В конце концов, Алик не выдержал и сам завел разговор о будущем. Вика охотно откликнулась, у Алика отлегло от сердца, но потом ему стало еще хуже. Вика подробно принялась интересоваться его жизнью с женой, их общей квартирой, квартирой матери Аллы, даже квартирой родителей Алика, где нынче жили чужие люди, поскольку отец не вылезал из загранкомандировок, а мать постоянно ездила с ним.
Алик отдавал себе отчет, что эти вопросы не от корысти, Вика не жадная, никогда не выпрашивает подарков, не требует походов по ресторанам, но все же, все же… Не имеет она права выпытывать про жену. Неужели она не чувствует, что это нетактично? Пару раз он осадил подругу: обиделась. С тех пор Алик отмалчивался, переводил разговор на другую тему, а Вика, как назло, вошла во вкус «будущего» и, похоже, начала страдать. По странному совпадению, в то же время все разладилось и в постели. Вика сделалась холодна, обидчива сверх меры, и, вообще, неожиданно Алик понял, что с Аллой ему ничуть не хуже. Неужели дело в привычке? Как только пропал элемент новизны, Вика утратила большую часть своего очарования.
Алик взглянул на жену, сосредоточенно намазывавшую маргарином два бутерброда — для себя и для него, — отметил новые морщинки, бегущие к вискам, тени под глазами, несвойственное прежде жалкое выражение ее лица и представил, о чем она думает. Представить было легко. Алла думала о том, когда же кончится история с Викой, о том, как она измучилась от недомолвок и лжи. Настанет ли момент, когда они снова будут сидеть за столом глаза в глаза и ничто не помешает им улыбаться и болтать, перескакивая с предмета на предмет, как в первые годы брака.
Жена мучилась, и виноват в этом он, муж. Неужели придется расстаться с Викой? То есть он обманет уже Вику, а та верит ему. И он предаст ее. И Вика не сможет понять этого? Она не поверит, что все прошло. Он — предатель по натуре, ведь Аллу он тоже предает. От подобных мыслей закололо в сердце, Алик поморщился.
— Что с тобой, — Алла участливо поглядела на мужа. — Опять зубы?
Она наблюдала за Аликом все утро, и Алик ей не нравился.
По всем признакам на него надвигался очередной приступ меланхолии. Алла давно и хорошо знала мужа. Стоило ей только намекнуть о предстоящем ремонте, и вот, пожалуйста, результат. А ведь никто же не утверждал, что ему придется переклеивать обои или белить потолки! Все опять ляжет на Аллу, ей договариваться с маляром и ходить по строительным магазинам.
Конечно, Алик стал зарабатывать, но долго ли это продлится? Любое предложение, требующее действия, повергает мужа в уныние. Алик даже не способен самостоятельно купить ей подарок. А ведь где-то есть мужчины, причем не только в дамских романах, покупающие своим женщинам нижнее белье. Мало того, эти мужчины не ошибаются с размером… Но сексуальная деятельность, равно как деятельность любого рода, Алика слегка пугает. Какое там белье! Правда, наметилось некоторое оживление на этом фронте, наверняка, в связи с тем же ремонтом.
Алла вспомнила недавнюю неожиданную сценку в ванной и укорила себя: она несправедлива к мужу! Бывает, бывает даже ярче, чем в первые годы, кто бы предполагал! Уж здесь-то можно не беспокоиться, последнее, чего стоит ожидать от Алика — его интрижку с другой женщиной. Но настроение резко поменялось. Бездействие мужа пропитало воздух квартиры, он состарился раньше времени, и она состарилась вместе с ним. У них не бывает гостей, серый плотный воздух вытолкнет любого. Редко-редко заходит Валера, бывший одноклассник мужа, но лучше бы его не было. Алик не в силах разорвать эту условную дружбу, которая заключается в том, что мужлан-Валера беззастенчиво пользуется Аликом. Что у них общего? Черт с ним, с Валерой.
Как вынудить Алика посидеть с малярами, ведь она работает днем? Его апатия, усилившаяся этой зимой, отнимает силы и у нее: ничего не хочется делать. И никакой надежды на изменения, с возрастом все плотнее воздух, все тяжелее дается каждое движение. А ведь Алле нет и сорока. Муж смотрит на нее больными глазами, сейчас она уйдет на работу, а он завалится на диван и пролежит до вечера. Собаку, что ли, завести?
— Ты сегодня не работаешь? — Алла надеялась сплавить мужа и прибраться на кухне, одной это гораздо проще сделать.
— Нет, Володя не звонил. — Алик понял жену: она интересуется, встречается ли он сегодня с Викой. Не услышав в ее голосе надежды, — а он-то рассчитывал, размечтался, после их недавнего сумасшедшего секса в ванной комнате, прямо на стиральной машине — внезапно обиделся и добавил:
— Я, может быть, к Валере съезжу.
— А без «может быть» ты не умеешь отвечать? — раздраженно откликнулась Алла.
— У тебя какие-то планы на вечер? — пошел на попятную Алик. — Я могу никуда не ходить.
Алла попалась в ловушку. Не говорить же, что напротив, она хочет остаться одна? Потому решила сказать полуправду:
— Я собиралась заняться кухней, — тут Алик открыл, было, рот, чтобы обреченно предложить свою помощь, но Алла успела раньше:
— А еще соседка хотела заглянуть, посоветовать хорошую маляршу.
Дальше продолжать не обязательно. Соседки Алик испугается, можно и не уточнять с маляршей.
— Ты подружилась с соседкой? — Алик удивился и расстроился: как же плохо должно быть жене, если она ищет дружбы с соседями. Совсем на нее не похоже. Соседка наверняка в курсе семейных проблем. Придется выдерживать испытующий ехидный взгляд посторонней тетки.
— Вам захочется поболтать, я помешаю.
— Конечно, миленький! Не думай, что я тебя выгоняю. — Алла встала из-за стола. Если не прекратить взаимные расшаркивания, она опоздает на работу.
— Да, съезжу к Валере, — Алик обратился к Аллиной спине, такой одинокой в дверном проеме.
Алла вышла на лестничную площадку, с неприятным удивлением обнаружив, что каждый шаг дается с трудом, словно она идет по песку. А ведь выспалась хорошо, и не болит ничего. Потемнело в глазах, будто встретилась с ней неведомая тень, задела крыльями. Что за чертовщина? Некто невидимый явно хочет, чтобы Алла вернулась.
Она не верила в совпадения и приметы, поэтому вернулась просто так, проверить, не забыла ли отключить газ на кухне: давно следовало заменить испорченную плиту. Алик, как положено, уже лежал на диване, и Алла рассердилась сама на себя: у мужа хватило бы ума повернуть газовый вентиль, зря возвращалась. Некстати вспомнилась невнятная история о брате свекрови, дяде Алика, тезке мужа. Что-то там было странное, какая-то страшная нелепая смерть. КГБ? Но об этом не говорят, а мужа не спросишь — промолчит.
Улица встретила Аллу сокрушительной белизной. Белые дома и тротуары, белое шоссе, укутанные плотными белыми чехольчиками ветви лип и тополей и плотный, сплошной снег, широкими мазками густо покрывший все. Кажется, что на невидимых нитях раскачиваются белые пушистые гирлянды, завешивая улицу, фонари, прохожих, весь город. Ощущение разбитости пропало, и на автобусной остановке, куда она дошла почти на ощупь — через слепую сияющую белизну, — Алла забыла о мелкой неприятности, о навязчивой тени.
Алик. Четверг
Алик лежал на диванчике перед выключенным телевизором и раздумывал куда бы уйти. Не насовсем, а только на вечер, зимний, свободный от работы длинный вечер. Куда сходить? К Валере просто так без повода идти как-то неприлично. Он никогда не ходил к Валере без приглашения, разве что в школе. Людмила Ивановна, Валерина мать, до сих пор пугала Алика. Всякий раз видя в темном коридоре квартиры ее прямоугольную, как из фанеры выпиленную фигуру — входную дверь открывала именно она, — он ждал реплики:
— Шляются по чужим домам, словно своего нет!
Такой тирадой она встретила Алика давным-давно, когда они с Валерой учились еще в шестом классе, подружившись, стали захаживать в гости друг к другу. С того самого первого визита Алик чувствовал, что Людмила Ивановна не любит его как-то по-особенному; она никогда не называла его по имени, не отвечала на «здравствуйте» и «до свидания». Ему казалось, что на то есть своя причина. Правда, отец Алика тоже не одобрял дружбы с Валерой. Но он просто закрывался в своей комнате — и все.
Телефонный звонок заставил Алика подскочить так, что качнулись занавески.
— Валера! Долго жить будешь, только что о тебе думал. — Алик перехватил трубку другой рукой и прислонился лбом к стене, к пятну, темнеющему на обоях в память о прежних телефонных переговорах.
— Зачем думать, трясти надо! — отозвался приятель. — У меня сегодня отгул за прогул, давай, подгребай через пару часиков.
А чтобы Алик не очень-то возомнил о себе, Валера добавил, как одолжение:
— Посмотришь заодно мою «вертушку», что-то барахлит последнее время, звук плывет.
Не объяснять же Алику, в самом деле, как тошно было вчера, не рассказывать же о смерти Тиграна.
— Я давно говорил, что пора менять технику, никто сейчас не пользуется такой аппаратурой, мне и запчастей для тебя нигде не достать.
— Аппаратурой! — передразнил Валера. — Если такой умный, может, подскажешь, где тут поблизости деньги на деревьях растут? Меня моя «вертуха» устраивает. Диски, опять же, куда я дену? Заново все покупать?
— Ладно, придумаем что-нибудь, — быстро согласился Алик, но спросил все-таки: — А Людмила Ивановна?
— Маман уехала на пару дней, так что ты купи по дороге шпрот каких-нибудь, напоить я тебя напою, а насчет жратвы у меня скучновато. Да, приезжай не один, если хочешь, — зачем-то добавил Валера.
Алик не понял. С Аллой?
— Но она на работе до шести, а вечером у нее дела с соседкой, — поспешил он сказать, памятуя о том, что жена с трудом скрывает свое плохое отношение к Валере.
— Ну, ты сегодня тупой, как Куликовская бритва! При чем тут Алла? Жена должна дома сидеть, щи варить, а ты приходи с кем-нибудь другим, проще сказать, с другой, не догоняешь, что ли?
«У кого-нибудь другого», то есть у Вики, сегодня был выходной, и у Алика зашевелилась опасная мыслишка, что Валера знает об этом. Тотчас попыталась вылезти на белый свет из темной памяти старая история с нынешней женой Валеры, его бывшей подругой, но Алик привычным пинком отправил ее обратно. Сколько можно! Пять лет кряду он обдумывал ту ситуацию, получалось: все кругом правы; тем не менее все оказались несчастны и, если смотреть со стороны, виноваты. Но не так, чтобы совсем уж виноваты. Нет, нельзя разрешить подобную ситуацию в принципе, нельзя искать виноватого или правого, сам измучаешься и других измучишь. Так нечего сейчас начинать об этом думать!