Оказалось, что вокруг базы находились фермы, немногочисленные жители которых снабжали базу продуктами. Фермы располагались вдоль окружной дороги и составляли что‑то вроде еще одного периметра. От каждого двора напрямую к базе шла извилистая накатанная телегами колея…
Хотя мы старались бодриться и шутить, патрулирование было скучным и утомительным, хотя и прошло спокойно, разве что я для себя отметил, как добывали воду для полива растений на двух разных фермах.
На всех полях была отличная система ирригационных каналов, заполненных водой. Зачем‑то воду из них все же выкачивали. Причем, делали это разными способами. Например, на одной ферме вода в трубу, подведенную прямо к каналу, подавалась при помощи большого водяного колеса, внутри которого шел человек. Зато на другой для этой цели служил «журавль», где противовесом на рычаге служил булыжник, а возвратно–поступательные действия с шестом, к которому крепилось деревянное ведро, производил, стоя по колено в воде, мускулистый, весь черный от загара, работник лет двадцати.
Несмотря на регулярные занятия верховой ездой, к вечеру у нас все болело, у тому же, я натер ногу о седло.
Домой мы вернулись далеко за полночь – измотанные и уставшие. «Припарковав» коней, отправились прямиком в баню, а затем в расположение… Сразу же после бани Алекс и командир отряда, который мы усиливали, отправились в штаб. Ждать нашего «командора», так мы его теперь регулярно подкалывали, пришлось недолго.
— Чего такой довольный? – спросил Мих, – завтра же рано вставать.
— Ха! – Алекс просто светился от радости. – У нас – два дня заслуженного отдыха. И еще, – мы все затихли, – по результату сегодняшнего «кислого» заезда наш отряд полностью снимается с работ и переходит на регулярное усиление патруля. Приказ дежурного по штабу. Кататься пока будем с сегодняшними ребятами сутки через двое. Да. Чуть не забыл. Тренировок никто не отменял. – Мы в возбуждении загалдели. А Алекс, плюхнувшись на кровать, громко произнес: Отряд, отбой!
Спать почему‑то вовсе не хотелось…
Глава 19
Без малого неделю мы несем службу на старом удаленном хуторе, охраняя его обитателей, пока они собирают урожай. После, когда работа будет закончена, за обозом прибудет конный отряд, а нам предстоит пробыть в засаде еще день–два и только потом выдвигаться в расположение.
Все бы ничего, но только на задание пришлось идти пешком, взяв с собой лишь самое необходимое, а противный мелкий дождь, что сыпал непрерывно который день подряд, превратил и без того не лучшие дороги в настоящую кашу. Приходилось преодолевать многие трудности, и казалось, что с каждым новым днем ставки в этой борьбе с природой повышались, а шансы на победу – таяли.
До хутора мы добирались два бесконечных дня. Наемнику грех жаловаться. Вот и мы, сжав зубы от усталости и напряжения, молча месили мокрыми ботинками вязкую жижу, на ходу выжимая одежду.
— Алекс, а вот если б ты мог, как бы ты уничтожил все человечество? – я догнал нашего командира, теперь мы хлюпали ногами практически в унисон.
— Я? Так ведь уже почти никого не осталось… – Алекс в недоумении посмотрел на меня.
— И все же? – нас догнал Миша. – Ты же наверняка знаешь о теории заговора, о золотых миллиарде или миллиардах…
— Вы все никак не угомонитесь… – Алекс улыбнулся. – Оставил бы все как есть, разве бы только на мобильники, компьютеры, всякую синтетическую еду, интернет и прочее снизил цены, рекламировал бы все это сутками… А вот спорт, натуральные продукты, да вообще все полезное сделал бы безумно дорогим… Вот, например, даже турники во дворах снес бы, а алкоголь детям продавать начал лет с четырнадцати…
— И что бы это дало? – Мих пытался распалить нашего друга, ведь тот говорил прописные истины.
— А что дало, то и дало, к моменту пока все не полетело в тартарары… – Алекс хитро подмигнул Миху, давая понять, что у того ничего не выйдет. – Ты видел, как мобильниками попкорн готовят? Видел… А мы на работе даже попробовали… А теперь пойми, что у каждого ребенка мобильник тогда был уже с самого детства. Представляешь, какая каша от его мозгов к двадцати годам получалась…
— Горячая, – я засмеялся, – почти все мы из потерянных поколений. А у меня был свой наркотик – интернет и «игрушки».
— Да у каждого свой, – вздохнул Мих, – на любой вкус, и главное, почти задаром… Не произойди все это, сами бы к чертям вымерли…
— Это запасной план у Бога был, – пошутил я.
— У Бога ли? – съехидничал Алекс, – теория заговора…
Недолгие привалы не давали отдыха – мы не успевали ни согреться, ни поспать, так быстро они заканчивались, не успев толком начаться…
— Михаил, помнишь, ты обещал про березовый сок рассказать? – Бронислав подошел и уселся рядом. – Я тут недалеко березу заприметил… Хочется попробовать, у нас о таком и не слыхивали…
— Обязательно и расскажу и покажу, да еще и в процессе поучаствуешь, – Миху, как мы заметили, нравилось учить «дикарей». – Понимаешь, береза – это не корова, ее доить по заказу не получится, надо подождать…
— Мих, если дело выгорит, мы через завхоза сок твой толкнем. Озолотимся! – Таня приложила указательный палец к губам. – Только тс–с! Это страшная коммерческая тайна.
— А я помогу вам это дело на поток поставить – к беседе подключился Алекс. – У меня бабушка ух какой сок делала! Только тайна не коммерческая, а военная, потому как продукт будет стратегическим!
— Мысль стоящая, так глядишь, снимут тебя с командования, и пойдешь сок гнать на пару с дедом, – мы совсем развеселились. – Главное весны дождаться, да действительно сделать, а то поговорим–поговорим, да на этом все и закончится. А мысль‑то действительно стоящая, тут очень многого не знают…
— А ведь все новое – это хорошо забытое старое, – Таня пыталась быть серьезной.
— Угу, давайте еще и деготь добывать в промышленных масштабах! – съязвил Мих.
— Да, тебе чаще надо в марш броски ходить, – не унималась Таня.
Сама обстановка располагала к рождению самых непонятных, странных и, вместе с тем, очень занятных тем для бесед.
Было холодно, дождь давно насквозь промочил плащи и теперь пытался проложить дорогу пронизывающему северному ветру прямо к нашим костям. К тому же ни на минуту не оставляло чувство, что за нами следят. Оно не было таким ярким, будто кто‑то в упор смотрит вам в спину, но едва уловимым, на уровне интуиции.
На хуторе нашему отряду не очень обрадовались – это читалась на угрюмых, молчаливых, а иногда откровенно злых лицах хуторян. Впрочем, и нам после таких нечеловеческих нагрузок – а мы просто валились с ног от усталости – общаться вовсе не хотелось. Мы сразу же передали старшему приказ о подготовке, вот и весь разговор.
Ощущение, что за нами следят, усиливалось. Оно стало навязчивым, будто теперь слежку вел не один человек, а несколько.
Нас разместили на сеновале, весьма просторном и сухом, несмотря на земляной пол. Крыша была весьма приличной и не протекала, несколько небольших окон давали свет, который просачивался сквозь мутный и поцарапанный, некогда белый пластик, заменявший давно выбитые стекла.
Старший практически сразу довольно жестко попросил не подходить к хуторянам, не следить за ними, не лапать женщин и не разжигать огонь, пообещав взамен баню, стирку, каждые два часа кипяток, а по вечерам горячий ужин…
Многое казалось нам странным – от злых неприветливых лиц и тяжелых взглядов, до нехарактерного крестьянам гостеприимства. Многие говорят, что первые впечатления обманчивы… По своему опыту скажу, что это не так, просто эти «многие» не пытались разобраться в себе, своих ощущениях, в людях и уж точно, не только не пытались поверить интуицию, но и более того – никогда не развивали это очень полезное бесценное чувство… Я в свои тридцать с лишним лет практически всегда вижу человека насквозь… Так или иначе, но в этот раз я был так измотан, что вместо рассудка воспользовался мозгами и не обратил на интуицию ни малейшего внимания.
Вечер и почти весь следующий день ушли на то, чтобы исследовать местность, найти и обустроить позиции, расставить и замаскировать секреты, ловушки (об их расположении мы рассказали местным жителям – несчастные случаи нам не были нужны), ну и, конечно же, привести себя в порядок.
Время текло по–разному – у одних быстро, у других медленно, у кого в безделье, а у кого в делах…
Без малого неделю мы несем службу на старом удаленном хуторе, губим свои нервы и здоровье в тяжелых условиях… Я смотрю на струйки воды, что монотонно сбегают с крыши: капли увеличиваются, затем отрываются от досок и падают вниз. Летят медленно, долго, а, ударяясь о землю, нет–нет, да и перевернут какой‑нибудь маленький цветной камушек, а то и вовсе разлетятся мириадами прозрачных брызг.
Но одно дело смотреть на капли, что взрывают пузырями серую поверхность луж, со стороны, из тепла, и совершенно другое – ощущать их на себе, вздрагивать при каждой новой игле, что, падая с тяжелого свинцового неба, пронзает тело насквозь… Я поморщился и попытался поглубже зарыться в душистое теплое сено…
— Спичка горит сорок пять секунд! Я считаю до пятидесяти! За это время вы должны как минимум раздеться. О том, чтобы одеться, я уже молчу! Нет на вас моего сержанта, десять шкур спустил бы! – Алекс набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться первоклассной бранью, но вместо этого лишь почти до крика повысил голос. – Ничего, до вечера, вы у меня в штаны будете запрыгивать! Сейчас вы у меня разучитесь спать на посту!
Алекс с самого утра муштровал двух провинившихся недавно парней, заставляя их раз за разом то одеваться, то раздеваться на время, и те уже просто с ног валились… Наказание за такой тяжелый проступок было весьма легким…
Мих уже несколько часов кряду спорил с Танькой о чем‑то, связанном с лошадями, и спор их постепенно свелся к банальной ругани. Мы все были на взводе – сказывалось напряжение и затянувшееся ожидание, и неизвестность, поэтому такая разрядка была просто необходима.