– Твой отец скрывался, когда пришел ко мне. За ним уже следили, и мы попали в переделку. Мне пришлось пожертвовать своей уютной спокойной жизнью ради его секретов. – Она резко повернулась, в единственном глазу заблестели слезы. – Мне пришлось сидеть в этой дыре. Пришлось забыть о том, кем я была, забыть все, что знала и умела. И ради чего? Чтобы пожить еще немного! Если это вообще можно назвать жизнью. Они считают меня сумасшедшей, чокнутой, и только поэтому никто не обращает на меня внимания, поэтому я еще жива. И вот, когда я перестаю бояться каждой тени, каждого громкого хлопка, – появляешься ты с кровью стражника на руках и смеешь чего-то требовать. – Она поджала губы и выплюнула: – Сын своего отца!
Дарт частенько слышал ругательства в свой адрес, но эти три слова прозвучали хуже и гаже всех их вместе взятых. «Сын своего отца». И в страшном сне ему не могло присниться, что он станет тем, кем больше всего не хотел быть.
– Я должен знать, ради чего все это. – Собственный голос, процеженный сквозь стиснутые яростью зубы, показался незнакомым. – Я должен знать, зачем он появился и снова разрушил мою жизнь. Это не может быть просто так, это слишком даже для старого говнюка.
– Дарт, – попыталась вклиниться Амелия, но Колин остудил ее пыл, тихонько толкнув в плечо.
Дарт заметил это и мысленно поблагодарил алхимика. Может быть, потом, когда он сам остынет, перемелет терзающую его обиду, выдастся свободная минута для того, что у нормальных людей принято называть «разговором по душам», но сейчас Амелия со своим увещанием могла оказаться лишним поводом сорваться с катушек.
– Я тоже хотела знать, – зло прошипела Рыбий Глаз, повернулась и пошла прямо на него. В мгновение ока из рукава ее грязной хламиды выглянуло дуло пистолета.
Амелия с шумом выдохнула, Колин прошептал: «Помет небесный!», а Дарт улыбнулся. В глубине души он ожидал чего-то подобного. Все в этом трухлявом доме, поросшем плесенью и грибами, говорило о том, что найти здесь истину будет очень непросто. Парень даже не удивился бы, окажись Рыбий Глаз настоящей ведьмой и вознамерься сварить гостей в большом котле. Что ж, пусть не котел, а пистолет.
– Я хотела знать, ради чего лишилась себя, но он просто ушел. Понимаешь? Ушел! – Ее голос сорвался на визг. – Оставил дрянной сверток, наболтал ахинею про мир, который катится в пропасть, и ушел. Я подыхала тут одна. Сходила с ума от ненависти. – Женщина перевела дыхание, немного успокоилась. – Не знаю, зачем я сохранила его барахло. Почему не сожгла или не закопала его. – Она коротко хихикнула, заставив Дарта усомниться в том, что ее безумие было столь уж большим притворством. – Скажи мне, сын своего отца, к кому мне пойти за ответами? Из кого вытрясти душу? Ты злишься и потрясаешь кулаками, но даже представить себе не можешь, что значит отдать жизнь другому. Всю, без остатка. Не сдохнуть под забором, а продолжать жрать, спать и испражняться, но понимать, что ничего большего уже не будет. Считаешь себя обманутым? Посмотри на меня – я и есть обман.
Признаться, обманутым он себя действительно чувствовал, но говорить об этом вслух не стал – слишком взведена старуха, может и курок спустить. Обезоружить бы ее, а уж там подождать, пока успокоится, и попытаться поговорить еще раз, уже спокойно. Но в таком тесном помещении любая борьба, любое неловкое движение может обернуться выстрелом. Неприятно будет обзавестись лишней дыркой в теле.
Рыбий Глаз состроила страшную рожу, чуть не потонув в складках и морщинах, а затем бросила пистолет куда-то за спину; судя по глухому шлепку, он упал в груду тряпья.
– Слушай внимательно, повторять не буду. Как все скажу – убирайтесь.
Оказалось, отец перестраховался не единожды и даже не дважды. Какая именно информация хранилась в банке данных, Рыбий Глаз не знала, но насколько могла, обстоятельно рассказала, как к нему добраться.
– Поедете на восток. Дорог там почти нет, все больше леса, ну да вам лишние глаза и ни к чему. Места у нас дикие, неспокойные. Много болот и подземных пещер. Говорят, там целые лабиринты, оставшиеся еще с самой закладки Острова. Порядком напортачили Архитекторы. Но нам еще повезло, – старуха ехидно ухмыльнулась. – В иных местах земля так вовсе из-под ног ушла, а у нас тихо. Только все одно – в восточный лес ходить не след. Гадости там всякой развелось – страсть. И вроде не Проклятые – этих я сама видела. Другие какие-то твари.
– И давно они появились? – спросил Дарт.
– Нет. Года два, может, чуть больше. Тогда первых уродов и приметили. Немного их было, да и те все больше трусливые. Ан потом размножились, осмелели. Кабы не стена кругом города, пожрали бы многих. Хотя и так многих пожрали, пока люди осторожничать не стали. Но нет худа без добра – алхимики наши из тварей знатные зелья варить начали, по всему Острову ими торговали.
– Я видел местную гильдию – один мастер и двое учеников, – перебил ее Колин. – Такие много не наварят.
– Пронырливые какие… – презрительно хмыкнула Рыбий Глаз. – Но спорить не стану: времена процветания наших алхимиков позади. Несчастный случай у них случился. Подробностей не ведаю, но только из полутора десятков мастеров и почти трех десятков учеников выжило меньше половины. Да и те после недолго протянули. Захирели, заболели, пошли какими-то опухолями – и слегли. С тех пор желающих «кашеварить» немного.
– Я слышал об этом лесе, – снова заговорил Колин. – Орден иногда получал особенные компоненты из ваших мест.
– Орден? – густые брови старухи резко сошлись, она уперла руки в бока. – Ты кто такой, мальчик?
– Алхимик, – пожал плечами Колин. – Вернее, только ученик.
– Смотри у меня, окажись ты Охотником, огрела бы сковородой так, что костей бы не собрал.
– Вам чем-то насолили Охотники? – осторожно спросила Амелия.
Лицо старухи сделалось белым, затем почти сразу пунцовым и, наконец, приобрело сероватый оттенок.
– Они забрали мой глаз, – прошептала она. – И не только.
Дарт предусмотрительно молчал, не желая нарваться на очередной приступ ярости неприятной хозяйки.
– Ладно, – отмахнулась та, – захотите добраться до Клыков Мертвецов – найдете способ пройти через лес.
– Что? – Колин аж привстал. – До замка Клыки Мертвецов?
– Я разве невнятно говорю? – яростно воззрилась на него Рыбий Глаз.
– Но ведь его нет. Это миф, легенда. Об этом все знают.
– Не меня об этом спрашивать нужно, и не со мной спорить. Тряси того, кто вас туда отправил.
– Ты знаешь, где он находится? – порывисто спросила алхимика Амелия.
– Если считать знаниями россказни и байки – тогда да.
– Вот и славно, – обрадовалась старуха. – Пожалуй, больше не стану вас задерживать.
– Подождите! – наконец заговорил Дарт. – Нам нужен замок? Банк данных находится в нем?
– Под ним. Твой отец, – Рыбий Глаз сплюнула на грязный пол, – только раз проговорился, сказал, что там целый комплекс под землей и лаборатория. Больше ничего не знаю. Может быть, подсказки лежат там, – она подбородком указала на рюкзак, который Дарт все это время держал на коленях. – Твой папаша раз сто повторил, чтобы сохранила его для тебя. Больше ничего не знаю. Уходите, не травите душу. Отсюда есть выход к реке, через забор, там деревья, за ними стена, а в ней дыра – можно уйти без шума.
– И последнее, – Дарт поднялся. – Нам нужны лошади. Без них мы не доберемся.
– Думаешь, я умею превращать кроликов в лошадей? – зло бросила старуха. – Или видел на моем заднем дворе конюшню?
– Нет. Но вы можете знать…
– Могу! Я многое могу! Или могла… – каждое ее слово сопровождалось целым фонтаном брызг изо рта. – Но хочу ли? Хоть кто-нибудь спросил меня – чего я хочу? Нет, вы приходите и требуете. – Ее руки сжались в кулаки и дрожали. Потом, когда Дарт уже приготовился схватить хорошую оплеуху, женщина внезапно поникла, сгорбилась, с тяжелым вздохом села на скрипнувший стул. – Уходите, пожалуйста.
– Простите, – неповоротливым языком выдавил из себя Дарт. – За меня и за отца.
В ответ Рыбий Глаз подняла голову. Она плакала.
Уличная прохлада приняла в свои мягкие объятия.
Дарт медленно побрел прочь от дома странной и несчастной женщины. Он так толком и не узнал, что с ней случилось, и вряд ли когда-нибудь узнает. Больше того, отчего-то ему казалось, что найти на прежнем месте ту, что так обижена на отца, он уже не сможет. Если вернется сейчас – найдет. Но даже через день, к утру – уже нет. И в другом месте ее тоже не будет. Рыбий Глаз исполнила данное некогда обещание и теперь исчезнет, растворится.
На душе было липко и грязно. Точно застал близкого человека за каким-то гнусным занятием. Увидел, рассмотрел с разных сторон и даже успел запачкать собственные руки. Нет, не кровью стражника, чем-то куда более отвратительным. Чем-то, отчего так просто не отмыться.
– С тобой все в порядке? – Амелия аккуратно придержала его за плечо.
– Да. Просто как-то все это неправильно. Иногда мне кажется, лучше бы я никогда не открывал того куба. Всем было бы спокойнее.
– А я тебе благодарна.
– За что?
– Сам как думаешь? Если бы не ты, на мне бы уже пыхтел губернаторский сынок.
– Только при этом нас уже дважды чуть не убили? Нет – трижды.
– Но ведь не убили, – совершенно серьезно ответила девчонка.
Они уходили через задний двор. Там сквозь заросли колючего кустарника и в самом деле вилась едва намеченная тропка. Как ни старались путники прятать лица, царапин хватило на всех. Особенно досталось Дарту: он шел первым, разводил заросли руками, насколько это было возможно, и частенько принимал первый удар на себя. Изредка, когда ветки срывались с места и хлестали незваных гостей, из-за спины раздавались едва слышные вскрики Амелии и приглушенная ругань алхимика.
Никто не жаловался и не рисковал завести разговор на самую животрепещущую тему: что делать дальше? Им нужны лошади. Хотя бы пара. Без лошадей дорога затянется на… на сколько? Как далеко до этого мистического замка? Кроме того, их могут преследовать стражники. Возможно, стоит отойти подальше от города, но не углубляться в глушь, а выйти на какую-нибудь дорогу и попытаться купить лошадей у проезжих. Идея так себе, но как вариант – почему нет?