Или все же он слишком много о себе вообразил? Охотники нечасто, но покидают свой Остров. Не стоит видеть в каждой тени преследователя. Или стоит?
– И что с того? – спросила девчонка. – На таможенную службу им никак не повлиять, она им не подчиняется.
– Так-то оно так, но ты не представляешь, сколько людей обязаны Охотникам и сколько из них готовы оказать в обмен на эти обязательства маленькие услуги.
– Какие услуги?
– Внимательнее смотреть по сторонам, к примеру. Выискивать среди толпы определенное лицо.
Амелия сосредоточенно погрызла ноготь большого пальца.
– Если бы я сама не видела, что они сделали со Жменей, то подумала бы, будто у тебя мания преследования. Ты не мог найти в недруги кого-то менее серьезного?
– Да вот не подумал, взял тех, кто под руку попался.
Девчонка только вздохнула.
– Ты не обязана… – Дарт в который раз предпринял попытку образумить ее и в который раз наткнулся на упрямый взгляд.
– Нет, не обязана, поэтому я иду по собственной воле. Что у тебя?
Дарт рассказал об увиденном, поделился опасениями.
– Поначалу я думал пробраться к дирижаблю ночью, чтобы к открытию порта быть уже на судне. Но из твоих слов выходит, что идти надо прямо сейчас. До закрытия есть часа три, мы успеем.
– Ну что, вещи сложены, нас ничего не задерживает.
Она выглядела очень спокойно и даже как будто дрожала от нетерпения. Дарт мысленно покачал головой. Девчонка была либо слишком отчаянной, либо слишком глупой. Вряд ли опасность быть обвиненной в колдовстве много выше риска быть обнаруженными на борту дирижабля. Ну да сколько можно ее разубеждать?
Перед уходом он оставил на столе пару серебряных монет. Неразговорчивой Сибилле они явно не будут лишними.
До самого порта шли, выбирая самые безлюдные улицы. А на саму территорию пробрались, затерявшись среди длинного обоза из семи повозок, следом за которыми нехотя семенила целая отара овец, оглашавшая окрестности испуганным блеяньем. У широких ворот порта, возле которых нес вахту караул, овец испугал резкий звук с одной из посадочных площадок. Животные попытались разбежаться, заметались. В начавшемся столпотворении Дарт и Амелия и проскользнули на территорию. Вынужденный затор у ворот не понравился многим – еще некоторое время ребят обгоняли раздраженные люди, ругавшие себе под нос нерадивых тварей. Причем под тварями они явно подразумевали не несчастных овец, а их хозяев.
Спрятались в прежнем убежище Дарта. Сидеть предстояло немало – часа два или три, пока не стемнеет. И если парню подобное занятие было не впервой, то девчонка чувствовала себя крайне неуютно. Постоянно ерзала, садилась то так, то иначе, несколько раз пыталась встать, чтобы дать отдых затекшим ногам или спине. Дарт старался гнать прочь мысли о том, что спутница послана ему в назидание за лень и издевательства над наставником Тобиасом.
Темноты он ждал, как никогда прежде. Если бы мог, то сам бы поднялся в небеса и согнал оттуда солнце, а луну вытащил за шкирку.
Несколько раз мимо их убежища проходил портовый патруль. Чем позднее становилось, тем чаще он показывался. Патрульные не имели основательного вооружения, в их задачу входило лишь наблюдение. Разбираться с нарушителями будут другие люди, куда более серьезные.
Звуки постепенно затихали. Грузчики оставляли свою работу, мастеровые собирали инструменты и покидали пределы посадочных площадок, заказчики перекидывались последними словами с капитанами дирижаблей. Порт пустел, но не вымирал, продолжая жить своей собственной жизнью, без людей. Где-то поскрипывало, где-то постукивало, со стороны одного дирижабля доносилось приглушенное шипение, точно в аэростате образовалась небольшая дырка, в которую теперь выходил газ.
– Идем? – приподнялся в укрытии Дарт.
Темнота сегодня была густой. На небе, все еще затянутом тучами, не появилось ни звезд, ни луны. Что ж, отлично! Похоже, все складывалось как нельзя лучше.
Ребята вышли было из-за ящиков и сделали несколько шагов к дирижаблю, но тут неподалеку раздался быстро приближающийся шум. Судя по всему, к патрулю шум не имел никакого отношения, пришлось спешно возвращаться. В следующие минуты подозрения Дарта относительно нечистой на руку команды «Понтифика» полностью оправдались. Наверняка у кого-то из экипажа имелась на таможне очень мохнатая лапа. В трюм грузили с десяток породистых лошадей. Животных пригнали люди в черном, а на посадочной площадке их уже ожидали. Все проделали очень быстро и слаженно. Всего за несколько минут живой груз перекочевал в трюм летающего гиганта. В трюм – туда, где положено быть балласту. Это что же, если в пути случится нештатная ситуация и надо будет срочно избавиться от части груза, первыми в никуда полетят лошади? О том, что за животными вполне могут последовать и незадачливые безбилетники, Дарт как-то не подумал.
Зато если уж попасть в трюм, то проверки можно не опасаться. Тут все должно быть схвачено и проплачено.
Закончив с погрузкой, люди в черном быстро ретировались.
Ребята выждали еще с полчаса, прежде чем снова решились выбраться на открытое пространство. На этот раз им никто не помешал. Без происшествий они добрались до дирижабля. Оставалось последнее: открыть ворота в трюм. Выглядели они довольно внушительно и оказались заперты изнутри. Дарт услышал, как разочарованно вздохнула Амелия, и улыбнулся про себя. Неужели она думала, что тут их ждут? Вытащив кинжал, он просунул его в щель между воротин и повел снизу вверх. Примерно на середине лезвие встретило сопротивление. Немного усилий, и запорный брус приподнялся.
«Тишь, тише…»
Затаив дыхание, парень провозился несколько минут, прежде чем ему удалось окончательно выкинуть брус из пазов. Раздался оглушительный, как ему показалось, грохот. Лошади за стеной встрепенулись, заржали, но быстро успокоились. Дарт ощущал, как от волнения взмокла спина, а во рту пересохло. Не хотелось себе признаваться, но он отчаянно боялся провала. Боялся до тех пор, пока за спиной не затворились ворота, а брус не лег на место. И даже тогда оба беглеца продолжали вслушиваться, не раздадутся ли шаги или голоса экипажа.
Темень тут стояла почти кромешная. Свет проникал в трюм лишь из пары мутных иллюминаторов. Возле одного из них беглецы и обосновались.
– Нас обязательно найдут, – уверенно сказала Амелия.
– Вряд ли. Слишком темно, мы затеряемся между лошадей. А серьезной таможенной проверки не будет.
– Так уверен?
– Да.
Некоторое время сидели молча.
«Мы сделали все, что могли», – размышлял Дарт.
Если они где-то просчитались и ошиблись – это вскроется или утром, или в полете. И если выбирать, то уж лучше в полете. Там, по крайней мере, можно попытаться договориться, купить себе место. А пока лучше расслабиться и передохнуть, возможно, даже поспать.
– Эй…
Он даже не сразу среагировал на оклик Амелии, таким тихим он был.
В неверном свете лицо девчонки окаменело, а с ее губ не слетало ни единого звука. Зато рукой она настойчиво тыкала в иллюминатор.
Выглянув туда, дар речи потерял и Дарт. Недалеко от посадочной площадки «Святого понтифика» стояли двое в длинных кожаных плащах и широкополых шляпах. Один указывал в сторону дирижабля, другой вроде бы отрицательно мотал головой – сквозь мутное стекло недолго и ошибиться.
«Нет! Этого не может быть!»
Его всего-таки выследили. И плевать, каким образом. Верхом глупости было надеяться, что шестнадцатилетний мальчишка-беглец сумеет укрыться от всевидящего взора Охотников. Гильдия рьяно хранит свои секреты. Так было, так есть, и так будет всегда.
Что теперь? Просто сдаться? Попытаться оправдаться в надежде на снисхождение? Уж это вряд ли выйдет. Все равно что просить пощады у смерча. А вот девчонку выгородить еще можно. Точнее, не выдать. Выйти самому. Будут ли они искать Амелию? Может – да, а может – нет. В любом случае, у нее есть шанс.
– Ты ездишь верхом? – спросил он шепотом, в самое ухо.
И получил в ответ неуверенный кивок.
– Хорошо, тогда сделаем так…
Один из Охотников распахнул плащ, что-то выудил из-под него и направился к дирижаблю. Дарт перестал дышать.
«Неужели ошибся?!»
Не доходя до «Понтифика» десятка полтора шагов, Охотник притаился за парой накрытых брезентом бочек. Его напарник к этому времени уже растворился в ночи. Некоторое время ничего не происходило, затем темноту разорвал истошный визг, и еще через мгновение в пятно фонарного света перед посадочной площадкой выскочило паукообразное существо в лохмотьях. Сквозь муть иллюминатора разглядеть его было невозможно, но Дарт и без того знал, что это за тварь: Проказа. С такими предпочитали не вступать в ближнюю схватку. Стоило этому созданию единственный раз коснуться оголенного участка кожи, у его жертвы неминуемо стремительно развивалась лепра. Настолько стремительно, что человек сгорал за считаные дни без малейшего шанса на выздоровление. Многие Охотники, с которыми это произошло, попросту сводили счеты с жизнью, не желая превращаться в живые разлагающиеся трупы.
Проказа припала к мостовой – и тут же рядом с ней что-то вспыхнуло ярко-желтым, разлилось, расплескалось и поднялось широким пылающим полукругом. Перекувырнувшись через голову, Проклятая бросилась прочь в точно предусмотренном загонщиками направлении: к «Святому понтифику». Тут же навстречу ей вынырнула темная фигура. Замах, мгновение полета – и новая вспышка озарила порт. На этот раз слепяще-белая, густая и концентрированная. Охваченная магическим пламенем тварь взвыла высоким голосом, почти закричала, покатилась по камням, пытаясь сбить огонь. Тщетно. Тот вгрызался в плоть, истончал очертания и без того тонких конечностей. Примерно через полминуты от Проклятой остался лишь темный след на мостовой. А еще через минуту Охотники покинули причал.
Глава 6Нерадушный прием
Наверное, впервые пуститься в долгий перелет на большом дирижабле – это здорово. Кругом нет ничего, только небо и облака. Полная свобода. Лишь где-то, далеко внизу, угадываются очертания Разъяренной земли. О том, что там происходит, можно только догадываться. Но если повезет, то удастся рассмотреть огненные вспышки, расплескивающие вокруг себя длинные языки жидкого пламени, или громадные воронки пустынных бурь, пыль и песок от которых иногда поднимались даже на высоты нижних Островов.