюббёля-Йенсена, Флорина и Вольфа. – Асад покачал головой. – Об этом я мало что выяснил. Но потом мне пришло в голову найти кого-нибудь, кто учился в одном классе с тем парнем, который разбился в бассейне в Беллахой. А кроме того, я еще нашел учителя, который работал в школе при Кимми и остальной компании. Может быть, он согласится с нами поговорить, потому что он там недолго проработал.
Было уже восемь часов, когда Карл приехал в клинику спинномозговой травмы и, войдя в палату Харди, увидел там только пустую кровать.
Поймав в коридоре первый попавшийся белый халат, он с недобрым предчувствием спросил:
– Где он?
– Вы родственник?
– Да, – ответил Карл, наученный горьким опытом.
– У Харди Хеннингсена появились осложнения в виде жидкости в легких. Мы перевели его сюда, где легче оказать помощь. – Белый халат указал на дверь с табличкой «Интенсивная терапия». – Долго не задерживайтесь, больной очень устал.
Войдя в палату, Карл увидел, что Харди и впрямь стало хуже. Аппарат искусственного дыхания работал на всю катушку. Харди, с обнаженным торсом, полулежал в кровати, руки были вытянуты поверх одеяла, маска закрывала ему почти все лицо, из носа торчали трубки, вокруг стояли капельницы и аппаратура.
Глаза у него были открыты, но при виде Карла он от слабости даже не смог улыбнуться.
– Здорово, дружище, – приветствовал его Карл, осторожно положив ладонь ему на плечо. Не потому, что Харди мог это почувствовать, а так просто. – Что случилось? Говорят, у тебя появилась жидкость в легких?
Харди что-то сказал, но маска и гудение аппаратов заглушили его слова. Карл подставил ухо.
– Повтори еще раз, – попросил он.
– Желудочная кислота в легких, – глухо послышалось из-под маски.
«Вот черт!» – подумал Карл и пожал парализованное плечо:
– Давай поправляйся поскорее. Ладно?
– Точка на плече увеличилась, – прошептал Харди. – Иногда она горит огнем, но я ничего никому не сказал.
Карл знал почему, и ему это очень не нравилось. Харди надеялся дождаться, что к одной руке настолько вернется подвижность, что он сможет ее поднять, взять со столика ножницы, которыми режут бинты, и проткнуть себе артерию. Так что стоит ли разделять его радость, это еще вопрос.
– У меня появилась проблема, и я к тебе за помощью, – сказал Карл, подвигая себе стул. – Ты гораздо лучше знаешь Ларса Бьёрна еще с прежних дней в Роскилле. Может, сумеешь объяснить, что там у меня происходит?
Он вкратце рассказал Харди, как было приостановлено его расследование и что, по мнению Бака, это было сделано с подачи Ларса Бьёрна, которого поддержала директор полиции.
– У меня даже отобрали жетон, – закончил Карл свой рассказ.
Харди немигающим взглядом смотрел в потолок. Раньше он бы сразу попросил сигарету.
– Ларс Бьёрн ведь всегда носит темно-синий галстук? – подумав немного, с трудом произнес Харди.
Карл прикрыл глаза. Да, именно так – галстук был неотъемлемой частью Ларса Бьёрна и он действительно синий.
Харди попытался прокашляться, но издал звук, напоминающий шипение выкипающего чайника.
– Он бывший ученик частной школы, – раздался слабый голос. – На галстуке рисунок – четыре ракушки морского гребешка. Это галстук той школы.
Карл замер. Несколько лет назад полиция расследовала случай изнасилования в этой школе, который едва не погубил репутацию заведения. Кто знает, к каким последствиям приведет нынешнее дело?
Проклятье! Вот так совпадение! Ларс Бьёрн – выпускник этой самой школы. Если он участвует как активный игрок, то, конечно, на стороне своей альма-матер. Как же иначе! Говорят ведь: для школы-пансиона нет бывших учеников.
Карл медленно кивнул. Вот как просто все оказалось.
– Ладно, Харди! – Он побарабанил пальцами по простыне. – Ты просто гениальный сыщик, кто бы в этом сомневался!
Он погладил старого приятеля по волосам. Они были влажные и точно неживые.
– Ты не обижаешься на меня? – послышалось из-под маски.
– О чем ты?
– Сам знаешь. О деле с монтажным пистолетом. За то, что я сказал психологу.
– Да ну тебя! Когда тебе станет получше, мы вместе распутаем это дело, хорошо? Я понимаю, что пока ты тут лежишь, в голову приходят странные мысли.
– Не странные, Карл. Что-то ведь там было такое. И это что-то было связано с Анкером. Я все больше в этом убеждаюсь.
– Мы с тобой во всем разберемся, когда придет время.
Харди помолчал, предоставив работать респиратору, а Карл наблюдал за тем, как поднимается и опускается его грудь.
– Ты не окажешь мне одну услугу? – прервал Харди монотонное шипение.
Карл невольно отпрянул, вжавшись в спинку стула. Посещая больницу, он больше всего боялся этого момента. Снова Харди будет просить, чтобы Карл помог ему умереть! Выражаясь красиво – совершил эвтаназию, прекратил страдания безнадежного больного. Но как ни выражайся, хорошего тут мало.
– Нет, Харди. Не проси меня больше, не надо! Не сомневайся, я обдумал такую возможность. Мне действительно жаль, старина, но я просто не могу.
– Карл, я не об этом. – Харди облизал пересохшие губы, словно для того, чтобы не застряли слова, которые он собирался произнести. – Я хотел спросить, не мог бы ты забрать меня отсюда к себе домой.
Последовало душераздирающее молчание. Карл сидел как парализованный, не находя слов.
– Я вот как подумал, – тихо продолжал Харди. – Может, тот парень, который живет у тебя, взялся бы за мной ухаживать?
Отчаяние, которое слышалось в его голосе, было Карлу как нож в сердце. Но он едва заметно помотал головой. Мортен Холланн в роли сиделки? Дома у Карла? Прямо хоть плачь!
– Карл, за уход на дому платят большие деньги. Я спрашивал. Каждый день к тебе несколько раз приходит сестра, так что с этим никаких трудностей. Тут тебе нечего бояться.
Карл уставился в пол:
– Мои домашние условия не очень для этого приспособлены. Дом совсем небольшой. А Мортен живет в подвале, что, вообще-то, запрещено.
– Я мог бы лежать в гостиной.
Голос Харди стал хриплым. Казалось, он отчаянно борется, стараясь сдержать слезы, но, возможно, виновато было его общее состояние.
– Ведь гостиная-то большая. Я бы в уголку. Насчет того, что Мортен в подвале, никто и не узнает. Ведь, кажется, у тебя наверху три комнаты? Поставить в одной кровать, а он бы так и жил себе в подвале.
Великан Харди умолял его – такой большой и в то же время такой маленький!
– Ох, Харди!
Слова застряли у Карла на языке. Картина стоящей у него в комнате громоздкой кровати, окруженной всевозможными аппаратами, была более чем пугающей. Новые трудности уничтожат последние остатки мира и согласия в его доме. Мортен съедет, Йеспер будет бурчать и ко всему придираться. Нет, при всем желании это совершенно невозможно.