Он подносил ему полный рог, и улыбка оскалила его крепкие зубы.
— С нами гонял! С нами пей! Силен будешь, как олень…
Ао засмеялся. Когда он кончил пить, его против воли потянуло опять взглянуть на красивую Канду. Но ее уже не было. Закутав голову меховой накидкой, она торопливо уходила прочь. Кто-то засмеялся, и Канда пустилась бежать. Остальные со смехом продолжали пир. Все до последней капли было выпито из теплого корыта туши. И когда уже рогом нельзя было зачерпнуть в ней никаких новых порций, пирующие обтирали нутро туши руками и облизывали ладони.
Теперь победители принялись за мясо. Калли и Тупу-Тупу каменными ножами вырезывали мякоть вместе с ребрами и раздавали участникам пира. Женщины получали комок мяса величиной с голову ребенка. Каждая из них захватывала его сперва зубами, потом острым кремнем отпиливала порцию перед самым носом. Так же делали подростки и дети. Мужчины-охотники прежде всего набросились на кости с мозгом внутри. Раньше всего они сгрызали с них мясо и потом крепкими ударами камня разбивали костяные трубки. Там внутри скрывалась нежная масса теплого жирного мозга.
Мозг для них был больше, чем простое лакомство. В мозге все способности побежденного оленя. Победитель недаром поедает мозг. Вместе с мозгом он овладевает и крепостью его ног, быстротой его бега, уменьем ходить по болотам, его неутомимостью, искусством издали узнавать врага и находить верную дорогу и днем и ночью.
Удивительно, сколько мог съесть человек каменного века в один присест! Он мог голодать по нескольку суток. Но зато, когда мяса было вдоволь, он пожирал его целые горы. Жители поселка Чернобурых и их гости из селения Красных Лисиц пировали до заката солнца. Они глотали сырую, теплую плоть оленей, пока веки их не начинали тяжелеть. У Волчьей Ноздри изо рта вырывалась мучительная икота. Он еле дополз до реки, чтобы напиться воды и остановить судороги желудка. И тут же в кустах, неподалеку от обглоданных костей и брошенных кишок, его одолел глубокий, непреоборимый сон.
Пирующие, шатаясь как пьяные, разбредались по землянкам. Некоторые остались отдыхать на том же месте среди брошенных внутренностей и распластанных на земле шкур.
Приглашение на праздник
Среди ночевщиков не было товарищей Волчьей Ноздри — Ао и Уллы. Еще в самом разгаре пира к ним подошла Каху. Она остановилась у того места, где они сидели. Каху была весела. Глаза ее улыбались. Несколько раз она пошевелила волосатыми губами, как бы силясь что-то сказать и не находя слов. Вдруг она ткнула в грудь сперва Уллу, потом Ао, беззвучно засмеялась и пошла дальше. Потом вернулась и оскалила кривые передние зубы.
— Зови Красных Лисиц! — сказала она. — Еды много. Вон сколько! Зверям достанется! Песцам и тому, кто любит мед. Зови своих! Вместе гоняли — вместе есть!..
Она опять осклабилась, смеясь замахнулась на Ао клюкой и заковыляла дальше.
Через минуту оба приятеля, захватив в дорогу по доброму куску мяса, пустились в путь. Пробираясь среди пирующих, им пришлось проходить мимо девушек. Когда Ао и Улла поровнялись с ними, девичий разговор сразу умолк. Девушки смотрели на молодых людей, подталкивали друг друга локтями и смеялись.
Одна только Канда не смеялась. Как только Ао встретился с ней глазами, она сейчас же повернулась к нему боком и прикрыла лицо ладонью, как при первой встрече.
Сделав несколько шагов, Ао оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на Канду. Среди всех он видел только ее; он видел, как она приподняла ладонь и следила за ним глазами.
— Вот девушка! — сказал Ао, хватая Уллу за плечо.
Оба приятеля еще раз оглянулись. И только у самого поворота закинули за спину мешки с мясом и весело зашагали по тропинке вдоль берега Большой реки. Легкие, как лани, длинноногие и сухие, они шли молодым и упругим шагом. Таким шагом могли они двигаться с изумительной быстротой.
Солнце начинало склоняться к вечеру. Они завернули за мыс возле брода хуммов. Здесь они заметно убавили прыти, озабоченно вглядываясь туда, где за кустами скрывалось страшное жилье. И в тот самый момент, когда они со страхом поглядывали вверх, неожиданный звук за спиной заставил их вздрогнуть.
В чаще кустов стоял лохматый толстяк с накинутой на плечи рысьей шкурой. Это был сам Куолу.
— Ха! — сказал он. — Красные Лисицы!
Оба охотника со страхом попятились назад. Потом они вытащили из мешков по большому куску оленины и положили на кучу камней — обещанный дар.
— Вот! — прошептал Ао.
— Сказали — принесем, вот и принесли. Это тебе!
— Где достали?
— С Чернобурыми загнали. Много оленей! Очень много!
— Ха! — засмеялся Куолу. — Скажи им: это Куолу послал оленей!
Левый глаз его хитро щурился, а правый смотрел гордо и как будто поверх собеседников. Охотники тревожно глядели на могущественного колдуна.
Вот человек! Кто может сделать то, что Куолу? Улла раскрыл рот от искреннего преклонения и восторга.
— Идите! — сказал Куолу. — Всегда надо дарить Куолу. Куолу возьмет мясо — Куолу пошлет охоту.
Приятели закинули за спины опустевшие мешки и бодро зашагали дальше. Колдун долго смотрел им вслед своим прищуренным глазом. Когда они скрылись из виду, он приложил ладони к губам и громко свистнул. Из землянки показалась женская голова. Куолу поманил ее рукой. Женщина вылезла наружу и стала торопливо спускаться. Это была толстая маленькая женщина в меховой безрукавке, босая и простоволосая. На шее у нее брякало костяное ожерелье, а подол короткого платья был обшит бахромой из беличьих хвостов и птичьих перьев.
Это была Иза. Когда-то она была первая красавица в поселке Серых Медведей. Теперь она постарела и обрюзгла. На ходу она качалась, как утка, но это не мешало ей ловко преодолевать все трудные повороты и крутые спуски.
— Возьми! — скомандовал Куолу, указывая на мясо.
Иза послушно взяла куски и засеменила назад к землянке.
Опять Куолу
Три дня продолжался пир победителей. После долгого поста люди с жадностью глотали мясо. Еда начиналась с утра и тянулась до вечера. На другой день начали прибывать люди из племени Красных Лисиц.
Первыми пришли охотники и старшие подростки. Девушки и дети немного позднее. После всех доплелись матери с грудными ребятами, под охраной более сильных стариков. Старухи и слабые старики не пришли. Они остались дома и ждали, когда им принесут остатки еды.
За ночь трупы остыли и потому сырого мяса уже никто не ел. На берегу горели костры. Женщины раскладывали на угольях нарезанные ломти или вертели над огнем большие куски, надетые на палки. К вечеру второго дня Чернобурые настолько были сыты, что ели уже лениво. Больше лежали около костров, черпали воду из реки берестяными черпалками и пили медленными глотками. Зато Красные Лисицы торопились наверстать упущенное.
Гонцы Ао и Улла не стали есть со своими. Они направились прямо к оленю Уаммы и Баллы. Их встретили веселыми криками приветов. Глаза Ао прежде всего искали Канду. Она сидела на этот раз не с матерью, а недалеко, вместе с другими девушками, возле тушки маленького олененка. Канда улыбнулась при виде молодых охотников. Глаза ее блестели, а на лице пылал яркий румянец.
От солнца с южной стороны побежала по реке золотая дорожка. Был полдень, когда из-за кустов внезапно появился рядом с крайним костром Уаммы волосатый человек. Он был в меховой безрукавке, в меховых штанах, с сумкой и коротким копьем в руке. Тупу-Тупу первый узнал его:
— Куолу!
Все заволновались. Что ему нужно? Куолу боялись, его никто не любил. Да и за что было любить? Он был «юсора», колдун. На что ни взглянет, все ему надо.
— Я—«юсора»! Что захочу, то и сделаю! Захочу — пошлю удачу; захочу — огненную болезнь!
Впрочем, наше слово «колдун» не совсем передает слово «юсора».
Что такое колдун для людей, живших в это отдалённое время? Колдовали тогда все. Колдовал каждый охотник, заклиная словами, обрядами и танцами дичь, которой он хотел овладеть. Колдовала Мать-матерей, охраняя заговорами жизнь и благополучие своего поселка. Колдовала каждая мать, оберегая здоровье своих детей. Но их не называли колдунами. Их действия и слова имели в виду общее благо племени или рода. Матери бормотали заговоры у порога своих землянок, чтобы защитить ее от беды.
Другое дело колдун — «юсора». Он был отщепенец. Он жил вне рода, вне общины. Цель его колдовства была корыстна. До общины ему не было дела. Он хотел одного: запугать, отуманить, навести ужас на соседей, чтобы заставить их себе служить. Даже если он жил в поселке, он был один против всех и сам по себе. Магические действия его устрашали темную мысль дикарей и подчиняли их его воле. Детское легковерие помогало ему этого достигнуть, и он легко держал их в руках, чтобы жить дармоедом и питаться на чужой счет. Он пугал, потому что на страхе окружающих строил свое могущество и свое благополучие паразита.
Таков был Куолу.
Поклонение кружило ему голову. Он привык брать все, что ему нравится. Отчего не брать, если дают? Куолу брал не только еду, но и украшения, одежду, оружие и разные вещи. Не раз случалось, что он подстерегал в лесу или возле реки молодых женщин и девушек и уводил их силой в свою землянку. Он запугивал их своими кривляниями и угрозами напустить на них смерть. Кроме старой Изы, он держал у себя молодых жен и заставлял их работать.
Все вскочили на ноги, когда он подошел к Уамме. Жадно разглядывая распластанную на земле тушу, колдун молча стал у костра. Ни привета, ни ласковой улыбки! Людей, к которым он пришел, он считал недостойными своего внимания.
— Мяса! — бросил он свысока, сел на камень и чванно развалился.
— Куолу послал оленей! — прибавил он, когда Уамма, надев на острую палку свежий кусок мяса, начала обжаривать его на угольках.
Волнение быстро разлетелось по лагерю. Люди переставали есть. Все робко смотрели на колдуна. Те, кто его особенно боялся, отходили подальше. Иные знали, что Куолу на них сердится. Другие — просто из осторожности. Матери подзывали к себе ребят и сажали их так, чтобы заслонить их от опасных взглядов. Некоторые из молодых матерей подхватили ползающих малышей и, прижимая их к себе, быстро уда