— Дикая, — взводный кивнул на тресовозку, — мамаша, которая рассказала, как найти её клан. Это не очень далеко от буферки. Та группа, что мы настреляли на сафари, шла в авангарде. Клан шёл за ними.
— Шёл, да не дошёл, — буркнул Ухо.
— О его судьбе пока ничего не известно, — осадил сержанта взводный. — Может быть, это будет нашей главной добычей.
— Ну а эти — из хутора? — Ухо мотнул головой в сторону заброшенного селения. — Кто они?
— Их мамаша не знает. Видимо, другой клан. Вернее, то, что от него осталось.
Сержант почесал в затылке.
— М-да, если дикие рвутся в буферку целыми кланами и если от кланов остаются такие жалкие группки, значит в секторе совсем паршиво.
Я хочу в этом убедится, — сухо заметил Стольник, — Прежде чем переходить к резервному плану, нужно проверить слова нашей мамаши.
Борис подумал, что Стольник стал командиром группы ещё и потому, что привык не доверять никому. Даже матери, спасающей собственного сына.
Обсуждение было закончено.
— По машинам! — приказал взводный, — Выезжаем немедленно.
Препираться с командиром никто не стал. Недолгая суета — и через пару минут хэдхантерская колонна уже мчалась прочь от заброшенного хутора. Теперь уже заброшенного и обезлюдевшего окончательно.
Разведка, следуя указаниям Стольника, снова выдвинулась далеко вперёд и скрылась из виду.
— Слышь, сержант! А что это за резервный план такой? — поинтересовался Борис у Уха.
Они сидели на броне, и приходилось кричать, чтобы тебя услышали сквозь рёв мотора и вой ветра.
— Узнаешь, — угрюмо отшил его Ухо. — Потом.
Сержант заглянул в люк к водителю. Рявкнул зло:
— Дистанцию держать!
«Увиливает от разговора», — понял Борис, машина и так шла в колонне идеально.
Ехать пришлось долго. А из-за нескончаемой тряски казалось, ещё дольше. Но даже самый долгий путь рано или поздно заканчивается.
Разведка доложила, что обнаружила лагерь диких, в котором не наблюдается признаков жизни. Однако Стольник запретил разведчикам соваться на опасную территорию и велел дождаться колонны.
Колонна прибыла к указанному месту. Остановилась в отдалении. Охотники спешились. Подкрались ближе. Окружили лагерь. Ещё полчаса наблюдения ничего не дали. Даже в мощную оптику не было видно никакого движения.
Дикие жили убого и неприметно. Тесные, наскоро вырытые и похожие на звериные норы полуземлянки, прикрытые сверху ветками, низенькие шалашики, перепачканные штопаные палатки под цвет сухой травы и грязи… Такие жилища не жалко бросить в случае чего.
Собственно, дикие всегда были легки на подъём. Но окончательно к кочевому образу жизни они перешли, когда охота за живым товаром стала столь же популярным, сколь и выгодным промыслом, а мобильность оказалась единственным спасением от хэдхантерского чёса.
Из-за буферки дикие земли виделись необъятными и бесконечными, но на самом деле они вовсе не были таковыми. Кланы постоянно делили территорию между собой. Тесня друг друга, прихватывая друг у друга кочевья, вступая в конфликты и заключая союзы.
А где-то далеко-далеко, должно быть, проходили другие буферные зоны. Какие-нибудь чужие, забугорные. Неизвестно, что они из себя представляли, но эти кордоны явно препятствовали новому великому переселению. Так что деваться диким по большому счёту было некуда. Да они и сами не стремились уходить слишком далеко. Им тоже нужно было соседство с буферкой. Остатки цивилизации всегда сладки. Особенно для варваров.
Вот и крутились дикие кланы кругами, зигзагами Да замысловатыми петлями где-нибудь поблизости, периодически совершая набеги на ничейную территорию, а порой — заходя дальше. В результате этих отчаянных вылазок гибли слабые приграничные хутора, а буферная зона медленно, но неумолимо расширялась.
Пока у диких было горючее, они передвигались на машинах. Пока был домашний скот и хватало кормов, использовали вьючную и тягловую скотину. Но сейчас малочисленные, обнищавшие, затравленные и обозлённые кланы всё больше топчут землю пешкаря и перетаскивают груз на собственных плечах.
Как они жили? Чем? Этого Борис не знал. Никто этого толком не знал. Охота, наверное, рыбалка… Ну, собирательство там какое-нибудь, как у первобытных. И конечно, вечное копошение в мусоре, остающемся от отступающей цивилизации. Ковыряние в былой роскоши человечества, чуть не сдохшего от безудержного обжорства. Одичавшие поля и сады, заброшенные хутора, покинутые города — там всегда можно что-нибудь перехватить.
Доподлинно известно было только одно: жили дикие хреново. Иначе бы, наверное, не совались, пренебрегая опасностью, на сельхозугодья окраинных хуторов. Но при этом они всё же дорожили своей полуголодной свободой. И добровольно сдаваться в тресы не спешили. Впрочем, это-то как раз понятно: жизнь современного раба была ещё хуже, чем жизнь современного варвара. По крайней мере, те бедолаги, которым светило надеть трес-ошейник, до сих пор предпочитали бежать в дикие земли. Да, бежать пытались многие, но не многие туда добирались.
В лагерь, казавшийся ещё более пустынным и мрачным, чем заброшенный старый хутор, хэдхантеры вошли одновременно, с разных сторон.
С автоматами наизготовку.
Борис шагал в первых рядах. Впрочем, все новобранцы шли сейчас впереди, создавая некое подобие живого щита для старичков. Стольник опасался засады и, видимо, не хотел терять проверенных ветеранов.
Борис держал указательный палец правой руки на курке калаша. Палец левой поглаживал спусковой крючок подствольного ампуломета. Могильная тишина, царившая в дикарском стане, пугала больше, чем крики и стрельба в хуторе. Борис старался вертеть головой на триста шестьдесят градусов. Смотрел. Удивлялся. Запоминал…
На краю безлюдного становища валялась пара мёртвых собак — крупные волкодавы с оскаленными зубами. На узких улочках — если так можно было назвать извилистые тропки, петлявшие между землянками, шалашиками и палатками, — лежали человеческие трупы. С полдесятка, не больше.
Видимо, эти дикари сопротивлялись так отчаянно, что убить их оказалось проще, чем пленить.
Ещё троих мертвецов нашли в центре лагеря. Две старухи и дряхлый дед. Неликвидный товар…
И люди, и псы были застрелены. Над раздувшимися трупами роились мухи. В застывшей крови виднелись отпечатки рифлёных подошв. На восточной окраине лагеря остались следы от широких протекторов хэдхантерской техники.
Живых в селении не было. А мухи всё жужжали и жужжали.
…Ещё одно совещание длилось недолго. И снова говорили только Стольник и Ухо. Борис уже понял: реально в группе решения принимают только эти двое. Остальные хэды — так, статисты, массовка на общем собрании. Демократия в отряде была весьма условная. Казачий круг у охотников за головами и трес-баллами не прижился.
— Нас опередили, — хмуро начал Стольник. Собственно, это и так было понятно. — Кто-то побывал здесь раньше, и притом кто-то из крутых.
— Эт-точно, — скривился Ухо, — Нехилая группка похозяйничала.
Борис внимательно прислушивался к каждому слову. Хэдхантерская работа оказалась не столь простым делом, как он предполагал.
— Судя по следам, у пиратов не меньше двух десятков машин, — продолжал взводный, — И народу вдвое-втрое больше, чем у нас. Это как минимум.
— И что нам теперь, крохи за ними по сектору подбирать? — ощерился сержант.
Стольник покачал головой:
— Крох не будет. Такие после себя не оставляют ничего. Такие выгребают всё подчистую. Как здесь.
Взводный окинул взглядом пустой лагерь.
Сержант тоже огляделся.
— Тут можно было бы набрать половину тресовозки, — вслух прикинул он, — А то и целый транспорт забили бы под завязку.
— Вот кто-то и забил! — медленно и тихо процедил Стольник.
Ухо замолчал, выжидательно глядя на командира. Все сейчас молчали и ждали решения Стольника.
— Ладно, — досадливо махнул рукой взводный. — Может, когда-нибудь и сочтёмся с гадами. А сейчас здесь ловить нечего. По сектору шариться тоже смысла не вижу. И гоняться за пиратами — дохлый номер. Они здесь побывали давно. Не найдём уже.
«Ого! — удивился Борис, — Неужели Стольник действительно бросился бы в погоню за превосходящими силами?»
— Возвращаемся в буферку, — приказал взводный.
Возвращаемся? В буферку? Борис встревожился. А как же рейд? А как же новые трес-баллы? Неужели Стольник удовольствуется той малой добычей, которую они уже захватили? В это не очень-то верилось.
— Резервный план? — осклабился Ухо. Он сейчас выглядел вполне довольным.
— Да, — ответил Стольник. — Раз такое дело, тоже попиратствуем немного.
Улыбка взводного была сейчас очень похожа на кривой оскал сержанта.
— Номера с машин снять, — бросил он, — Опознавательные знаки закрыть.
Ухо молча мотнул головой. Несколько старичков кинулись к колонне выполнять приказ командира.
Борис окончательно запутался. Странные приготовления. Без номеров и опознавательной символики действительно можно только пиратствовать.
Но о каком пиратстве идёт речь, если Стольник только что распорядился вернуться в буферную зону? Или они теперь будут отлавливать по всей буферке диких, которых спугнули из сектора коллеги-хэдхантеры? И делать это они будут, уже невзирая на границы секторов?
Разведка доложила, что следы конкурентов, разоривших лагерь диких, теряются в заболоченных, изрезанных речушками и ручьями низинах на востоке.
Стольник приказал повернуть на запад.
— Там сейчас больше шансов настрелять добычу, — пояснил взводный. И, хищно прищурившись, добавил: — К тому же есть там одна подходящая точка. Давно уже к ней присматриваюсь…
«Что за точка?!» — молча недоумевал Борис.
— Сделаем крюк, потом вернёмся на маршрут. Надеюсь, с пустыми руками не останемся, — многообещающе закончил Стольник.
Глава 16
Борис ошибся. Буферку хэдхантерская колонна пролетела на максимальной скорости, почти без остановок. Пара принудительных помывок для пленных, одна недолгая ночёвка — вот, собственно, и все привалы.