campesinos[37] листовки о том, что за сообщение о любой подозрительной активности в окрестностях тюрьмы они получат денежное вознаграждение.
Первым из вертолета вышел сорокаоднолетний Эскобар – в джинсах, белой кожаной куртке и с зачатками бороды, которую он начал отращивать в бегах. Репортеры с придыханием описывали, как самый разыскиваемый преступник в мире передает свой заряженный девятимиллиметровый револьвер начальнику тюрьмы, прежде чем переселиться в шикарную пятизвездочную камеру с персонализированной ванной комнатой – на них у Эскобара был пунктик. В сотнях убежищ, в которых он прятался от полиции, были установлены самые современные унитазы и сантехника. Эскобара сопровождал отец Рафаэль Гарсиа Эррерос, восьмидесятидвухлетний священник-популяризатор, который помог ему договориться с властями. Седой харизматичный клирик вел El Minuto de Dios («Минутка с Богом») – самое продолжительное в Колумбии телешоу с короткой проповедью, выходящее перед национальными вечерними новостями. В одной из своих передач, аккурат перед сдачей Эскобара, он назвал убийцу и наркобарона «хорошим человеком».
– Пабло, приди ко мне и предай себя Богу, – увещевал священник. – Я уже приготовил тебе место в Университете мира.
Университетом мира клирик называл «Ла-Катедраль». Гарсиа Эррерос даже пообещал своей аудитории, что время в заключении Эскобар потратит на получение юридического образования. Эскобар же подал себя как миротворца, сообщив медельинскому журналисту, который сопровождал его на борту вертолета, что его сдача властям – это «акт мира».
Происходящий фарс не укладывался в голове так же, как некоторые рассказы писателя и журналиста Габриэля Гарсиа Маркеса. Вообще говоря, Габриэль Гарсиа Маркес положил эти события в основу своей повести, а сдача преступника властям произошла при посредничестве его друга, дипломата и политика Луиса Альберто Вильямисара Карденаса. Эскобар предложил Вильямисару, своему заклятому врагу и стороннику экстрадиции, защищать его права, поскольку был очень впечатлен тем, как Вильямисар, политический союзник Галана, выживший после попытки убийства по заказу Эскобара, вел переговоры по поводу нашумевшего освобождения своей жены и сестры, похищенных sicarios Эскобара в 1990 году и удерживаемых в течение пяти месяцев.
«На протяжении всех этих лет Эскобар был крестом, который несла моя семья и я сам, – рассказывал Вильямисар Габриэлю Гарсиа Маркесу, который несколько лет спустя поведал его жуткую историю в повести „Известие о похищении“. – Сначала он угрожал мне, затем покушался на мою жизнь, и я лишь чудом выжил. Он продолжал угрожать мне и убил Галана. Он похитил мою жену и сестру, а теперь хочет, чтобы я защищал его права».
Я уже говорил, ситуация не укладывалась в голове. Еще более абсурдной ее сделала официальная реакция правительства.
После исторического события сдачи Эскобара властям Гавирия невозмутимо заявил: «Хочу подчеркнуть, что в борьбе с наркомафией правительство остается непреклонным. Колумбия пострадала в войне с наркомафией больше, чем любая другая страна мира, она заплатила за это как на уровне государства, так и тысячами жизней. Международное сообщество должно признать свою часть ответственности за конфликт, который поддерживают потребители и производители наркотиков».
Никто из агентов не присутствовал на переговорах на высшем уровне между послом США и Гавирией, но все сочли, что президент пошел на уступки террористам. Посольские сотрудники правоохранительных органов были рассержены не меньше, чем колумбийские полицейские. Все понимали, что Эскобар ускользнул от правосудия: он бросил вызов властям и победил, потому что власти позволили ему сдаться в собственную тюрьму и даже самостоятельно выбрать охранников. Все понимали, что он продолжит продавать тонны кокаина по всему миру – только теперь под прикрытием колумбийского правительства!
Я знал, что больше всех расстроились агенты Особого поискового отряда, поскольку за последний год они подобрались к Эскобару невероятно близко и чувствовали, что с каждым разом ему всё труднее от них ускользать. Что касается нас, мы добились экстрадиции в США десятков наркоторговцев, еще больше ожидали экстрадиции в колумбийских тюрьмах.
«Император еще не пал, но его империя рушится», – заявил генерал Мигель Маса Маркес, глава Административного департамента безопасности Колумбии летом 1990 года, когда элитные подразделения наносили удар за ударом, ослабляя силы Эскобара.
В июне 1990 года агенты Особого поискового отряда убили фактического начальника армии Медельинского картеля Джона Хайро Ариаса Таскона по прозвищу Пинина при сопротивлении аресту в Медельине. По сообщению властей, Пинина руководил sicarios Эскобара и террористической деятельностью группировки. Месяц спустя поймали Карлоса Энао, шурина Эскобара, ключевую фигуру и начальника службы безопасности картеля, а также Эдгара Эскобара Таборду, который отвечал за пропагандистскую деятельность картеля и писал пресс-релизы по поручению «Лос-Экстрадитаблес». Его называли «поэтом». Таборда педантично рассылал письма в СМИ, в Федеральное управление по правам человека и генеральному прокурору. В них он описывал «бесчинства» элитных подразделений Особого поискового отряда, которые якобы пытали и убивали членов картеля. Все эти события довели Эскобара до такого отчаяния, что он ввел «военный налог» на поставки кокаина: стал взимать с подчиненных наркоторговцев дополнительный процент за ввоз груза, чтобы оплачивать военную кампанию против правительства.
Думаю, что череда нападений на Эскобара вынудила его провести летом 1990 года тайные переговоры с Гавирией и временно заключить перемирие. Подрывы автомобилей, унесшие жизни тысяч людей по всей стране, прекратились по меньшей мере на несколько дней. Однако 11 августа 1990 года, через четыре дня после того, как Гавирия принял присягу и вступил в должность, сотрудники НПК нанесли сокрушительный удар по Медельинскому картелю, застрелив Густаво Гавирию, кузена Эскобара и его правую руку. Гавирия координировал поставки по ключевым маршрутам, проходящим через Мексику, Панаму, Гаити и Пуэрто-Рико. Его убили в ходе рейда в одном из медельинских убежищ. Они с Эскобаром были неразлучны с детства, и Гавирия отвечал за коммерческую деятельность кокаиновой империи.
Это был удар, сравнимый по мощи с убийством Родригеса Гачи. Убитый горем Эскобар обрушил всю свою ярость на полицию и правительство, и кровавые убийства возобновились.
Тем не менее правительство продолжало вести с ним тайные переговоры. До нас доходили слухи, особенно от сотрудников ЦУСПР, что правительство убеждает Эскобара сдаться и сесть в тюрьму, отделанную по собственному проекту, в сопровождении личной охраны. В то время мы в эти слухи не верили – они казались слишком невероятными.
Пока однажды не выяснилось, что это правда.
Вот почему колумбийские копы приняли это так близко к сердцу. Молодчики Эскобара подкупали полицейских, а один лейтенант НПК даже нарушил присягу. Педро Фернандо Чунса-Пласас учил sicarios Эскобара минировать машины и убивать копов Медельина. Чунса играл такую важную роль в Медельинском картеле, что Эскобар доверил ему защиту своей семьи.
Когда Эскобар не занимался организацией терактов, его подручные через юристов подкупали колумбийских конгрессменов, чтобы те голосовали против экстрадиции.
Усилия, которые Эскобар предпринимал для запугивания и подкупа на всех уровнях, загнали Гавирию в угол. Всем известно, что с террористами не ведут переговоров, но власти Колумбии нарушили это непреложное правило. Выполнив требования Эскобара, власть показала свою слабость, однако причина у нее была уважительная – правительство хотело уберечь мирных жителей от дальнейших терактов. За несколько часов до сдачи Эскобара властям конгресс Колумбии в полном составе проголосовал за запрет экстрадиции, тем самым предоставив Эскобару гарантии, что Гавирия не передумает.
Спустя несколько недель после сдачи Эскобара в Колумбии ненадолго воцарился мир. Подрывы автомобилей прекратились, и колумбийцы радовались возвращению к нормальной жизни. Но те, кто рисковал своей жизнью в попытке поймать Эскобара, чувствовали себя преданными, и в их глазах правительство пало. Власти не только позволили Эскобару признать свою вину лишь в одном тяжком преступлении, за которое полагалось всего-навсего пятилетнее заключение, – самый разыскиваемый преступник в мире также сохранил все незаконно полученные доходы: миллиарды долларов, дома и дорогие машины. О конфискации не было и речи.
Как только Эскобар поселился в тюрьме класса люкс, сотрудники правоохранительных органов потеряли возможность призвать его к ответу. Особый поисковый отряд в Медельине расформировали, а Мартинеса перевели на дипломатический пост в Испании. Сотрудники посольства вернулись к обычной работе по поимке мелких наркодилеров.
Я был потрясен. Это дело дурно пахло. Все перемены никуда не вели. Кокаин по-прежнему экспортировался из страны. Пабло Эскобар бросил вызов колумбийским властям – и победил. Я не мог отделаться от ощущения, что, пока Эскобар продолжает руководить поставками наркотиков из так называемой «тюрьмы», каждый колумбийский коп, убитый в борьбе с наркомафией, погиб напрасно.
Одно из моих первых заданий в Колумбии было никак не связано с Пабло Эскобаром.
Конечно, мы не спускали с него глаз и старались собрать любую информацию и разведданные о том, чем он занимается в тюрьме. Мы понимали, что он не прекратит свою преступную деятельность и не остановится в стремлении стать богаче и влиятельнее, но теперь выяснить что-либо стало практически невозможно, в основном потому, что правоохранительным органам запрещено было приближаться к «Ла-Катедраль» (это было одним из условий сдачи Эскобара властям). Мы даже не могли перехватить его разговоры. Информаторы почти не передавали разведданные. Для наблюдения нужно было подобраться к тюрьме, что, как я уже говорил, было невозможно.