– А почему именно Кимми? – спросил он. – Вы почему-то упоминаете только ее, хотя все прочие были виновны в той же мере – Ульрик Дюббёль-Йенсен, Бьярне Тёгерсен, Кристиан Вольф, Дитлев Прам, Торстен Флорин.
Бассет сложил руки, зажав дымящуюся сигарету в губах:
– А вы думаете, они сознательно выбрали жертвой меня?
– Этого я не знаю. Я вообще не знаю никаких подробностей об этом эпизоде.
– А я могу вам сказать. Мне от них досталось по чистой случайности, я уверен. И общий результат тоже был случайностью. Три сломанных ребра, – прижав руку к груди, он наклонился к Карлу через стол, – остальные отделились от ключиц, и несколько дней после этого я мочился с кровью. И если я вообще остался жив, то тоже по чистой случайности. С тем же успехом они могли забить меня до смерти.
– Но почему ваша месть должна была пасть именно на Кимми Лассен?
– Знаете, Мёрк, эти мерзавцы преподали мне важный урок. В каком-то смысле я им за него даже благодарен. Я понял, – каждое слово Бассет сопровождал ударом пальца по столу, – что нужно наносить удар при каждой возможности, не задумываясь, оправданно и заслуженно ли это. В деловом мире без этого никак. А самым подходящим оружием для меня стало давление на отца Кимми.
– Я что-то еще не совсем понял. – Карл глубоко вздохнул и прищурился. Эта философия ему не понравилась.
Бассет покачал головой: он и не ждал, что его поймут. Они были людьми с разных планет.
– Я просто говорю, что если Кимми наиболее доступна для моей мести, она и станет мишенью. Просто у меня была возможность отомстить именно ей.
– А до других вам дела нет?
– Будь у меня такая возможность, я бы и их не помиловал. Но возможности такой у меня не было. Мы с ними, можно сказать, охотимся на разных участках.
– Так, по-вашему, Кимми не была у них главной? А кто же тогда был?
– Разумеется, Кристиан Вольф! Но если бы все бесы были выпущены одновременно, то, думаю, я постарался бы держаться подальше от Кимми.
– Как это понять?
– В самом начале она вела себя сдержанно. Больше старались Флорин, Прам и Кристиан Вольф. Но когда они от меня отступили – у меня ведь пошла кровь из уха, и они, наверное, испугались, – тут налетела Кимми. – У Бассета раздувались ноздри, как будто он по сей день чуял их запах. – Понимаете, они ее натравливали. В особенности Кристиан Вольф. Они с Прамом науськивали ее, пока она не распалилась, и тогда они вытолкнули ее вперед. – У него сжались кулаки. – Сначала она легонько ткнула меня, а потом все сильней и сильней. Заметив, что мне больно, она выпучила глаза, стала дышать все быстрей и быстрей и бить все сильнее. Это она дала мне под дых, пнула со всего размаху.
Бассет затушил сигарету в пепельнице, как две капли воды похожей на бронзовую фигуру на крыше противоположного дома. В ярком солнечном свете из окна сбоку Карл разглядел на его лице глубокие морщины – а ведь раньше тот казался молодым человеком.
– Если бы Вольф не вмешался, она бы забила меня до смерти. Я в этом уверен.
– А остальные?
– Остальные… По-моему, они прямо не могли дождаться следующего раза. Вели себя как зрители на бое быков. Уж поверьте, этого я с тех пор достаточно нагляделся.
В кабинет вошла секретарша, которая подавала Карлу кофе, – проворная, изысканно одетая девушка, черноволосая и чернобровая смуглянка. В одной руке она держала конверт, который протянула Карлу.
– Now you have some euros and a boardingpass for the trip home[22], – с приветливой улыбкой сказала она.
Затем повернулась к своему шефу и вручила какой-то листок. Он прочитал записку в одну секунду, и содержание ее вызвало у него не меньшую ярость, чем у Кимми в его рассказе, – даже глаза выпучились.
Тут же порвав листок в клочки, он обрушился на секретаршу с бранью: лицо стало зверским, все морщины резко обозначились. Девушка задрожала и потупилась от стыда – действительно, зрелище было не из приятных.
– Глупая конторская мышь! – как ни в чем не бывало, со спокойной улыбкой обратился Бассет к Карлу, когда она закрыла за собой дверь. – Не обращайте внимания. Теперь вы доберетесь до Дании без проблем?
Карл молча кивнул и постарался как-то выразить свою благодарность, но это далось нелегко. Кюле Бассет был ничуть не лучше своих давних обидчиков, ибо не имел способности сочувствовать и только что продемонстрировал это. Черт бы побрал его самого и всю эту братию, все они одинаковые скоты!
– А как же наказание, которое должна была понести Кимми? – спросил наконец Карл. – В чем оно выразилось?
– А, это! – Бассет рассмеялся. – Оно тоже пришло случайно. У нее произошел выкидыш, ее жутко избили, она сильно заболела и приползла за помощью к отцу.
– И надо думать, ей было отказано.
Карл представил себе, каково было молодой женщине, когда родной отец отказался помочь ей в такой беде. Не эта ли печать никомуненужности уже лежала на лице маленькой девочки со снимка из старой статьи в «Госсипе», где она стоит между отцом и мачехой?
– Да уж! Не больно было приятно, как я слышал. Ее отец жил тогда в «Англетере», он всегда там останавливается, бывая в Дании. Туда она и явилась.
– Он ее прогнал?
– А чего еще она ожидала! Прогнал почти пинком под зад. – Бассет засмеялся. – Сначала кинул на пол несколько тысячных купюр, так что кое-что она от него получила, а затем «гуд бай, май лав, гуд бай».
– Ей ведь как будто принадлежит дом в Ордрупе. Почему она не поселилась там?
– Она попробовала, да встретила такой же прием. – Бассет с безразличным видом покачал головой. – Послушайте, Карл Мёрк! Если желаете узнать больше, надо обменять билет на более поздний рейс. В аэропорт ведь надо приезжать заранее, так что если хотите поспеть на рейс шестнадцать двадцать, то пора отправляться.
Карл тяжело вздохнул. Уже сейчас он чувствовал, как вибрация самолета вытряхивает его душу в пятки. Вспомнив про таблетки в нагрудном кармане, он вынул медвежонка, нащупал на дне кармана лекарство, положил медвежонка на край письменного стола и отхлебнул кофе, чтобы их запить.
Поверх чашки он скользнул взглядом по бумажному хаосу на столе – карманный калькулятор, авторучка… стиснутые кулаки Бассета с побелевшими костяшками. Подняв глаза к лицу собеседника, Карл увидел наконец истинное лицо человека, которому, может быть, впервые за долгое время пришлось вернуться к воспоминаниям о страшной боли. Причинять боль друг другу и самим себе люди большие мастера.
Застывшим взором Бассет смотрел на невинную крошечную игрушку – толстопузого медвежонка. Казалось, вытесненные чувства в этот момент настигли его, как удар молнии.
Затем он откинулся в кресле.
– Вам знакома эта игрушка? – спросил Карл, не успев проглотить таблетки, и они застряли в горле где-то вблизи голосовых связок.
Бассет кивнул и подождал, пока вновь вспыхнувшая злоба не поможет ему овладеть собой.
– Да, в школе Кимми почему-то всегда носила его на запястье, на красной шелковой ленточке.
На миг Карлу показалось, что Бассет сейчас заплачет, но его лицо снова окаменело. Перед Карлом вновь сидел хозяин, готовый в любую минуту раздавить какую-нибудь серую конторскую мышь.
– Да, я его помню даже слишком хорошо. Он болтался у нее на руке, когда она колотила меня. Где вы его, черт возьми, откопали?
32
Проснувшись в воскресенье в отеле «Ансгар», она взглянула на часы – было уже почти десять. В изножье кровати все еще мерцал экран телевизора. Шла программа с повтором вчерашних вечерних новостей. Несмотря на большие силы, привлеченные к расследованию взрыва в районе станции «Дюббёльсбро», полиция до сих пор не выяснила причин происшествия, поэтому сейчас эта тема несколько отодвинулась на задний план. Теперь в центре внимания находилась бомбежка иракских мятежников американской авиацией и кандидатура Каспарова на должность президента, самым же главным событием стала смерть человека, выпавшего из ветхой красной высотки в Рёдовре.
Как заявил представитель полиции, целый ряд обстоятельств указывает на убийство. В первую очередь то, что жертва цеплялась за перила балкона, но ее ударили по пальцам каким-то тупым твердым предметом. Возможно, тем пистолетом, из которого был произведен выстрел в деревянную статуэтку, находившуюся в квартире. Сведениями полиция делилась скупо: подозреваемых по делу еще не выявлено.
Так они говорили.
Кимми прижала к себе свой сверточек.
– Милле, теперь они знают. Мальчики теперь знают, что я вышла их искать. – Она попыталась улыбнуться. – Как ты думаешь, они собрались вместе? Как по-твоему, Торстен, Ульрик и Дитлев обсуждают сейчас, что им делать, когда мамочка за ними придет? Страшно им, наверное?
Кимми покачала сверток на руках.
– А как же им не бояться после того, что они сделали нам с тобой, правда? И знаешь что: они боятся не зря!
Оператор пытался снять крупным планом санитаров, которые вносили в машину труп, но было слишком темно.
– Милле, знаешь что? Не надо было рассказывать остальным про наш тайник. Это я сделала напрасно.
Внезапно хлынули слезы, и она отерла глаза.
– Не надо мне было это рассказывать. Ну зачем я это сделала?
Съехавшись с Бьярне Тёгерсеном, Кимми совершила святотатство. Если уж ей понадобилось с кем-то трахаться, то делала бы это тайком или со всей группой, прочее исключено. И тут вдруг такое нарушение основных правил! Мало того что она отдала предпочтение одному члену группы перед другими, вдобавок еще и выбрала стоящего на самой нижней ступени!
Это был непорядок.
– Бьярне? – обрушился на нее Кристиан Вольф. – Какого черта тебе понадобилось это ничтожество?
Кристиан хотел, чтобы все оставалось по-прежнему. Чтобы они вместе продолжали свои разбойничьи вылазки, а Кимми в любое время была бы доступна для них для всех, и ни для кого больше.
Но несмотря на угрозы и давление со стороны Кристиана, Кимми не уступала: она выбрала Бьярне, остальные же теперь пускай довольствуются воспоминаниями.