м за дюймом, они развёртывали его, при этом время от времени раздавался слабый треск, казавшийся робким протестом против участи, которой его подвергали. Свиток представлял собой непрерывную ленту длиной около десяти дюймов и шириной дюймов в шесть.
Вначале эта лента была чистой и белой. Сперва она развёртывалась легко, потом стала сопротивляться.
– Осторожно! – прошептал Ваби.
И кончиком ножа стал соскабливать слипшиеся части.
– Кажется, что нет ничего… – робко сказал Родерик.
Развернули ленту ещё на два или три дюйма, и вдруг показалась какая-то чёрная метка, значение которой было трудно понять. От неё шла черта и терялась в свёрнутой части свитка.
В этот момент берёзовая кора внезапно развернулась во всю свою длину, и на столе оказался долгожданный ключ к тайне в виде какого-то чертежа.
Скорее это была диаграмма, довольно грубо сделанная, ряд прямых линий и завитков; то тут, то там виднелось слово, другое, частью уже стёршееся, служа как бы некоторым пояснением к чертежу. Некоторых слов совершенно нельзя было разобрать.
Но что прежде всего привлекло внимание наших друзей, так это несколько слов, написанных вполне чётко и ясно, выделявшихся на плане.
Родерик вслух прочитал:
– Джон Болл, Анри Ланглуа, Пьер Плант.
Вдоль слов «Джон Болл» была проведена широкая чёрная черта, которая почти совершенно зачёркивала его, а в конце всей строчки, образованной этими тремя подписями, стояло в скобках другое французское слово. Слово, которое Ваби тотчас же перевёл:
– Умер.
И он добавил с чувством негодования:
– Джон Болл умер. Французы убили его.
Родерик не ответил. Он склонился над берестовым свитком и водил по его линиям дрожащим пальцем. Первое слово, которым сопровождалась диаграмма, было совершенно неразборчиво. В следующем слове можно было разобрать только одну букву, по которой нельзя было догадаться, что оно означало.
Род тем не менее продолжал свои изыскания. Добравшись до точки, откуда поперечная линия, более широкая и извилистая, чем другие, пересекала основную черту, он смог отчётливо прочесть следующие слова:
«Второй водопад».
Затем, на расстоянии полудюйма, виднелись разбросанные в различных местах буквы:
т… в… д… д…
– Это означает, – пояснил Род, – третий водопад.
Тут прерывались линии чертежа. В этом же углу, между последним словом и тремя подписями, можно было догадаться о существовании ещё нескольких строк. Но не было никакой возможности расшифровать их, до такой степени побледнели чернила. А между тем именно эти строки, по всей вероятности, служили разгадкой тайны о потерянном золоте.
Род поднял глаза, и отчаяние отразилось на его лице. Он знал теперь, что в этих уничтоженных временем строках заключалась тайна, сторожившая громадное богатство. Но раскрыть её он никак не мог. Всё, что ему дано было знать, заключалось в том, что где-то на широких таёжных пространствах скрываются три водопада. А между вторым и третьим из них, в неведомом никому месте, один англичанин и два француза нашли золото.
Где же? Где находятся эти водопады? Род не встретил ни одного в ложбине, и ни одного не было в окрестностях старой лачуги. Много раз всё это пространство было обследовано тремя товарищами и во время их охотничьих набегов, и во время установки капканов.
Вдруг Ваби, поглядывая на Рода и что-то соображая, взял берестяной свиток и стал пристально его рассматривать.
– Ах, чёрт побери, – воскликнул он, – надо же соскоблить эту кожицу! Смотри, Муки, нет ничего легче!
И он протянул свиток старому индейцу и тут же пояснил Роду:
– Берёзовая кора состоит из нескольких слоёв, причём каждый слой тоньше самой тонкой бумаги. Чернила должны были просочиться через несколько таких плёнок. Если нам удастся снять верхнюю кожицу, из-под неё выглянет следующая, и надпись на ней, уверяю вас, будет такой же свежей, какой была пятьдесят лет тому назад.
Мукоки, подойдя к свету, пробивавшемуся из открытых дверей, сейчас же принялся за работу и, состроив свою добродушную гримасу, закричал:
– Хорошо сдираться!
Действительно, бесконечно тонкая плёнка сходила легко. В течение получаса он усердно трудился над этим деликатным делом, а Род и Ваби с восхищением наблюдали за ним. Когда он разогнул спину, задача была уже решена.
Род и Ваби, получив берёзовую ленту в свои руки, издали громкий крик радости. Искажённые временем слова можно было прочитать теперь превосходно. Там, где раньше виднелись только три буквы, появились разгаданные Родом слова: «третий водопад». Рядом стояло слово «хижина». Его окружал ряд исписанных строк. Род вслух прочитал их:
Мы, Джон Болл, Анри Ланглуа и Пьер Плант, найдя золото у третьего водопада, настоящим постановляем общими силами добывать означенное золото. Мы приглашаем друг друга забыть наши прошлые ссоры и работать совместно в общей компании, добросовестно и честно относясь друг к другу. Да поможет нам Бог!
В верхнем углу чертежа стояли и другие слова, менее разборчивые, но Роду удалось расшифровать и их. И вот тут-то его волнение достигло апогея. Язык прилип к гортани, и на этот раз Ваби, прерывистое дыхание которого жгло ему щёки, прочёл следующие слова:
«Здесь хижина и на краю ложбина».
Мукоки, выслушав столько чудес, почти оглушённый ими, стал подумывать об обеде и потому снова поставил на огонь лосиный бифштекс. Через несколько минут, придя в себя, Ваби сказал:
– Итак, Род, вы нашли ваши золотые копи! Ясно, что речь идёт о маленьком потоке, который бежит в ложбине. Вот вы и богатый человек!
– Пожалуйста, не мои, а наши золотые копи, – быстро поправил юноша Ваби. – Нас трое. Да, нас тоже трое, и наш союз явится, понятно, правопреемником Джона Болла, Анри Ланглуа и Пьера Планта. Они умерли. Золото принадлежит нам.
Ваби снова приступил к изучению берестяной карты.
– Мне кажется, – сказал он, – совершенно невозможным, чтобы мы не нашли этого места. Указания, полученные нами, ясны как день. Нам надо дойти до ложбины, на известном расстоянии от неё мы встретим первый водопад. Мы идём дальше, и здесь поток, становясь быстрее, делает второй скачок. Вот хижина, и недалеко от неё – золото!
Он подошёл к дверям, в руках у него была кора. Род присоединился к нему.
– Я старался определить местонахождение золота, но никаких указаний на этот счёт не нахожу, – сказал Ваби. – Как думаете, Род, сколько миль вы сделали в ложбине?
– По меньшей мере с десяток!
– И вы не встретили ни одного водопада?
– Ни одного!
При помощи сучка Ваби старался определить расстояние между отдельными пунктами, отмеченными на чертеже.
– Не сомневаюсь, – сказал он, – что эта карта была составлена Джоном Боллом. Вы, вероятно, заметили, что все надписи сделаны одной рукой, кроме подписей Ланглуа и Планта. Последние представляют страшную мазню. Болл, напротив, пишет грамотно; по-видимому, он был человеком хорошо образованным. Вы согласны с этим? А следовательно, было бы очень странно, если бы на своём чертеже он не придерживался какого-нибудь определённого масштаба. Расстояние между первым и вторым водопадом вдвое меньше расстояния, отделяющего второй от третьего. Это, очевидно, не случайно.
Род согласился.
– Отсюда надо заключить, – сказал он, – что стоит только найти первый водопад, как мы сможем определить приблизительную длину пути к остальным.
– Совершенно верно, – подхватил Ваби.
– Я исследовал ложбину на расстоянии десяти миль. Допустим, что мы найдём водопад на пятнадцатой миле. Следовательно, судя по чертежу, второй водопад будет на расстоянии двадцати миль от него, а третий на сорок миль дальше. В общем итоге это составит путь приблизительно в семьдесят пять миль.
Ваби вынужден был признать, что вывод сделан правильно. Он смущённо почесал голову.
– Будем исходить из наших данных, – сказал он. – Третий водопад, хижина и золотая жила находятся отсюда на расстоянии от семидесяти пяти до ста миль. Но тогда, чёрт возьми, почему же эти три человека очутились в этой лачуге, где мы находимся сейчас, и притом с небольшой пригоршней золотых самородков? Не сыграло ли золото злой шутки с ними? Быть может, они и нашли-то всего-навсего содержимое этого мешочка из оленьей кожи?
– Это соображение имеет основание, – произнёс Род.
В этот момент и Мукоки, ставивший бифштекс на печку, подал свой голос:
– Может быть, они ходить на факторию за продовольствием.
Ваби подскочил.
– Муки, ты разрешил загадку! Всё теперь распутывается.
С минуту он молчал, а потом стал объяснять свою мысль:
– Конечно, я могу ошибаться, но вот как можно было бы восстановить всю картину этого происшествия. Во-первых, Болл и оба француза могли случайно или каким-либо иным образом открыть золотую жилу. Они стали рыть землю и рыли её, пока не истощилось продовольствие. Во-вторых, они, вероятно, собрали некоторое состояние, маленькое или большое, мы этого в точности не можем знать. Когда продовольствия не стало, было решено, что оба француза пойдут за подкреплением на факторию. Вабинош-Хоуз был в то время ближайшим пунктом, куда они могли бы обратиться. Прежде чем пуститься в путь, они убивают Джона Болла, чтобы затем овладеть его долей золота. В-третьих, они отправляются в путь, захватив с собой ровно столько золота, сколько надо было, чтобы расплатиться за товары. Быть может, было действительно неблагоразумно разжигать зависть других авантюристов, с которыми они могли столкнуться в фактории. Несколько же самородков могли не обратить на себя внимания. Добравшись до этой хижины, они сделали привал. Тут Планту или Ланглуа, во всяком случае, одному из них, приходит на ум отделаться от своего компаньона, как они отделались уже от Болла, завладеть чертежом, мешком с самородками и, наконец, всем запрятанным богатством. Они вступили в драку и убили друг друга. Вот и всё!