— Может, выпьем по чашке? — спросил он и не стал дожидаться ответа.
Авось хоть чашка черного кофе вознаградит его за те сто часов, что пришлось провести, ни разу толком не поев.
— Я не буду. — Йеппесен отмахнулся.
— Кимми была плохим человеком? — спросил Карл, наливая кофе и нетерпеливо вдыхая его запах.
Но ответа не услышал. А когда обернулся с поднесенной ко рту чашкой, с наслаждением упиваясь ароматами, которыми солнце напитало колумбийские кофейные плантации, то увидел только опустевший стул Клауса Йеппесена.
Аудиенция была окончена.
29
Путь вдоль озера, от Планетария до Водроффсвей и обратно, она проделала десятью разными маршрутами. Она исходила все дорожки, соединяющие озеро с Гаммель Конгевей и Водроффсвей, но старалась не приближаться к автобусной остановке напротив Театрального пассажа. Там, как она полагала, должны стоять люди, которые ее высматривают.
Иногда Кимми присаживалась отдохнуть на террасе Планетария, спиной к стеклянной стене, лицом к сверкающим на солнце струям фонтана, расположенного среди озера. Кто-то у нее за спиной громко восхищался прекрасным зрелищем, ее же оно не трогало. Кимми уже давно ничем таким не интересовалась. Ей было нужно только одно: увидеть тех, кто виновен в смерти Тины. Выйти на след своих ищеек — тех, кто выполняет задания этих мерзавцев.
Кимми ни на минуту не сомневалась, что они снова вернутся сюда. Сделают то, чего так боялась Тина, и как выяснилось, недаром. Если они начали охоту на Кимми, то так просто от этого не откажутся.
Тина была связующим звеном. Но Тины уже не стало.
Когда прогремел взрыв и домик взлетел на воздух, Кимми быстро оттуда удрала. Может быть, ее заметили детишки, когда она пробегала мимо бассейна, но и только. Скрывшись за домами на Квегторвсгаде, она сбросила пальто и спрятала в чемодан, затем надела замшевый жакет и повязала голову черным платком.
Через десять минут она уже стояла перед ярко освещенной стойкой отеля «Ансгар» на улице Кольбьернсенсгаде. Портье она предъявила португальский паспорт, найденный несколько лет назад в одном из украденных чемоданов. Сходство с женщиной на фотографии было не такое уж большое, но и снимок шестилетней давности, а люди ведь меняются со временем.
— Do you speak English, mrs. Teixeira? — спросил любезный портье.
Остальное уже было пустой формальностью.
Заказав какой-то напиток, она посидела часок за столиком во дворе, и после этого все окружающие воспринимали ее уже как знакомую.
Затем она проспала часов двадцать с пистолетом под подушкой, видя во сне лицо дрожащей Тины. Весь ее внутренний мир был сосредоточен на этом образе.
А потом она отправилась к Планетарию и после восьми часов ожидания наконец увидела то, что искала.
Это оказался худощавый, почти тощий человечек. Он с такой регулярностью смотрел то на окно шестого этажа, где жила Тина, то на вход в Театральный пассаж, словно движениями его головы управлял какой-то механизм.
— Долго же тебе придется ждать, скотина поганая, — пробормотала Кимми, глядя на него со скамейки на Гаммель Конгевей перед Планетарием.
Когда стрелки часов подошли к двадцати трем ноль-ноль, сыщика сменили. По всем признакам, сменщик был рангом пониже: как собака, которая очень хочет подойти к миске, но сначала принюхивается, проверяет, подпустят ли ее, он подошел к первому не сразу.
Поэтому, решая, с кого начать в субботу вечером, Кимми остановила свой выбор на первом сыщике, который уходил. Она пошла за ним, держась на некотором расстоянии, и подоспела к автобусу, когда двери уже закрывались.
Только тут она увидела, как у него отделана физиономия: нижняя губа разбита, шов на брови, багровая полоса сзади от уха и до шеи.
Когда она вошла, он глядел в окно, до последней минуты высматривая на тротуаре свою жертву. Только когда автобус подъехал к Петер-Бангсвей, он позволил себе немного расслабиться.
«Теперь у него кончилось рабочее время и можно передохнуть», — подумала Кимми. Дома его никто не ждет, это сразу видно по тому, как он держится. Полное безразличие. Если бы он направлялся в теплую комнату, где можно посидеть вдвоем, взявшись за руки, вместе повздыхать или посмеяться, если бы дома его ждала дочка или хотя бы щенок, его дыхание было бы более глубоким и свободным. А он сидит весь зажатый, точно что-то давит его. Нет, ему не к кому возвращаться домой. Не к кому спешить.
Как будто она не знает этого по себе!
Он вышел из автобуса возле ресторана «Дамхускро», не обращая внимания на афиши сегодняшней программы, — и сам понимал, что явился поздновато. Многие тут уже нашли друг друга и устремились к тому, что называется one night stand.[18] Когда он, оставив на вешалке пальто, вошел в просторный зал, его вид говорил, что он не строит никаких особенных надежд. Да и на что было надеяться человеку с такой физиономией? Он заказал себе бочкового пива, сел у барной стойки и стал исподтишка оглядывать столы, высматривая, не найдется ли там какой-нибудь женщины, способной им заинтересоваться.
Кимми сняла платок и замшевый жакет, попросила гардеробщицу хорошенько приглядывать за ее сумкой и вошла в зал; при этом она самоуверенно расправила плечи, так что ее грудь подавала ясный сигнал для всякого, кто был еще в состоянии различать какие-либо сигналы. Не бог весть какой оркестр громко играл, танцующие парочки осторожно притирались друг к другу, но едва ли хоть об одной из пар на танцплощадке, осененной стеклянным небосводом, можно было сказать, что этот союз заключен на небесах.
В сторону Кимми тут же устремились жадные взгляды; она почувствовала волну беспокойства, поднявшуюся за столиками и у барной стойки. У остальных женщин в этом зале было гораздо больше косметики на лицах и жира на боках.
«Узнает он меня?» — подумала Кимми и, скользнув взглядом мимо множества умоляющих глаз, остановила его на худощавом сыщике.
Как и остальные мужчины, он был весь внимание, готовый откликнуться по первому знаку. Небрежно опершись локтями на стойку и приподняв голову, он профессиональным взглядом старался определить, ждет ли ее кто-нибудь или можно попытать счастья.
Когда она, проходя между столиками, улыбнулась ему, он наконец перевел дыхание. Даже не поверил своим глазам, но был рад без памяти — уж это точно.
Не прошло и двух минут, как она уже топталась на танцплощадке с первым подвернувшимся кавалером.
Но худосочный запомнил ее взгляд и то, что она его выделила: приосанился, начал поправлять галстук и попытался придать своей прохиндейской физиономии такое выражение, чтобы она в дымном воздухе зала смотрелась мало-мальски приятно. Потом прямо во время танца подошел к ней и взял за локоть, неловко приобнял и слегка привлек к себе. Она отметила, что пальцы у него неумелые. Его сердце отчаянно колотилось у ее плеча.
Он оказался легкой добычей.
— Ну вот и моя обитель, — произнес он и смущенно кивнул, приглашая ее в комнату.
С высоты шестого этажа открывался вид на станцию метро, многочисленные автостоянки и улицы.
Войдя в подъезд с маленьким лифтом, он указал на табличку с надписью «Финн Ольбек». А также заверил ее, что дом, хотя скоро намечен под снос, еще вполне надежный и крепкий. На шестом этаже он за руку вывел ее на висячий переход и провел по нему, как заботливый рыцарь даму по хлипкому мосту над бурным потоком. Он все время держался как можно ближе, чтобы добыча вдруг не передумала и не удрала. Его фантазия, подогреваемая восторженным чувством вновь обретенной уверенности, уже перенесла его в постель, где рукам воля и все, что должно, стоит.
Он сказал, что она может выйти на балкон полюбоваться видом, а сам тем временем накрыл журнальный столик, включил лампы и музыкальный центр, откупорил бутылку джина.
Кимми отметила, что впервые за десять лет оказалась наедине с мужчиной за закрытой дверью.
— Откуда это у тебя? — спросила она, коснувшись рукой его лица.
— Ах это! — Он приподнял выцветшие брови — наверняка отработал это движение перед зеркалом. Поди, думает, что это придает ему шарма. Какой уж там шарм! — Столкнулся на дежурстве с драчливыми парнями. Для них это кончилось печально!
Еще одним наработанным жестом Ольбек насмешливо скривил губы. Да он же просто врет!
— Где ты вообще работаешь? — наконец поинтересовалась она.
— Я-то? Я частный сыщик, — ответил он, надеясь внести в беседу экзотический привкус тайны и опасности, но от его тона, увы, за километр несло лишь духом пьяных постельных откровений и неосторожных признаний.
Глядя, как он размахивает бутылкой, она почувствовала, что у нее сжимается горло.
«Спокойно, Кимми! — зашептали голоса. — Не теряй головы!»
— Джин с тоником? — предложил он.
— А не найдется ли у тебя виски?
Казалось, его это удивило, но не вызвало недовольства. Женщина, предпочитающая виски, едва ли будет ломаться.
— Ишь, как у тебя в горле пересохло! — отметил он, когда она лихо опрокинула стакан.
Он налил ей еще и себе тоже подлил, чтобы не отставать.
Когда она приняла еще три стакана подряд, он уже еле ворочал языком и плохо соображал.
Не обращая на это внимания, она продолжала расспрашивать, над чем он сейчас работает. Когда он под влиянием алкоголя совсем осмелел, позволила ему ближе придвинуться к себе на диване.
— Я разыскиваю одну женщину, которая может причинить вред многим людям. — С застывшей ухмылкой он поглаживал Кимми по бедрам.
— Надо же! Как увлекательно! А чем она занимается — промышленным шпионажем? Работает девушкой по вызову или еще что-то в этом роде? — спросила Кимми и, демонстрируя безграничное восхищение, сама переложила его руку на внутреннюю сторону бедра.
— Всем понемножку, — ответил он и попытался развести ей ноги.
Глядя на его губы, она подумала, что ее вырвет, если он полезет целоваться.
— И кто же она такая?