После каждого залпа один из врагов падал замертво у входа в ущелье. Остальные стремительно подались назад.
– Мне думается, – сказал Ваби, – что теперь они не скоро пустятся в подобную авантюру.
Из шести сражённых врагов двое ещё шевелились. Их прикончили выстрелами из револьвера.
Кровь из раны Мукоки перестала сочиться, но старый индеец ослабел до такой степени, что потерял сознание.
– Надо, чтобы он выпил чего-нибудь горячего, – сказал Род, – это подкрепит его силы.
Ваби стоял на страже и заодно подбирал сухие ветки, весной занесённые в это скалистое ущелье потоками талого снега. Он развёл небольшой костёр, потом развернул тощий пакет с провизией, который, по привычке, захватил с собой и в этот тяжёлый день.
– Здесь все наши запасы: две горсти кофе, щепотка чая, сало и несколько сухарей. Для трёх человек этого мало, но, чтобы восстановить силы Мукоки, вполне достаточно, а зато у меня есть целая коробка спичек!
Огонь весело затрещал. В небольшой котелок Род набрал снега. Когда вода закипела, он заварил кофе, и приятный аромат разнёсся в воздухе.
Мукоки подставил чашку, которая висела у него на поясе, и начал медленными глотками тянуть целительный напиток. Дважды повторял он эту операцию, а затем его примеру последовали юноши. Потом каждый из них съел по сухарю, а старика-индейца они по долгу дружбы принудили съесть двойную порцию. Страдальческое выражение его лица стало постепенно смягчаться. Распаковали шкуры и разложили их в небольшой котловине, получились две мягкие и тёплые постели. Одна из них была предоставлена Мукоки, а на другой устроились Род и Ваби, они посменно то отдыхали, то выходили сторожить.
– Кстати, – спросил Род, – где Волк?
Ваби рассмеялся:
– Вернулся к своим. Уж он повоет сегодня ночью вместе со своими братьями. Бедный, старый Волк!
Но смех Ваби уступил место чувству сожаления, грустные нотки задрожали в его голосе.
– Его захватили врасплох так же, как и меня. Вунги бесшумно прокрались сзади хижины через ставни. Чутьё не могло на этот раз предостеречь Волка. Я же заметил их только тогда, когда они набросились на меня. Я стоял рядом с Волком и только что собирался поднять вязанку хвороста. Я быстро перерезал ножом его привязь.
– Боролся он с ними?
– Минуту или две, не больше. Один из бандитов прицелился в него, но он увильнул от выстрела и удрал в лес.
Наступило молчание. Вунги там, наверху, не подавали признаков жизни.
– Мне непонятно, – проговорил Род, – почему они замышляют козни только против вас? Почему меня и Мукоки они оставляют в покое? Спрятавшись в кустах, они могли с таким же успехом подстеречь и перестрелять нас.
– До вас им дела нет. Им нужен только я. Если бы я оказался у них в руках, они бы переговорили с вами и отправили бы вас в факторию, чтобы получить за моё освобождение выкуп. Они ободрали бы моего отца до последнего доллара.
В этот момент небольшой круглый камешек, подпрыгивая, скатился в скалистый проход.
– Они всё ещё там, наверху, – посмеиваясь, сказал Ваби. – Они поджидают нашего выхода, этот камешек скатился случайно. Для нас это предостережение.
И, чтобы переменить разговор, он воскликнул:
– А где наши чудные золотые самородки? Что с ними сталось?
– Я знаю об этом столько же, сколько и вы, – ответил Род.
Затем, ощупав свои карманы, он проговорил:
– Они у меня здесь. Я совершенно про них забыл. Мукоки нашёл их в золе.
Понемногу надвинулась темнота.
– Подождём завтрашнего дня, – пробормотал Род. – Забраться сюда – это не шутка, а вот как завтра выбраться отсюда?
Ночь прошла спокойно. Мукоки отдыхал, а Род и Ваби поочерёдно стояли на страже. Около полуночи небо вдруг стало пурпуровым.
Род, который бодрствовал, дёрнул за руку своего товарища.
– Смотри! – сказал он.
Ваби протёр глаза.
– Похоже на то, Род, что и на этот раз горит сосна. Что происходит у наших врагов?
Немного спустя раздался протяжный вой волка, одинокий и заунывный.
– Кто знает, – пробормотал Ваби, – быть может, это наш Волк. Он ненавидит своих сородичей, в обществе которых ему придётся теперь жить. Со временем он привыкнет, а сейчас тоскует по нам…
Глава XVIIIВозвращение в Вабинош-Хоуз
На рассвете приятели выпили остаток кофе и разделили последние сухари. Ночной отдых благотворно подействовал на Мукоки. Недаром у него был железный организм. Белый кролик, случайно пробравшийся в эту скалистую расщелину, спокойно перебирал своими лапками. Ваби мимоходом убил его прикладом ружья.
Ещё тёплым они выпотрошили его, и он послужил вкусным жарким для всей компании.
Теперь у них была одна задача: как можно скорее выбраться из ложбины и добраться до Вабинош-Хоуза. Предстояло выдержать последнюю битву с вунгами, которые, несомненно, где-то притаились и были начеку.
Род вызвался пойти разузнать, что делается наверху, над ущельем.
Со всяческими предосторожностями, держа ружьё наготове, он собрался в путь. Он знал, что стоит ему сделать один шаг наружу и вражеская пуля прикончит его. Но, несмотря на опасность, он должен был решиться.
Род продвинулся на шаг, затем ещё на один. На снежной белизне, окаймлявшей край ложбины, никого не было видно. Вунги исчезли! Потухал костёр. И на тропинке, отличающейся от проложенной накануне, их следы шли в сторону от ложбины.
Родерик поспешил обратно, чтобы сообщить эти новости Ваби и Мукоки. Индеец высказал предположение, что это, может быть, ловушка и что вунги могли притаиться где-нибудь дальше. Ваби молчал: он припоминал о замешательстве, которое произошло вчера в рядах его врагов. Кто знает, не произошло ли какое-нибудь новое событие, неизвестное ни ему, ни Роду, ни Мукоки. Но во всяком случае, оставаться здесь дольше не было никакой возможности. Для большей безопасности они решили выбраться через тот проход, через который Род в первый раз спустился в ложбину.
Небо потемнело, подул южный ветер. Огромные хлопья снега стали летать в воздухе.
– Хорошо, это хорошо, – сказал Мукоки, – снег покрыть наши следы!
И он взвалил на спину тюк со шкурами. С большим трудом нашёл Родерик место, откуда легко можно было взобраться наверх. Род и Ваби перебирались со скалы на скалу, карабкаясь друг другу на спину. Трудно было подняться Мукоки, ему мешала его рана и тяжёлый тюк.
Снег всё падал, а вунгов не было видно.
Старый индеец стал вожаком компании. Он решил достичь фактории другой тропой, не той, по которой они шли в начале путешествия, а описав круг к югу, держаться как можно дальше от неприятеля. Только один Мукоки мог броситься в неизвестность. Он обладал каким-то таинственным шестым чувством, той способностью ориентироваться, тем почти сверхъестественным инстинктом, который за сотни миль мчит почтового голубя, как стрелу, в его голубятню.
Там, где всякий другой растерялся бы или уже давно заблудился, индеец безошибочно прокладывал себе путь. Много раз Род и Ваби спрашивали старика, в каком направлении находится Вабинош-Хоуз, и рука индейца неизменно указывала его, как будто он через леса, горы и долины действительно видел факторию перед собой. На пятнадцатой миле они сделали привал, чтобы отдохнуть, и развели небольшой костёр у старого пня. Позавтракали остатками кролика и затем снова пустились в путь.
Весь день шли они по трудной дороге. То взбирались на скалистые гребни, то спускались в ложбину, где им приходилось прокладывать себе дорогу через густую поросль. Когда солнце зашло за горизонт, они расположились на ночлег около соснового леса. Заварили последнюю щепотку чая, и это был весь их ужин. Дичи не было видно.
У молодого горожанина начались судороги в желудке, но он молчал. Мукоки как будто отгадал его мысли.
– Завтра, – сказал он, – убить на завтрак куропатки.
Род удивился:
– Откуда ты это знаешь, Мукоки?
Индеец указал ему на небольшой лесок:
– Хороший сосна, густой. Куропатки там зимовать в гнезде.
Ваби распаковал меха, их разделили на три части. Три большие волчьи шкуры расстелили на ветках, они служили навесом, под которым путешественники устроились как нельзя лучше.
Родерик, разбитый усталостью, без промедления заснул глубоким сном. Но Ваби и Мукоки лишь дремали, просыпаясь время от времени, чтобы поддержать огонь и удостовериться, что кругом всё спокойно.
Род ещё спал в своей тёплой постели, когда его разбудили три выстрела. Через минуту показался Мукоки, держа в руке трёх куропаток.
Род захлопал в ладоши от радости. Никогда завтрак не казался ему таким вкусным. Они уничтожили дичь до последней косточки.
Ночью снег перестал, а наутро снова возобновился. Почти совершенно ослеплённый снегом, маленький караван продвигался вперёд до полудня. А затем снова сделал привал.
Теперь они были далеко от вунгов и находились вне опасности. Они могли спокойно устроить себе уютное пристанище из сухих веток и хвороста сосен.
– Теперь мы, вероятно, уже недалеко от тропы Кеногами-Хоуз, – сказал Ваби, – а может быть, мы даже прошли её?
– Нет, ещё не дошли, – ответил Мукоки, – ещё немного южнее.
Ваби объяснил Роду:
– Тропа, о которой мы говорим, – это проложенная санями дорожка, идущая от озера Нипигон до фактории Кеногами-Хоуз. Заведующий этой факторией наш лучший друг. Очень часто мы ездим к нему в гости.
Несколько убитых кроликов составили их завтрак. Охотники были совершенно измучены и проспали весь остаток дня. Ничто не нарушало спокойствия наступившей ночи.
К утру погода прояснилась. Но рана Мукоки снова открылась. Необходимо было убить какое-нибудь животное, чтобы получить жир и смазать рану. Старый индеец вынужден был остаться на привале, а оба юноши отправились в разные стороны на охоту.
Родерик бродил в продолжение часа, и, к своей досаде, несмотря на многочисленные следы оленей и карибу, совершенно безрезультатно. Он приходил уже в отчаяние, как вдруг внимание его привлекла тропа, проделанная санями, пересёкшая его путь. Две пары саней, запряжённых собаками, прошли здесь после выпавшего снега, по обе стороны саней виднелись следы лыж. Родерик догадался, что людей было трое, а собак дюжина. Он не сомневался, что эта тропа ведёт к Кеногами-Хоузу, и из любопытства пошёл по ней.