Второй открыл огонь. Пули забарабанили по «Ниве», но, к счастью, бронепластины не подвели – внутри салона было безопасно.
В зеркало заднего вида засек, что Хорек и его люди запрыгнули в УАЗ и рванули следом.
– И как же нам оторваться? – Я даже не заметил, как озвучил мысль вслух.
– Туннель, – спокойно ответил Марк.
– Что?
– Туннель. Ты же меня остановил, когда я к нему ехал.
– И что ты там забыл?
– Та вещь, которая… ну, у яминских которую взял на время, я ее там спрятал.
– Прямо в туннеле?
– За ним, на другой стороне.
– Придется пешком. Машина по самому туннелю не пройдет.
– Да, как и колымага яминских. И вообще – они вряд ли туда сунутся.
«Здравая мысль», – подумал я, учитывая, что дэсэошники предпочитали не лезть в Зону. Хватало, что та сама приходила к ним на дом.
Позади затрещал автомат.
– А после туннеля куда?
– Там покажу, – ответил Марк.
Я сжал зубы и вывернул руль, поворачивая на соседнюю улицу.
Маневр очень кстати – УАЗ Хорька по инерции пролетел дальше, едва вписавшись в поворот, в итоге заехал на бордюр и снес помойку. Потом снова вернулся на дорогу.
– Настырные ребята, – констатировал я. – Но ничего, есть у меня для вас один сюрприз.
Выжал педаль газа, устремляясь по дороге, на которой, к счастью, почти не было брошенных авто. Преследователи не отставали.
Резко сбросил скорость.
– Ты что творишь? – Марк чуть не ударился о спинку водительского сиденья.
– Сиди смирно! – сказала Лера. – Папа знает, что делает.
Нажал нужный рычажок, а потом снова газанул – «Нива» помчалась вперед, оставляя на дороге после себя шипастые железные шарики, которые я называл ласково «ежиками». Отличная штука, когда надо срочно оторваться от погони.
Сзади заскрежетали шины, а потом застучало об асфальт железо.
Глянул в зеркало заднего вида и улыбнулся. У УАЗа порвалась шина и частично слезла с обода; автомобиль еще какое-то время катился по дороге, а потом встал. Хорек выскочил и выстрелил по нам из пистолета, но без толку – пуля прошла мимо.
– Хрен тебе! – сказал я и направил машину к туннелю, до него оставалось пара кварталов.
Если бы я в этот момент посмотрел налево и вверх на брошенную пятиэтажку у дороги, то, может, и заметил бы, что с крыши за нами наблюдали сразу несколько человек.
Один из них, самый высокий и одетый в черный комбинезон, достал рацию и произнес:
– Да, движутся к туннелю. Какие будет приказы? – Пауза. – Хорошо. Там и нагоним.
Главный кивнул своим людям – и преследователи начали спускаться вниз по лестнице, на ходу перезаряжая автоматы.
Глава 8Больница
Собрались довольно быстро. Гром и Змей – проверенные парни, прошедшие не одно боевое крещение. И лишь доктор – единственный, кто всем своим видом показывал, что не сильно горит желанием куда-то идти. Память о гарпии была еще свежа, и он с ужасом смотрел на дверь, которая вела наружу. Один раз даже попытался завести об этом разговор со Змеем, отозвал того в сторонку, но так и не осмелился.
– Не дрейфь, доктор, – подбодрил его Змей.
Константин вздрогнул, и тут его словно прорвало:
– Послушайте, это ведь не кран починить или не яичницу пожарить! Тут нужно обладать базисом знаний! Требуется проведение электроэнцефалографии, ультразвукового исследования тканей головного мозга, определение полей зрения, проведение компьютерной или магнитно-резонансной томографии, в конце концов! А я ни разу не делал этого! Да я даже не знаю, как запустить аппарат томографии!
– Я же говорю – не дрейф. С нами спецы идут. Гром, вон, до этого компьютерами занимался, разберемся.
– А результаты исследований – их же тоже надо смотреть разбирающемуся человеку, узкому специалисту! Только он сможет сказать, что именно за опухоль – если она есть, конечно. Какие прогнозы, что необходимо делать…
– Этого ничего не нужно, – успокоил Змей. – От тебя требуется только одно – либо подтвердить, либо опровергнуть мое предположение.
Доктор вовсе поник и больше не произнес ни слова – понял, что спорить бесполезно.
Вышли в семь утра. До проспекта Мира добрались к семи пятнадцати. К Пролому подошли в полвосьмого.
– Хороший темп взяли, – произнес Гром, перекидывая ремешок автомата на другое плечо.
И тут же ойкнул.
Его шеф не успел понять, что произошло: только что боец шел с ним плечом к плечу – и в следующее мгновение спутника уже не было.
– Атака! – рявкнул Змей и повалил терапевта на землю.
Весьма вовремя – надо головой засвистели пули. Вдали заголосили – пошли приказы.
«”Добровольцы”, будь они неладны!» – понял Змей, оттаскивая воющего Костю.
– Чего орешь? Ранили?
Доктор не ответил. Испуганно смотрел сквозь людей.
Змей отвесил спутнику звонкую пощечину. Помогло.
– Нет. Не ранен.
– Чего тогда орешь?! – рявкнул на него Змей. – Гром, ты как?
– Пустяк, поцарапало, – отозвался тот, держась за ногу. Чуть ниже колена виднелась черная точка, из которой вытекала тонкая струйка крови. – Кость вроде не задета. «Добровольцы»?
– Они самые.
– Какого ляда им тут надо?
– И я бы хотел знать, – сквозь зубы процедил Змей.
Разведка донесла, что район уже давно подчищен дэсэошниками, но, как оказалось, инфа не была верной.
«И теперь попали в засаду!»
– Надо отходить, – шепнул Змей.
Гром сморщился. Такое предложение ему явно не понравилось. Произнес:
– Их там трое, не больше. Могу снять.
– Не надо.
– Но…
– Не сегодня! – теряя терпение, рявкнул шеф. – Отступаем.
Змей специально не стал ввязываться в бой, хотя в другом случае обязательно бы оборонялся. С «добровольцами» они враждовали в открытую, но сталкивались редко – все территории были негласно поделены на условные границы, за которые ни те, ни другие соваться не хотели, чтобы лишний раз не делать друг в друге дырки. Чутье подсказывало – сегодня надо отступить. А чутью Змей привык доверять.
Отходили осторожно, стараясь не нарваться на град пуль. Противник тоже не желал заварушки и терпеливо ждал, когда незваные гости провалят с его территории.
«Надо еще посмотреть, чья это территория!» – злобно подумал Змей, оттаскивая доктора за ларек.
Укрывшись, занялись Громом. Его рана была небольшой, и Константин достаточно быстро и профессионально сделал перевязку. Раненый хлебнул из фляжки спирта и кивнул:
– Все нормально, уже не больно.
Вновь двинули в путь.
Городская больница располагалась за Проломом – огромным шрамом, идущим по центральной улице, из которого постоянно разносились неведомые голоса. Место это пугало всех оставшихся в городе, и никто без лишней необходимости не совался сюда: хотя каких-то аномальных вещей или опасности Змей не припоминал, и звери, и люди боялись его, обходили стороной, а потому было оно, освобожденное от самых опасных представителей фауны, вполне себе безобидным.
Еще на подходе услышали печальный зов.
Доктор вздрогнул, обернулся.
– Не дрейфь, – успокоил его Гром. – Это из Пролома.
Но по лицу парня можно было легко прочитать – ему тоже не по себе.
Зов был протяжным и, кажется, женским. Слышалась в нем такая печаль, что невольно хотелось закрыть лицо руками и заплакать самому. Это давило на мозг, и Змей догадался, что без псионического воздействия тут не обошлось.
– Я не хочу туда идти! – промычал доктор, с ужасом поглядывая на Пролом.
Вид у Пролома и в самом деле пугающий – угловатая молния разлома, открывающего свое черное нутро. Несмотря на день, там, внутри, всегда была тьма, густая, не разбиваемая светом. И эти голоса – они и вправду могли свести с ума.
Змей прислушался.
Что это за звук?
Ветер? Нет, деревья стояли неподвижно. Пролом? Нет, оттуда доносился лишь женский печальный плач. А Змей слышал нечто иное. Резкие прерывистые звуки, сухие, словно удары плетью. «Смех!» – понял Змей. И обернулся к Грому, чтобы спросить того, кто же может тут смеяться.
Тот молчал, напряженно глядя вдаль. Кажется, смех его ничуть не беспокоил – взор устремлен на Пролом, а хохот раздавался с другой стороны.
Шеф не стал задавать вопроса, лишь сказал:
– Оставайтесь тут, я сейчас приду.
– Что?! – удивился Гром. – Куда ты? Я с тобой – прикрою.
– Нет, будь тут, стереги доктора, он нам еще понадобится. Я скоро вернусь.
С этими словами Змей двинул в сторону разносящихся звуков. Часть его осознания уже понимала, что этот смех слышит только он.
«Призраки», – с ужасом сообразил он, завернул за угол одного из домов и увидел там всех своих друзей – тех, кого потерял в тот злополучный день.
– Решил спасти себя? – утерев навернувшиеся от хохота слезы, спросил Димон.
Он стоял впереди и был больше других похож на живого. Остальные едва заметны – полупрозрачность мешала разглядеть детали.
– Умирать не собираюсь, – тихо, так, чтобы никто из отряда его не услышал, ответил Змей.
Димон передернул плечами, словно мерз, хотя на улице было жарко.
– Зря ты мне не веришь. Спасения от этого нет. Да, в это сложно поверить, с этим сложно смириться. Но это так. У тебя осталось очень мало времени. Проведи его с пользой.
– Я же сказал – умирать не собираюсь! – сквозь зубы прошипел Змей.
– Ты злишься?! Зря. Я не хочу тебе зла.
– Ты приходишь ко мне каждый день! Если не желаешь зла – исчезни навсегда из моей жизни!
– Не могу, – ответил Димон. – Мы не можем.
И кивнул на остальных – те стояли безмолвными тенями.
– Знаешь, – внезапно пораженный догадкой, произнес Змей, – кажется, я понял причину твоего появления.
– Чувство твоей вины, Змей, – ответил Димон. – Вот причина.
– Нет. Кажется, ты не врешь. Опухоль в моем мозгу есть – теперь я в этом не сомневаюсь, хотя мгновения назад считал ее выдумкой. Собственно, для этого и пошел сюда, в больницу, чтобы убедиться. Теперь же в этом нет никакой необходимости. Опухоль, давящая на мозги, и стала причиной галлюцинаций.