— Вообще-то нет, — ответил Борис, — Стольник на этот счёт ничего не говорил.
— Ну, вот теперь знаешь, — пожал плечами Ухо, — Я сказал.
— В контракте ничего такого не написано, — заметил Борис.
— В контракте много чего не написано, — хмыкнул сержант, — Всего в бумажке не предусмотришь. И о том, что раненого хэдхантера кто-то обязуется лечить во время рейда, в контракте, кстати, тоже не сказано ни слова. А чего ты, собственно, из-за Гвоздя так переживаешь? Вы вроде с ним с самого начала не поладили.
— Я не из-за него переживаю, — буркнул Борис. — Из-за себя. Это ж и меня так могут…
— А-а, ну это правильно, — с крокодильей улыбкой одобрил сержант, — За себя переживать — дело полезное. Врать не стану — могут. И тебя могут, и меня. Любого так могут. Ты пойми, Берест, у нас коммерческая охотничья группа, а не передвижной госпиталь и не благотворительная община. Так что ты того… лучше в тяжёлые не попадай. Возиться с тобой никто не станет. Царапину ещё подлатают, мяса какой-никакой кусок пришьют — и то за твой счёт. А вот по поводу всего остального… Медстраховки у хэдхантеров, знаешь ли, нет. Короче, забудь о Гвозде.
Борис вздохнул. А вот что-то не забывалось!
— Слышь, Ухо, — после недолгой паузы позвал он.
— Ну? — буркнул сержант, — Чего ещё?
— А ведь ты не случайно именно Гвоздя первым отправил в хутор?
Кривая улыбка на обветренном лице Уха стала шире и злее.
— Нет, конечно, не случайно. Гвоздь у нас — худой, в любую дырку без мыла пролезет.
— А если серьёзно?
Сержант перестал улыбаться. Почти перестал. Смерил Бориса испытующим взглядом:
— Что, умный слишком, да, Берест? Ну хорошо, если серьёзно — то тоже не случайно.
Борис молча смотрел на Ухо и ждал. Сержант сплюнул сквозь зубы.
— Гвоздь с нами охотится давно. Не первый рейд его знаю. Толковый хэд был. Но сейчас выработался парень.
— В смысле? — не понял Борис.
Ухо пожал плечами:
— То ли крышу ему сорвало, то ли удача от него отвернулась, то ли ещё что — хрен знает. Но если на первой же операции охотник перестаёт себя контролировать, если забывает о баллах и едва не пускает в расход ценную девчонку, которую на трес-рынке оторвут с руками. Если в начале второй охоты не может как следует прицелиться и умудряется шприцем замочить дикого, за которого нам бы тоже отвалили кучу денег. Если лажается сам, подводит группу и командира…
«И командира»? Борис внимательно следил за сержантом. Уж не в этом ли кроется истинная причина? Может быть, всё дело в банальной мести за потерянные трес-баллы? Или тут всё же другое? Рациональный расчёт и желание на будущее обезопасить себя от проколов подчинённого-неудачника?
Если так, то всё понятно.
В том числе и то, что именно от командира группы во многом зависит, вернётся ли конкретный хэдхантер из рейда живым или нет.
— В общем, такие охотники нам не нужны, — закончил Ухо, — Беречь их незачем.
— А какие охотники вам нужны? — задал прямой вопрос Борис.
Ухо хмыкнул.
— Не боись, Берест, такие, как ты, нужны. Пока, во всяком случае…
— Пока?
Чтобы было кого посылать впереди себя на осмотр опасных домов?
— Пригнись!
Борис среагировал скорее на изменившееся выражение лица сержанта, чем на прозвучавший приказ. Резко бросил тело в сторону, падая и переворачиваясь в падении на спину. Вскидывая автомат. Выискивая цель. И не очень ещё понимая, что происходит.
Толстая короткая стрела ударила в стену. Оставила на кирпичной кладке отметину. В том самом месте, где только что стоял Борис. На уровне шеи, не защищённой ни бронником, ни каской.
«Наверное, Ухо всё-таки не лгал, — пронеслось в голове Бориса. — Наверное, такие охотники ему действительно нужны. Пока. Иначе с чего бы сержанту его спасать?»
Негромко хлопнул подствольный ампуломет. Ухо выстрелил прежде, чем Борис успел сообразить, откуда исходит опасность. Шприц-ампула полетела в соседний переулок, который ещё не успела зачистить отставшая двойка из команды Уха. В переулке раздался чей-то сдавленный вскрик.
Ага, вот он где прятался, сука!
В небольшом тёмном проёме между двумя домами от полуразрушенной стены отлип и повалился на землю человек в грязном растянутом свитере. Человек скорчился, затрясся в судороге.
Рядом, на куче битого кирпича, валялся арбалет, сооружённый из старой автомобильной рессоры и туго натянутого стального троса. Не калаш, конечно, но если стрела из такого агрегата попадёт в незащищённую шею… В общем, мало не покажется.
Борис покосился на короткий арбалетный болт, глянул на отметину, оставленную тяжёлым наконечником на кирпичной стене. Стрела была острой. Отметина — глубокой.
Повезло. В этот раз — повезло. Спасибо сержанту.
— Ну вот тебе и дикие, Шурш, — усмехнулся Ухо — А ты боялся, что останемся без добычи. Берест!
Борис вскочил на ноги.
Ухо отцепил от пояса пару пластиковых наручников, расщёлкнул браслеты, бросил наручники Борису.
— Держи! Упакуешь клиента.
Борис мысленно усмехнулся. Сержанту, похоже, было недостаточно, что его шприц свалил дикого. Для верности Ухо хотел пометить добычу и своими наручниками. Застолбить трес-балл так, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений.
— Ну, чего стоишь? Иди, — поторопил Ухо. — Заодно переулок проверишь.
Ага! Как всегда…
Борис шагнул к подстреленному дикому. Приближался осторожно, с автоматом наизготовку. Он помнил, как ловко провела Гвоздя чернявая, притворившись парализованной.
Но нет, здесь никакого притворства не было. Арбалетчик лежал на камнях готовенький. Пальцы рук ещё слабо подрагивали. В шее торчала шприц-ампула. Бориса передёрнуло. Вот так же ведь и он сам мог лежать. Только не с парализующим шприцем под ухом — со стрелой в горле. Он словно увидел себя со стороны.
— Ублюдок, мать твою!
Борис добавил ещё пару непечатных выражений, стараясь матом прогнать неприятную картину, которая никак не желала выходить из головы. Картина — оперение стрелы под подбородком, выпученные глаза и кровь фонтаном — начала рассеиваться.
Борис нацепил наручники Уха на запястья и лодыжки дикого. Защёлкнул чуть сильнее, чем следовало бы…
Где-то на другом конце хутора бухнул ружейный выстрел. И — сразу ещё один.
В ответ короткими очередями ударило с полдесятка хэдхантерских стволов.
Недолгое затишье. Ещё выстрел — дуплетом. Кажется, в другом месте. Автоматная очередь, вторая, третья. Всё. Подавили. Заткнули и этого.
Грохнул взрыв. Чуть позже — второй.
Звук был не такой, как у самодельной мины, на которую наткнулся Гвоздь. Сильнее, объемнее. Вероятно, в дело пошли хэдхантерские гранаты. Причём, скорее всего, фугаски.
А вот негромких пневматических ампулометов на таком расстоянии слышно не было. Но Борис не сомневался: кто-то наверняка уже метает шприцы. Кто-то делает трес-баллы.
Шурш может больше не беспокоиться. Дикие себя обнаружили. Охота вступала в завершающую стадию. Кольцо вокруг хуторского центра стягивалось, и деваться загнанной добыче было некуда. Правда, добыча от этого становилась злее и опаснее.
Две тени, метнувшиеся к нему из противоположного конца переулка, Борис заметил до того, как стало поздно. Дикие бежали молча и быстро, уповая на скорость ног и выстрелы, отвлёкшие внимание хэдхантера.
У одного из нападавших в руках был устрашающих размеров тесак. У другого — небольшой топорик и длинный заточенный с двух сторон арматурный штырь.
Ни Ухо, ни Шурш видеть этих диких пока не могли. Ничем они не могли и помочь Борису. Но с другой стороны, они не смогут и претендовать на эту добычу.
Хорошо прицелиться времени не оставалось. Борис ударил из подствольника навскидку.
Два нажатия на спусковой крючок ампуломета. Два хлопка. Два плевка. Никакой отдачи. Шприцы мелькнули в воздухе.
Один нападавший скукожился прямо на бегу. Споткнулся, полетел в пыль. Упал лицом в землю. Перекувыркнулся по инерции. Съёжился в позе замороженного боксёра. Из левой ноги, чуть повыше колена, торчала шприц-ампула.
Скрюченное тело тряслось, как при эпилептическом припадке. Однако второго нападавшего шприц не остановил.
Дикий лишь чуть пошатнулся, будто налетел на невидимый кулак. Размахнулся, метнул в Бориса свой топорик.
Борис пригнулся. Не сделай он этого — лезвие ударило бы под каску. А так… так топор только звякнул по козырьку. Отскочил.
Борис снова нажал на спусковой крючок под цевьём. Прозвучал третий хлопок. Подствольник выплюнул новую порцию парализатора и…
Мимо, что ли? Нет, не мимо. Дикого снова шатнуло. На груди и на животе нападавшего расплывались два пятна. Не кровь — прозрачное содержимое расколовшихся ампул.
Почему?!
Некогда гадать, некогда искать ответы: дикий уже почти подбежал, уже размахивается длинной заточкой-арматуриной. А в рукопашной схватке такая стальная пика — опасная вещь.
Ещё выстрел. Ещё один израсходованный (тут уж не до экономии!) шприц. И — ещё пятно. Глаз вроде бы уловил разлетающиеся брызги и осколки. Человек остался на ногах.
Да что же это такое-то, в самом деле?! Пейнтбол какой-то, а не охота! Шприцы почему-то не брали дикого.
Хорошо, что хэдхантерский калаш снаряжён не только парализующими ампулами. Хорошо, что есть ещё и магазин с леталкой.
Борис нажал на автоматный курок. Грянула короткая — в три патрона — очередь. В плечо ударила ощутимая отдача.
Дикого, до которого оставалось всего-то метра три, смело. Раскинутые руки, развороченная грудь. Оторванная пуговица Распахнутый ворот джинсовой куртки. Под грязной одеждой тускло блеснула металлическая пластина. Грубо нарубленные зубилом квадратики тонкой листовой стали были наклёпаны внаслой, подобно чешуе старинного панциря.
Ах, вот оно что! Дикие, значит, тоже мастерят себе бронники. От автоматной пули такие самоделки не спасут, конечно, но от шприца защищают…
— Кто стрелял?! — В переулок с автоматом на изготовку ворвался Ухо.