раульный был не в силах перепрограммировать солдата, поэтому держал его на коротком поводке. Опасная уловка, но истребительной команде приходилось хвататься за любой шанс.
— Технодесантника не просто так выбрали для этого задания, — предположил Мальвуазен. — Ты доверяешь ему, Гарран?
Саламандр фыркнул.
— На этом задании я не доверяю никому, кроме тебя, брат.
Икар помолчал секунду, размышляя над ответом.
— Мне тоже нельзя доверять, — наконец произнес он.
— Там, на крыше, ты вел себя… опрометчиво… — начал Бранатар, вспомнив, какая ярость охватила товарища.
— Я вел себя как безумец, — прошипел Мальвуазен. — Внутри меня что-то есть, брат. Порча, словно железный шип в моей душе.
Гарран не успел ответить — высокая двуногая машина с грохотом понеслась по внутреннему двору наперерез технодесантнику. В нижней части корпуса шагохода имелась ниша, где помещался сгорбленный сервитор, а в седле наверху сидел скитарий, облаченный в вычурную черную броню. Устройство зашагало по узкому кругу с незваными гостями в центре, всадник нацелился пикой в Анзаля-М636 и о чем-то спросил его «стража» на грубом двоичном наречии. Лазутчик отозвался на том же языке.
— Это нечистая планета, брат, — произнес Бранатар, наблюдая за диалогом. — От подобной порчи любой из нас приходит в неистовство. Твоя ярость была праведной.
Его друг не ответил.
— Икар…
С площади донеслось гудящее уханье, и скитарий-драгун поднял пику, очевидно удовлетворившись ответом. Развернувшись, всадник поскакал прочь и возобновил патрулирование, а нарушители двинулись дальше к цитадели. Когда они приблизились ко входу, взрывозащитные двери разъехались и оказалось, что на проходной стоит отряд техногвардейцев. Громоздкие пушки солдат сияли во мраке зловещей синью. Эти воины носили вытянутые к затылку шлемы, рассеченные узкими визорами, а их броню скрывали длинные одеяния до пят. Затем в караулке возник ещё один скитарий, выше остальных и с гребнем в форме веера на шлеме. Он безмолвно принялся изучать вновь прибывших.
Молчание затянулось.
— Этот раб не потерял чутье, — пробормотал Бранатар товарищу, внимательно наблюдая за высоким техногвардейцем. Очевидно, он был кем-то вроде командира. — Приготовься, брат.
Внезапно командир скитариев бросился на технодесантника с шестопером, но Анзаль-М636 предвидел атаку и взмахнул сервоклешней, отражая удар. Циркулярные пилы на тисках за считанные секунды прогрызли металл и кости, отхватив киборгу руку чуть ниже локтя. Одновременно с этим стоявший рядом лазутчик испустил завывающий вопль, который пронесся по ксенаритам в караулке, словно убийственное цунами. Враги почти по-человечески застонали от боли, когда их мышцы сжались в приступе гальванических судорог. Некоторые упали на колени и схватились за вибрирующие шлемы, остальные начали слепо размахивать руками, врезаться друг в друга или в стены, пытаясь спастись от звуковой пытки.
Невосприимчивым к ней, видимо, оказался только командир. Отшатнувшись от Брата Тысячи, он поднял уцелевшую руку с пистолетом, но Анзаль-М636 шагнул следом и выбил оружие. Не позволив скитарию отступить дальше, технодесантник быстро опустил клешню и сомкнул её на голове киборга. Шлем ксенарита смялся, и он хрипло завизжал, будто сирена.
Бранатар покинул укрытие ещё до того, как умер неприятельский вожак. Снеся одним ударом силового кулака трехметровый участок стены, Саламандр выбрался на площадь. Мальвуазен последовал за ним, меч Ангела вспыхнул, пробуждаясь к жизни. Лучи прожекторов мгновенно отыскали Караульных, и мгновение спустя началась стрельба. Скитарии вели огонь медленно, но верно, и снаряды с глухим стуком врезались в доспехи космодесантников. К счастью, тяжелого оружия у часовых не было, но с каждой пулей, отскакивающей от панциря, ауспик Гаррана фиксировал повышение уровня радиации.
Багровый луч снайперской винтовки Хауко метнулся у них над головами, и один из стрелков умолк. Затем целеуказатель скользнул к другой башенке; терминаторы отвлекали всех врагов на себя, позволяя снайперу спокойно делать свою работу.
— Не давай им закрыть двери, Тысяча! — взревел Бранатар по воксу, не отрывая глаз от входа. Анзаль-М636 прорвался вглубь караулки, и Саламандр слышал приглушенные звуки выстрелов, но захваченный лазутчик перестал вопить.
Мальвуазен что-то проворчал, когда пуля царапнула его по виску. Ангел прикрывал лицо растопыренными пальцами латной перчатки, но такая защита не отличалась надежностью. Гарран никогда не понимал, почему столь многие ветераны предпочитают сражаться с обнаженной головой, как будто война для них — какая-то игра.
— Икар, я говорил тебе надеть чертов шлем обратно, — пожурил он товарища.
— Одна из линз вырубилась после падения, — беспечно ответил Мальвуазен. — Не буду я сражаться полуслепым, брат!
Голос Ангела звучал почти жизнерадостно, словно битва избавила его от чувства вины.
Справа от Караульных раздалось хриплое яростное гиканье, и скитарий-всадник с трещащей энергоразрядами пикой в руке направил к ним скакуна. Из машины валили охряные клубы благовоний, её ноги, сгибающиеся в обратную сторону, с грохотом врезались в площадь наподобие поршней.
Бранатар и Икар вместе развернулись к врагу и встали бок о бок. Когда всадник приблизился, огнемет Саламандра зарокотал и Гарран призвал из его нутра пламенный ад.
— Мы воспарим на пылающих крыльях! — прокричал Мальвуазен.
А затем шагоход атаковал их, и на несколько прекрасных мгновений боевые братья достигли идеального единства в исполнении цели, ради которой были сотворены.
Драгун повернул железного скакуна на Икара и нацелил копье в Бранатара, собираясь за один заход растоптать первого и пронзить второго. Разгадав его намерения, терминаторы остались неподвижными, будто статуи.
«Ждем… ждем…»
В последний миг Ангел Сияющий ринулся вперед и отпрыгнул с пути шагохода. Одновременно Мальвуазен взмахнул клинком наотмашь и парировал выпад пики, направленный в его товарища. Во вспышке света он начисто рассек копье; вверх по рукояти устремились энергоразряды. Тут же Саламандр выдохнул пламя и сначала испепелил рулевого сервитора, а затем направил пылающую струю выше, целясь в драгуна. Сильнее надавив на спуск огнемета, Гарран усилил напор прометия до максимума, чтобы достать врага на высоком седле.
В ответ оружие изрыгнуло поток пламени, который врезался в киборга подобно управляемой комете и превратил существо в обожженную металлическую оболочку, полную растекшейся плоти и костей. Бранатар ухмыльнулся, когда шагоход с лязгом пробежал мимо, слепо унося погребальный костер своего хозяина. Пробив насквозь окружную стену, машина ускакала в темный город за ней.
— Хорошо поработали, брат! — произнес Саламандр и обернулся как раз в тот миг, когда голова Мальвуазена дернулась назад от меткого попадания.
Не выпуская меч, Ангел Сияющий упал на колени, постоял секунду и опрокинулся ничком.
— Икар! — взревел Гарран. Подступив к другу, Саламандр неуклюже перевернул его на спину, вновь проклиная тяжесть священной брони. На лбу Мальвуазена обнаружилась борозда, след от пули, которая содрала плоть, но всё же не пробила череп. Такое изменение траектории встречалось настолько редко, что выжившие после подобных травм считали себя счастливчиками. Бранатар, впрочем, сомневался, что рана Ангела благословенна.
Кожа вокруг неё уже подверглась некрозу, вызванному радиацией от пули. Казалось, что лоб Икара охватил шипастый венец.
— Брат? — глухо произнес Саламандр.
— Это ложь, — прошептал Мальвуазен. — Всё это ложь.
Ангел распахнул глаза; в них пылала истина, которую видел только он.
— Мы обвиняем себя…
Тут взгляд Икара затуманился и воин соскользнул в забытье.
— Вперед! Исполни свой долг! — потребовал Атондар. Слова призрака затянулись на душе Бранатара петлей безжалостного обвинения и потащили его обратно на Гаруду, от одного предательства к другому. Ноктюрнец почти видел, как церкви храмового мира разворачиваются вокруг него…
— Молчи! — взревел Гарран и закрыл глаза, не обращая внимания на пули, что врезались в его броню.
— Саламандр? — протрещал в воксе голос Хауко. — Тебе нужно двигаться дальше.
Осознание того, что Черный Щит наблюдал за его личным моментом, вонзилось в Бранатара подобно ножу, заставило мертвеца умолкнуть и рассекло нить отчаяния, которую он сплетал.
«Нет, — подумал Гарран, — это был не Атондар…»
— Он почти достал меня, — сказал Караульный.
— Не понимаю, — Хауко в кои-то веки пришел в замешательство.
— Этот проклятый мертвый город, — прорычал Бранатар. — В нем полно… полно…
Саламандр посмотрел на раненого Ангела Сияющего. Он ничем не мог помочь другу до конца задания.
— Я вернусь, Икар, — поклялся Гарран. Затем он развернулся и зашагал к бастиону.
— Тысяча! — позвал Бранатар, входя в караулку. Повсюду валялись скрюченные трупы скитариев, напоминавшие сломанных манекенов. Среди них нашелся и пленный лазутчик: его голова распустилась неровными лепестками, словно от внутреннего взрыва. Изучив тело, Саламандр подметил, что плазменный пистолет, который Анзаль-М636 спрятал под рясой ксенарита, исчез вместе с технодесантником.
— Тысяча, доложи о ситуации, — воксировал Гарран.
Ответа не последовало.
Он попробовал снова, но приемник упрямо молчал. Возможно, у технодесантника был поврежден вокс, но Бранатар подозревал, что Брат Тысячи не хочет отвечать. Караульному совершенно не нравилось всё происходящее.
Ноктюрнец переключил частоту.
— Черный Щит?
— Иду к тебе, Саламандр, — немедленно отозвался Хауко.
Гарран нахмурился: ему внезапно пришло в голову, что снайпер и Анзаль-М636 могут переговариваться по закрытому вокс-каналу. Оба были чужаками для «Сабатины», но что, если они знали друг друга?
В груди Бранатара всколыхнулась холодная ярость.
Низко зарычав, он пронесся через караулку и вылетел в дворик за ней. Открытое пространство напоминало маленькую коробочку в огромном ларце бастиона. Шкатулка с секретом… Клетка-головоломка…