Ирвин прикрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Однако не в моих планах на ближайшее будущее было щадить его чувства.
– Встань вон туда! – повелительно заявила я, вытянув руку.
– Это еще зачем? – простонал Ирвин.
– Встань, я тебе говорю!
Закатив глаза, он все-таки перешел на указанное мной место.
– Так хорошо? – едко осведомился он. – Может, мне еще станцевать?
– Танцевать необязательно, – успокоила его я. – Сделай еще один шаг назад. Так, теперь немного вправо.
Добившись того, чтобы Ирвин попадал непосредственно под свет луны, я подошла к нему вплотную. Дело в том, что существует лишь один способ безошибочно определить тъёрна без того, чтобы он даже начал принимать свой истинный облик. Нужно посмотреть на его зрачки в свете луны в ночь смены фазы, на лунном холме. При такой близости к грани миров зрачки обязательно окажутся вертикальными. Положив руки Ирвину на скулы, я принялась вглядываться в его глаза. Что за черт?! Самые обыкновенные глаза. Человеческие. И абсолютно не вертикальные.
Уронив руки, я растерянно отступила на шаг назад.
– Так ты что же, выходит, не тъёрн? – пролепетала я.
– Я не… кто??? – возмутился Ирвин.
– Ты же должен быть тъёрном! – воскликнула я, практически предъявляя претензию.
– Должен?! – изумленно переспросил он, видимо, прикидывая, когда и кому успел так сильно задолжать. – Ты же сама нашла доказательства, что я не убивал Вежанну! – напомнил он.
– Ну да, нашла, – и не подумала спорить я. – Ну и что? Если ты тъёрн, это же еще не значит, что все убитые девушки на твоей совести. Я думала, ту убил кто-то другой.
Ирвин вытаращил на меня глаза и теперь стоял, то открывая, то закрывая рот, как карась. При этом с его губ не срывалось ни звука. Зато когда звук наконец вернулся, первые же слова прозвучали очень громко:
– Ты что, все это время считала меня тъёрном???
Я пожала плечами с извиняющимся выражением лица.
– Что, и тогда, в тюрьме? – схватился за голову Ирвин. – И когда приехала ко мне домой? И когда мы…
Он хотел снова схватиться за голову, но обнаружил, что его руки и так уже прижаты к вискам.
– Ну… ты только не расстраивайся! – попыталась успокоить Ирвина я. Но вместо ответа встретив его осоловелый взгляд, сама перешла в наступление: – Между прочим, это ты во всем виноват! Ты отреагировал на поренью!
– На поренью? – переспросил Ирвин. – Это такая соленая гадость? У меня на нее аллергия, а что?
– Какая еще аллергия? – возмутилась я. – Ни у кого нет аллергии на поренью!
– А у меня есть! – снова разозлился Ирвин. – Постой… То есть это ты сама, специально, подсыпала мне поренью тогда за ужином? Это по твоей милости я заработал тот чертов приступ и чувствовал себя в результате полным идиотом?
– Ну, знаешь ли, то, кем ты себя в связи с этим чувствовал, на моей ответственности не лежит, – поспешила откреститься я. – Но поренью действительно подсыпала я. Ну что ты на меня так смотришь? Я – Охотница. Охочусь на тъёрнов, такая у меня работа. Мы знали, что во дворце появился тъёрн. Ты оказался в списке подозреваемых, просто потому, что мужчина, и брюнет, и недавно появился во дворце. Мне надо было тебя проверить. О Создательница, ты – не тъёрн!
Я села на траву, обхватила руками колени и рассмеялась. Подозреваю, что Ирвин снова усомнился в моей вменяемости. Но меня сейчас не могла всерьез растревожить даже его реакция на эту новость – такой камень внезапно слетел с моих плеч. Столько проблем, в незыблемости которых я успела себя уверить, внезапно оказались несуществующими.
– Ты… ты…
Судя по интонации и жестикуляции, Ирвин собирался сказать что-то крайне нелицеприятное, но, увидев глупую счастливую улыбку на поднятом к нему лице, резко отмахнулся и тоже сел на траву. Смотрел он на меня по-прежнему довольно-таки ошалело, то и дело молча, но выразительно качая головой. Я всякий раз отворачивалась, пытаясь спрятать смешок.
– Что ж ты меня из тюрьмы вытаскивала, если считала, что я тъёрн? – все еще несколько обиженно поинтересовался Ирвин.
Я усмехнулась, припоминая, как старательно меня отговаривал от такого поступка Винсент.
– А ты не догадываешься? – прищурилась я.
К счастью, Ирвин был не тем человеком, которому необходимо объяснять подобные вещи на пальцах.
– Даже думая, что я тъёрн? – серьезно спросил он, склонив голову набок.
– Сама себе удивляюсь, – развела руками я.
Ирвин снова медленно покачал головой, но на сей раз это не было выражением неодобрения. Он нежно провел большим пальцем по моей щеке, потом положил руку мне на затылок и привлек к себе. Поцелуй был коротким: у меня все еще болела разбитая губа.
– Поздравляю: тебе это удалось в третий раз, – тихо сказал Ирвин мне на ухо, когда я сидела, уткнувшись носом в рукав его джеркина.
Я тоже была не из тех, кому все требуется объяснять на пальцах. Под первыми двумя случаями он подразумевал купальню и тюрьму. Я прижалась к нему сильнее, но потом вдруг вспомнила кое-что еще.
– Слушай, а раз ты не тъёрн, зачем ты привел меня на лунный холм?!
– Затем, что здесь нет людей, но есть укрытия, – пробурчал Ирвин. – Затем, что отсюда с утра можно как следует оглядеться. Затем, что…
Договорить он не успел. Одновременно с нескольких сторон к нам приблизились темные тени. Именно такое впечатление производили эти люди – в темной одежде, темных плащах и скрывающих лица масках. Их было четверо. Наверное, из той же компании, что и напавшие в свое время на Винсента. С тех пор никто не появлялся на этом холме, и охрану успели снять. И, видимо, теперь они вернулись.
Ирвин вскочил на ноги и выхватил из ножен меч. Я поднялась секундой позже, но толку от меня немного: при мне не было даже кинжала. А между тем те четверо, окружив нас, неспешно наступали. На вопрос Ирвина о том, что им нужно, не отреагировали и, без сомнения, собирались броситься в бой.
Впрочем, вряд ли это можно было бы назвать боем. Нас просто зарежут, иначе и не скажешь. Да, Ирвин в одиночку справился с инквизиторами, но тех было двое, и они не ожидали нападения. А этих четверо, и они подходят с разных сторон с обнаженными мечами.
По быстрому взгляду, который устремил на меня Ирвин, я поняла: его оценка ситуации ничем не отличается от моей. Безнадежность на несколько мгновений затопила сознание. А вместе с ней проснулась злость. А потом свет выскользнувшей из-за полупрозрачного облака луны коснулся моих волос.
Высокие деревья, дома на вершинах гор, полет над кажущейся крошечной землей. Люди в масках приближались, но я их уже не боялась. Теперь я хотела, чтобы они подошли. Я оскалила зубы, по ходу дела превращающиеся в клыки. Почувствовала, как тело крепнет, становясь крупным и сильным, и расправила выросшие за спиной крылья. Я видела, как нападавшие замерли, еще не поняв, что происходит, но почувствовав неладное. Видела, как пришло понимание, исказившее ужасом их лица. Ужасом, который даже маски не способны были скрыть. Зафиксировав чужой страх совершенно неведомым прежде чутьем, я вдруг испытала прилив небывалого восторга. И издала громкий охотничий клич. Клич тъёрна.
Ажиотаж. Азарт. Охота началась. Кто здесь первый на очереди? Один из них, тот, что стоял прямо передо мной, застыл, неспособный свести с меня глаз. Я бросилась на него. Полоснула когтями по руке, заставляя его пальцы разжаться, выпуская дурацкую, уродливую, но потенциально опасную железку. Он закричал, а я переключилась на его грудь, без труда раздирая плоть когтями. Брызнула кровь.
Отбросив более неинтересное для меня тело, я развернулась в поисках следующей жертвы. Долго искать не пришлось: какой-то глупец попытался напасть на меня сам. Из моей груди вырвалось громкое звериное рычание. Подняв с земли камень, я кинула его в человека. Попала и сразу же устремилась к нему сама, скаля зубы и протягивая к нему когтистые руки. Он попытался вырваться, но не успел. Мои когти глубоко погрузились в плоть, ноздри защекотал запах крови. Тело дернулось в моих руках и обмякло. Отбросив его в сторону, я огляделась. Двое оставшихся оказались умнее своих спутников, а может быть, трусливее, но в данном случае это было одно и то же. Оба они удирали прочь. Спустя мгновение один споткнулся и покатился вниз по склону. Второй продолжил бежать, перепрыгивая через низкие кусты.
Я снова зарычала, оскалившись, а перед глазами внезапно возник знакомый образ. Лесная ведьма Нурит была совсем рядом. Босоногая, простоволосая, она как будто стояла напротив меня, но в действительности висела в воздухе, не касаясь ступнями травы.
– Ну же, давай! – хитро прищурившись, просияла она. – Смотри: еще целых две жертвы! Раздолье для охотника! Догони их, поймай, напади, разорви на части!
Наваждение моментально спало; я посмотрела вслед беглецам совершенно равнодушно.
– Зачем? – удивленно спросила я. – Они не представляют опасности. Мне нет до них никакого дела.
На лице Нурит заиграла многозначительная улыбка.
– Ну нет так нет, – развела руками она, после чего медленно растворилась в воздухе.
А я почувствовала, как снова начинаю преображаться. Меньше чем за минуту ко мне вернулось мое обычное тело. Я оглядела свои руки, такие маленькие, светлые, хрупкие, с короткими-прекороткими ногтями. Плечи ссутулились, шея согнулась, будто под тяжелой ношей, и я в изнеможении опустилась на траву.
Маленькое, хрупкое, щуплое тело била крупная дрожь. Что со мной произошло? Как все это получилось? Во имя Создательницы, неужели я только что убила тех двоих голыми руками?! Да еще и получая от этого процесса удовольствие? Я склонилась к самой траве, сжав руками виски. Боги, неужели я на такое способна? И как мне вообще удалось принять облик тъёрна? Ведь тъёрнов рядом со мной не было! Если бы хоть один из нападавших был тъёрном, он принял бы свой настоящий облик, чтобы дать мне отпор, вместо того чтобы так серьезно рисковать своей жизнью.
Подняв глаза, я сразу же встретилась взглядом с Ирвином. Он стоял в нескольких шагах от меня и смотрел… даже не знаю как. Шокированно? Отчужденно? Враждебно? Во всяком случае, не так, как прежде.