Карл разлепил веки и увидел перед собой два карих глаза – каждый как сплошной вопросительный знак. Может быть, несколько часов индивидуальных занятий помогли бы понизить языковой барьер. А с другой стороны, в этом тоже есть риск: эдак он заговорит как заядлый чинуша!
– А еще я нашел Клауса Йеппесена, – сказал Асад, не дождавшись от Карла никакой реакции на свой вопрос.
– Отлично, Асад.
Карл попробовал сообразить, сколько раз уже похвалил помощника. Хватит петь дифирамбы, а то загордится.
– И где же наш учитель сейчас?
– В больнице.
Карл выпрямился на стуле. Это еще что значит?
– Ну, понимаешь… – Асад красноречивым жестом провел ребром ладони по запястью.
– Черт возьми, этого еще не хватало! С чего это он вдруг? Выживет?
– Да. Я съездил к нему. Еще вчера.
– И что?
– Да ничего особенного. Просто человек без хребта.
Хребет? Как у Ольбека…
– Он сказал, что уже много лет хотел это сделать.
Карл помотал головой. Слава богу, с ним такого никогда не бывало. Из-за женщины! Досадный случай.
– Он не хотел поделиться с нами чем-нибудь еще?
– По-моему, нет. Но сестры все равно меня выставили.
Карл слабо улыбнулся. К такому обращению Асаду, пожалуй, уже не привыкать.
Выражение лица сирийца вдруг переменилось.
– Наверху, на третьем этаже, я увидел нового человека. По-моему, он из Ирака. Не знаешь, что он тут делает?
– Знаю. – Карл кивнул. – Его взяли вместо Бака, перевели из Рёдовре. Вчера ночью я встретил его в высотке. Может быть, ты его знаешь. Зовут Самир. Фамилию я не запомнил.
Асад чуть-чуть приподнял голову. Полные губы приоткрылись, вокруг глаз собрались мелкие морщинки. Но он не улыбался. На секунду у него сделался рассеянный вид.
– Угу, – произнес он затем тихим голосом и медленно кивнул несколько раз. – Вместо Бака. Так он, значит, тут остается?
– Полагаю, да. А что? Что-нибудь не так?
Тут напряжение исчезло с лица Асада, и он посмотрел на Карла как ни в чем не бывало.
– Карл, знаешь что? Ты бы как-нибудь помирился с Розой. Она же так старается и вообще… Очень милая девушка. Знаешь, как она сегодня меня назвала?
Никуда не денешься, пускай уж рассказывает!
– «Мой обожаемый бедуин». Правда мило?
Асад сверкнул ослепительной улыбкой и восхищенно помотал головой.
Улавливать иронию у него еще плохо получается.
Карл поставил мобильник на зарядку и посмотрел на белую доску. Следующим шагом будет непосредственный контакт с одним или несколькими членами группы. Нужно будет взять с собой Асада, чтобы был свидетель на случай, если они проговорятся.
Еще есть в запасе их адвокат.
Карл потер подбородок и недовольно скривился. Дернула же его нелегкая отколоть этот номер с супругой адвоката Бента Крума! Заявить ей, что у Крума роман с его женой! Надо же было додуматься до такой идиотской выходки! Этот поступок отнюдь не облегчал ему предстоящей задачи – договориться с Крумом о встрече.
Взглянув на доску, на которой был записан телефон адвоката, Карл набрал номер.
– Агнета Крум, – ответил голос в трубке.
Карл откашлялся и заговорил на тон выше обычного: не тот случай, когда хочется, чтобы тебя узнавали.
– Нет, – сказала она. – Нет, он здесь больше не живет. Если он вам нужен, то будьте добры звонить ему на мобильник.
Она назвала номер. Голос у нее был грустный.
Карл сразу же набрал новый номер и услышал автоответчик, который сообщил, что Бент Крум приводит в порядок свой катер, но его можно будет застать по этому же номеру завтра с девяти до десяти.
«Ну нет уж!» – подумал Карл и снова позвонил адвокатской жене. Та сказала, что катер стоит в гавани Рунгстеда.
Не то чтобы это его удивило.
– Асад, мы сейчас выезжаем, так что можешь собираться! – крикнул Карл через коридор. – Вот только еще сделаю один звонок, и поехали.
Он набрал номер своего старинного коллеги и соперника из Центрального участка, Брандура Исаксена, полуфарерца и полуисландца, человека душой и телом такого же североатлантического склада. Его так и называли – хальмторвский ледяной человек.
– Что тебе? – спросил он Карла.
– Я хотел узнать о некоей Розе Кнудсен, которую перевели ко мне из твоего отделения. Я слышал, что у вас там были с ней какие-то заморочки. Ты не мог бы сказать, в чем дело?
Последовал такой громовый взрыв хохота, какого Карл никак не ожидал услышать.
– Так это тебе ее передали? – продолжал Исаксен покатываться от смеха.
Это не предвещало ничего хорошего, ибо случалось чрезвычайно редко – обычно от Исаксена трудно было дождаться хотя бы приветливого слова.
– Сейчас расскажу тебе в общих чертах, – вымолвил он наконец. – Сначала она, паркуя свой «дайхатсу», побила три машины наших сотрудников. Потом поставила подтекающую заварочную кружку прямо на замечания шефа к поступившим за неделю отчетам. Поскандалила со всеми дамами в канцелярии. Поучала следователей. Вмешивалась в их работу и в довершение, насколько мне известно, на рождественском корпоративе успела трахнуться с двумя сотрудниками. – Судя по голосу Исаксена, он так веселился, что чуть не падал со стула. – Так это тебе она досталась? Советую не давать ей спиртного.
– Еще что-нибудь? – Карл с трудом перевел дух.
– Да. Еще у нее имеется сестра-двойняшка. Они с ней не сильно-то похожи, но та по-своему тоже очень примечательная личность.
– Вот как! И что же?
– Когда она принимается звонить с работы сестре, тут такая начинается бабья трескотня! Короче говоря, она неуклюжая, весьма неуправляемая и временами страшно упрямая.
Одним словом, ничего такого, чего бы Карл уже не знал, кроме разве что склонности к выпивке.
Положив трубку, Карл задумался, глядя прямо перед собой и одновременно силясь расслышать, что происходит в кабинете у Розы.
Затем он встал и неслышно прокрался в коридор. Ага, говорит по телефону!
Он встал под самой дверью, одним ухом повернувшись к дверному проему.
– Да, – тихо произнесла Роза. – Да, с этим нельзя не согласиться. Ой, ну да, конечно. Так вы думаете… Ну вот и прекрасно. – И еще много-много всего в этом роде.
Возникнув на пороге, Карл устремил на нее строгий взгляд. Можно надеяться, это произведет впечатление.
Она положила трубку через две минуты. Очевидно, впечатлил он ее не очень.
– Это что же ты – с приятелями болтаешь? – язвительно спросил Карл.
Но ее и это не задело.
– С приятелями? – повторила она, переводя дух. – Ну, можно, наверное, и так сказать. С начальником канцелярии Министерства юстиции. Он позвонил, чтобы сказать, что они получили по электронной почте письмо из криминальной полиции Осло, в котором очень хвалят наш отдел и утверждают, что у тебя было самое интересное дело во всей Скандинавии за последние двадцать пять лет. И теперь они спрашивали меня, не знаю ли я, почему ты еще не на должности комиссара полиции.
Карл проглотил комок в горле. Неужели они опять привяжутся к нему с этой ерундой? Да не хочет он снова садиться за парту! С Маркусом они уже давно перестали обсуждать тему повышения.
– И что ты ответила?
– Перевела разговор на другое. А что, по-твоему, я должна была им ответить?
«Хорошая девочка», – мысленно похвалил ее Карл.
– Роза, скажи-ка мне заодно еще одну вещь, пока я не забыл! Это ты тогда разговаривала по телефону с горничной из дома Кассандры Лассен? Помнишь, у меня тогда не оказалось с собой полицейского жетона и она позвонила сюда за подтверждением моей личности.
– Да, это была я.
– Она попросила, чтобы ей описали мою внешность. Что ты ей тогда сказала, может быть, расскажешь?
На ее щеках заиграли предательские ямочки.
– Ну, сказала только, что если пришел мужчина с коричневым кожаным ремнем, в стоптанных башмаках сорок пятого размера, довольно неказистой внешности, то, по всей видимости, это ты. А если она увидит у него на темечке небольшую плешь, по форме похожую на задницу, то может не сомневаться.
«Черт возьми, до чего же безжалостная женщина!» – подумал Карл, разглаживая волосы на затылке.
Бент Крум обнаружился на дальнем конце одиннадцатого пирса. Он сидел в мягком кресле на корме катера, который явно стоил дороже, чем сам Бент Крум со всеми потрохами.
– Это катер модели V-сорок два, – сказал мальчишка возле тайского ресторана на бульваре. Необыкновенно воспитанный ребенок.
Нельзя сказать, чтобы адвокат Крум пришел в восторг, когда в его белоснежный рай вступил страж закона в сопровождении смуглокожего и несколько плешивого представителя альтернативной Дании. Однако ему не дали ни малейшего шанса профессионально выдвинуть протест.
– Я разговаривал с Вальдемаром Флорином, – сразу же объявил Карл. – И он посоветовал мне обращаться к вам. Он считает, что вы лучше всех можете высказаться по семейным делам Флоринов. У вас найдется пять минут?
Бент Крум поднял солнцезащитные очки на макушку. Давно бы так! Никакого солнца и в помине не было.
– Хорошо, пять минут – и ни минутой больше. Жена уже ждет меня дома.
Карл широко улыбнулся. «Так уж и ждет!» – говорила его улыбка, и Бент Крум, этот стреляный воробей, тотчас же уловил ее значение. Может быть, это удержит его от лишнего вранья.
– Вы с Вальдемаром Флорином присутствовали при том, когда молодых людей доставили в хольбекское полицейское отделение как подозреваемых в убийстве. Он намекнул, что кое-кто в группе особо выделялся, но счел, что вы лучше сможете обрисовать эту тему. Вы знаете, что он думает по этому поводу?
Человек, загоравший на палубе, был очень бледен – явное малокровие. Как же его измотала необходимость изыскивать достойное юридическое прикрытие для всех творимых его хозяевами подлостей! Сколько раз уже Карлу приходилось наблюдать подобное! Нет людей, которые бы выглядели бледнее, чем полицейские, на которых висят нераскрытые дела, и адвокаты, у которых за плечами слишком много улаженных дел.