— Я, наверное, возьму на себя крышу и левый бок, — сказал Вортан, передергивая затвор.
— Тогда правая сторона — мне, — Саламандр вяло махнул огнетопором, стараясь немного снять оцепенение в раненом плече. — Могу поспорить, ты сейчас жалеешь, что мы не бросили этих двоих, а?
— Нет, — возразил Злобный. — Мне так больше нравится — то, что мы все умрем вместе.
Вортан улыбнулся, и показалось, что лицо рассекли кинжалом.
— Кажется, ко мне перешло немного твоего сострадания, — добавил он.
Ноктюрнец встретил взгляд товарища с другой стороны трюма.
— Что-то сомневаюсь. Скажешь последние слова, брат? Может, прочтешь молитву перед тем, как мы отправимся к подножию Трона?
Злобный Десантник похлопал по ложу болтера.
— Вот это, — произнес он, а затем кивнул на огнетопор Саламандра, — и это — единственные слова, которые нужны сейчас. Убей столько, сколько сможешь.
— Хочешь, поспорим, кто больше набьет? — спросил ноктюрнец.
Скрежещущий смех Вортана вновь рассек какофонию крутов.
— Болтер против клинка? С удовольствием.
— Доброй охоты, — пожелал Ар’ган.
Ничего не ответив, Злобный отправился наблюдать за левой стороной фюзеляжа.
Окончательно смирившись с безвыходностью их положения, Саламандр повернулся спиной к Вортану и встал наизготовку у правой стенки. Через боковой люк он видел поток чужаков, приближающийся к подбитому самолету.
Хрон в наруче не работал, поврежденный попаданием шипа. Цифры не менялись, но мерцали, остановившись возле двух часов.
— Зэвс, — произнес в никуда Ар’ган. — Надеюсь, ты умер славно.
И грянул гром, раскатившийся по ущелью. Он эхом отражался от стен, усиливаясь в тесном пространстве между скал. За ним последовала молния, озарившая чередой вспышек самый верх высоких каменных склонов.
Это была не буря, по крайней мере, не созданная природой. Это был огонь, и ярость, неистовство, превращенное в неумолимые залпы, врезавшиеся в чужацкую орду и безжалостно крушившие её. В хор битвы вплелся новый голос — ракетные залпы, начинавшиеся сочными выдохами пусков и обрывавшиеся в крещендо пламени и ударов, сотрясавших землю.
Тела крутов взмывали в воздух, словно листья на ветру.
Крупные твари, разрываемые на части зажигательными снарядами, мычали подобно скоту.
— Вортан… — произнес Ар’ган в вокс-канал.
— Вижу! С моей стороны ущелья то же самое!
Губы Саламандра раздвинулись в широкой улыбке.
— Зэвс не погиб.
— А если погиб и всё равно вернулся к нам — я отсалютую его ходячему трупу!
Обстрел велся под углом с обоих склонов теснины, и наступавшие круты оказались в огневом мешке. Ноктюрнец отметил невысокую точность союзников: в рядах гибнущих ксеносов появлялись просветы, но массированные удары с высоты наносились всё по тем же точкам. Космические десантники не тратили бы заряды просто так.
Напрягая глаза, Ар’ган пытался определить природу их спасителей, но в кратких мгновениях между нескончаемыми дульными вспышками ему удавалось заметить лишь неясные силуэты.
Круты мерзко, по-ослиному ревели и улюлюкали на невидимых врагов. Менее чем через три минуты решимость чужаков улетучилась, и, завывая, они бросились прочь из теснины, утекая через оба «бутылочных горлышка».
Гибридов по-прежнему оставались целые сотни, но испуганное стадо теперь стремилось укрыться в пустыне, где его больше не смогут жалить жестокие вспышки.
Постепенно, один за другим, союзники прекратили огонь. Саламандр уловил резкое лязганье опустевшего оружия и беспомощное пощелкивание использованных ракетных труб — их спасители перестали стрелять не потому, что перебили или обратили врагов в бегство. Им просто нечем было больше стрелять.
— Что же здесь творится? — произнес Ар’ган, выходя из трюма.
Снаружи беспорядочно валялись растерзанные трупы чужаков.
— Я одобряю резню, но что произошло-то? — присоединился к нему Вортан.
Ноктюрнец покачал головой. Выгнув шею, он заметил фигуру, появившуюся на вершине одного из высоких склонов ущелья.
Зэвс кратко отсалютовал товарищам.
— Думал, что ты мертв, — сказал Злобный Десантник по воксу, проследив за взглядом Ар’гана.
— А ты как будто разочарован, — заметил тауронец.
— А где остальные наши братья? Почему они не показываются? — спросил Саламандр.
Медный Минотавр отошел назад, манипулируя чем-то на своей латной перчатке — Ар’ган не видел, чем именно.
— Потому что они не совсем наши братья.
Через несколько секунд по притихшей теснине разнесся скрежет машинных сервоприводов, и из теней возникло воинство созданий с мертвенно-бледными лицами.
Большинство передвигались на гусеницах, но некоторые топали на ногах, схожих с поршнями, или ковыляли на сгибающихся в обратную сторону ходулях. Другие вообще не походили на людей, будучи всего лишь автоматическими орудийными платформами, подчиненными воле технодесантника.
Это были сервиторы, десятки механических рабов, вооруженных стабберами и автоматическими пусковыми установками, тяжелыми болтерами и дробопушками. Зэвс нашел желанные подкрепления; он призвал на бой целое войско киберсуществ с мертвыми глазами.
Бездумно и бесчувственно они смотрели на двоих воинов, разглядывающих их.
— Простите, что опоздал, — продолжил Зэвс, — но, как видите, я был занят.
Перескочив через край, Медный Минотавр заскользил вниз по крутому склону ущелья, оставляя плечами и спиной борозды на камнях. Через несколько минут он снова стоял рядом с братьями.
— Забраться наверх было бы не так легко, — проворчал Вортан, но благодарно кивнул технодесантнику.
Ар’ган обхватил предплечье Медного Минотавра в воинском рукопожатии, и Зэвс ответил ему тем же.
— Ты вернулся вовремя, брат.
— Корабль по-прежнему нуждается в починке, — Злобный Десантник с опаской посматривал на сервиторов. — Я так понимаю, они с нами не полетят?
Технодесантник указал на подходы к теснине, где появился небольшой отряд механических рабов. В отличие от представителей воинской касты наверху, эти существа имели при себе инструменты.
— Сможем подняться в воздух меньше, чем через час.
— Значит, не было ни гарнизона, ни бастиона Космического Десанта, — заключил Саламандр. — Сигнал оказался ложным?
— Нет, — ответил Зэвс, — просто немного неактуальным. Наши братья давно ушли, но оставили после себя целую армию.
Оружейные сервиторы начали отступать от края ущелья и снова скрываться в тенях.
— Сначала я решил, что эти создания враждебны, но большинство из них просто умирали. Я получил доступ к доктринным программам функционирующих сервиторов, загрузил им несколько новых приказов и привел сюда.
— И всё это одними нулями и единичками, брат? — поинтересовался Вортан.
Зэвс воинственно фыркнул.
— Процесс был несколько более сложным. Но теперь, когда заданный мною протокол исполнен, они вернутся к настройкам по умолчанию и снова впадут в спячку внутри бастиона.
Злобный Десантник вновь рассмеялся — он никогда не веселился так.
— Где их и найдут следующие выжившие, оказавшиеся в осаде!
Медный Минотавр покачал головой.
— Этот мир умрет, брат. Я уже связался с инквизитором Васкиилой и представил свой доклад. Уверен, что она примет решение об Экстерминатусе.
— Мы взлететь-то успеем? — уточнил Вортан.
— Времени достаточно, хрон больше не тикает.
— Как ты считаешь, они понимают…? — спросил Ар’ган, глядя в пустоту над краем теснины.
— Понимают что? — Зэвс уже распределял оставшихся сервиторов на ремонтные работы.
— Что спасли нас, но обрекли мир на гибель.
— Он уже был обречен. Впрочем, возможно, у них осталась некая частичка осознанного восприятия. Дух машины, пусть и не в буквальном смысле.
Ноктюрнец кивнул.
— Ну, слава Омниссии, — произнес Злобный Десантник.
— Слава Омниссии, — эхом откликнулся Саламандр.
Медный Минотавр промолчал. Полино будет жить, как и Вортан, и Ар’ган. Тела Карфакса и Фестарона с высочайшими почестями вернут в их ордена, и наследие воинов не сгинет.
Хотя Зэвс никогда не забывал о своем тауронском происхождении, он знал, что теперь принадлежит Богу-Машине. Плотью или механизмами, технодесантник будет служить Трону и братьям, пока смерть не избавит его от долга. Найдя успокоение даже в этой мрачной мысли, Караульный Смерти взглянул на горизонт.
Там маршировала процессия солдат, сердца которых все ещё стучали, конечности двигались, а легкие втягивали воздух. Но их разумы были пустыми гробницами, заполненными лишь тем, что вложили туда хозяева сервиторов.
Зэвс отсалютовал созданиям, скрывающимся в буре.
Скоро её ураганные порывы, напитанные взрывами циклонных торпед, поглотят весь мир. Миллион людей сойдет в могилу, чтобы триллион других мог жить дальше — а затем Караул Смерти придет и на их планеты. Медный Минотавр уже видел это бессчетное множество раз и знал, что всё повторится вновь.
Без толики раскаяния, Зэвс повернулся спиной к сервиторам и направился к десантному кораблю.
Этот мир погибнет через несколько часов, но тысячи других ещё нуждаются в очищении. Труды Караула Смерти бесконечны, его победы не воспевает никто.
Глядя, как братья возвращаются в «Громовой ястреб», технодесантник думал, куда их направят в следующий раз и кого необходимо будет убить.
Ничто из этого не имело значения. Любое задание можно было свести к единственной абсолютной истине: «Ксеноса не оставляй в живых».
Энтони РейнольдсВечная композиция
Не переведено.
Стив ПаркерОхота за головой
По занавесу космоса, усеянному булавочными головками звёзд, двигалось нечто огромное, тёмное, хищное, заслоняя, словно глотая целиком, бриллиантовые россыпи созвездий. Размерами это нечто накрыло бы городской квартал; его выпученные глаза, похожие на глаза огромной слепой рыбы, излучали зловещий зелёный свет.