Тридцатилетний ветеран войн с наркомафией в США и Латинской Америке, Тофт больше не мог это терпеть. Он передал записи колумбийским и американским репортерам, а затем лично выступил на колумбийском телевидении, разоблачая «наркодемократию» в стране. После этого он уволился из УБН.
Мы понимали его порыв. Мы так долго и тяжело сражались за мир в Колумбии, что, когда Сампер победил на президентских выборах, жертва сотен храбрых полицейских, судей и журналистов казалась напрасной.
Собирая вещи перед отъездом из Колумбии, я вспоминал тот далекий летний вечер, когда мы с напарником Гэри Шериданом во время посиделок в ресторане узнали, что головорезы Эскобара убили кандидата в президенты Луиса Карлоса Галана в ходе кампании, проводимой в окрестностях Боготы.
Одним из убийц был sicario Эскобара Джон Хайро Веласкес Васкес по прозвищу Попай. Он бахвалился, что за время работы на Эскобара убил почти триста человек, но мы считаем, что жертв было гораздо больше. Попая осудили за убийство Галана, он отбывал срок в колумбийской тюрьме. В 2014 году, после того, как он отсидел двадцать два года из тридцати положенных, его выпустили. Последнее, что я о нем слышал: он водил экскурсии по местам самых жестоких массовых убийств и по кладбищу Медельина, показывая туристам могилы своих жертв.
Некоторые вещи в Колумбии не поддаются пониманию.
Вот еще пример. Несколько лет назад генерал Мигель Маса Маркес, который очень помогал УБН во время охоты на Эскобара и возглавлял ныне упраздненный Административный департамент безопасности Колумбии (аналог ФБР), был признан виновным в убийстве Галана. Я был потрясен, когда узнал, что его арестовали за ослабление охраны Галана непосредственно перед убийством. Не знаю, почему он принял решение о снижении числа охранников, но уверен, что это не имеет отношения к убийству. Маса, как никто другой, мечтал поймать Эскобара и пережил семь покушений на свою жизнь со стороны Медельинского картеля, включая подрыв автомобиля у его офиса в Боготе.
Вскоре после ухода с правительственного поста летом 1994 года Густаво де Грейфф отправился в международный пропагандистский тур, где призывал к прекращению войны с наркомафией. Человек, который обвинял колумбийских наркоторговцев в суде, теперь хотел легализовать наркотики! Это же уму непостижимо! Мы никогда не понимали де Грейффа, чье решение вести переговоры с Эскобаром продлило войну с наркомафией и стоило жизни тысячам мирных граждан.
Хотя насчет прекращения войны с наркомафией он все-таки прав. Несмотря на миллиарды, выделенные на работу правоохранительных органов, и замещение сельхозкультур, призванное помочь бедным фермерам отказаться от прибыльного выращивания коки, бóльшая часть этой войны всё же была ошибкой. Недавно мне на глаза попалась собранная ООН статистика, которая показывала, что в 2017 году Колумбия достигла рекордного уровня выращивания коки. По данным Управления ООН по наркотикам и преступности в Колумбии, урожая коки хватило для производства более 1300 тонн кокаина, что на тридцать процентов больше, чем с урожая предыдущего года.
Употребление наркотиков – общемировая проблема. Наркоторговцы желают подняться над конкурентами и заработать много денег, и их не волнует, что кто-то умрет от передоза и кого-то убьют за попытки противостоять этому беспределу. Необходимо усилить правоохранительные органы по всему миру, чтобы засадить за решетку всех торговцев смертью. Самое страшное для любого наркоторговца – экстрадиция в США.
Но не следует забывать и о повышении осведомленности общества: людям нужно более доходчиво рассказывать об опасности употребления наркотиков.
Я навсегда запомнил таблички, которые Пабло Эскобар разместил в кокаиновых лабораториях в джунглях: «Узнаю, что употребляете товар, – убью».
Конечно, это перебор, но сам посыл заслуживает внимания. Общество должно строже относиться к вопросу употребления наркотиков. Нужно больше рассказывать о последствиях зависимости. Необходимо усовершенствовать программы вроде DARE (Drug Abuse Resistance Education), которая рассказывает школьникам об опасностях употребления наркотиков и участия в бандах. Однако нельзя оставлять это на откуп одной лишь школьной системе – просвещение должно идти отовсюду. Нужно говорить об этом в религиозных общинах и дома. Это общая проблема.
Служба в УБН показала мне, что в борьбе с наркотиками требуется полная самоотдача от каждого участника команды. Чтобы добро победило, требуется поддержка со всех сторон.
Когда я приехал в Колумбию в марте 1988 года, я не умел завязывать галстук. Не то чтобы я не любил носить костюмы с галстуком, пальцы просто меня не слушались. Они не гнулись и были не приучены к такой тонкой работе в основном потому, что бóльшую часть своей карьеры я ловил преступников по всему Техасу и Мексике.
Я умел стрелять из любого оружия, но не мог завязать галстук. Костюм и галстук были весьма не к месту, когда я накачивался несвежим пивом в дрянных приграничных городишках, приобретая первый опыт сначала как молодой полицейский, а затем как тайный агент Управления по борьбе с наркотиками.
Колумбия же меня удивила. Еще до прибытия туда я понимал, что она станет важным этапом в моей карьере. Специальный агент УБН в Боготе какой-никакой, а дипломат. Я работал в здании посольства США в столице Колумбии и каждый день должен был одеваться соответственно.
Костюм и галстук. Галстук и костюм. Каждый день. Я решил, что переживу это, если смогу оставить любимые ковбойские ботинки.
До вступления в новую должность я не умел завязывать галстук. Каждый раз, когда я становился у зеркала дома в Техасе с твердым намерением завязать этот чертов галстук, он выворачивался как живой. После очередной неудачи я разглядывал тонкую шелковую ленту у себя на шее и недоумевал: почему я не могу завязать ее ровно и аккуратно?
На первых порах мне помогала новая девушка. Мы начали встречаться вскоре после моего приезда в Боготу, когда она рассталась с парнем из Госдепартамента США. Высокая стройная брюнетка с карими глазами, она уже давно работала на административных постах УБН в Европе. Она была настоящим трудоголиком: приходила в посольство по выходным, чтобы разобрать телеграммы, да и в будни задерживалась допоздна. Мы встречались тайно, хотя потом нас, конечно, разоблачили. До УБН она работала в мужском отделе магазина «Сакс Фифс Авеню», поэтому профессионально завязала мою небольшую коллекцию галстуков и изобретательно снабдила каждый из них текстильной липучкой. В шкафу моей квартиры в Боготе всегда висело несколько галстуков с безупречно завязанным узлом. Мне оставалось лишь обернуть свободный конец вокруг воротничка рубашки и состыковать его с узлом на липучке.
Но я не думал, что задержусь в Колумбии так надолго – на шесть лет. Где-то в середине этого срока галстуки на липучках начали терять товарный вид. Узлы как-то подозрительно ослабли, а краски выцвели. Пришлось вернуться к зеркалу и попытать удачи с новым комплектом галстуков. Я был решительно настроен победить этот изворотливый узел!
Однако галстук мне покорился только после того, как мы выследили и убили Пабло Эмилио Эскобара Гавирию. На деле на спусковой крючок нажали коллеги из Национальной полиции Колумбии, но после шести лет непрерывной погони за этим ублюдком я с полным правом считаю победу общей.
Сотрудники НПК были настолько взбудоражены и обрадованы смертью скандально известного кокаинового короля, что чествовали каждого, кто участвовал в расследовании, включая американских агентов УБН, которые бок о бок прошли с ними всю дорогу.
Этими американскими агентами были мы со Стивом, оба бывшие полицейские, покинувшие родную страну, чтобы поймать широко известного наркобарона.
Но я отвлекся от рассказа о галстуках. В лучший день своей службы я задержался у зеркала ради красного галстука с принтом, выбранного накануне вечером. Я разложил белую накрахмаленную рубашку и заранее отутюжил свой светло-серый костюм. Причесавшись и намазав волосы гелем, я оделся и подумал, что, должно быть, неплохо смотрюсь. Сегодня, глядя на фотографии тех дней, я могу сказать, что был очень даже ничего. Да я выглядел просто замечательно!
Я снова посмотрелся в зеркало и поправил очки. Правительство Колумбии собиралось провозгласить меня героем, и на церемонии награждения, организованной руководителем НПК, где должны были присутствовать наши колумбийские напарники, которыми я искренне восхищался, я хотел показать себя с лучшей стороны.
Нет, не так: это мы были напарниками колумбийцев, ведь именно эти храбрейшие люди несли ответственность за операции и работали сутками, зная, что однажды могут не вернуться домой. В элитных подразделениях НПК служили только лучшие из лучших. Они стали лучшими потому, что для них борьба с Эскобаром не ограничивалась войной с его деньгами или наркотиками.
Это была месть. Месть в чистом виде. За всех невинно убитых гражданских, за сотни полицейских и специальных агентов, погибших при исполнении. Для этих людей война с Эскобаром стала личной, и, после того, как я сам потерял несколько надежных коллег в Колумбии и пережил эпоху наркотеррора, у меня тоже появились личные мотивы для охоты на самого разыскиваемого наркоторговца в мире.
За несколько недель до организованной НПК церемонии вручения наград Эскобара застрелили в Медельине, и тело рухнуло на обломки терракотовой черепицы его последнего убежища. Эта смерть поставила точку в продолжительном опасном расследовании, которое колумбийские и американские власти вели ради избавления от мирового зла.
Эскобар был злодеем мирового масштаба. Не героем. Пусть он потратил малую часть своих миллиардов от продажи кокаина на улучшение жизни в трущобах Медельина и построил футбольный стадион, но его жестокость на несколько лет поставила всю Колумбию на колени.
Церемония проходила очень торжественно. Я впервые увидел представителей верхних эшелонов НПК, с которыми работал, в костюмах и полицейской форме. Оба периода охоты на Эскобара мы жили на базе имени Карлоса Ольгина в Медельине, и многие внедренные агенты ходили только в штатском – выцветших синих джинсах и теннисках.