Мастер помолчал.
– Прости, Фиданца, но если это так и без мага мы ничего не можем… зачем же ты приезжал? Почему не написал мне просто – убей его?
– Еm misericordiam cum interficeret, – вздохнул алхимик. – Убей его из милосердия. Нет, дружище. Зови меня киником, зови бездушным адептом заумных теорий, но всякое исследование укушенного вампиром – огромный вклад в конечную нашу победу над ними. Я за сегодня узнал о процессе вампиризации больше нового, чем за последние лет пять. И за это, друг мой, тебе огромное спасибо. Ну и к тому же сам processus мы замедлили. Очень сильно замедлили. Но маг нужен. И вдобавок – не любой. Далеко не любой.
– Я понимаю, – помолчав, негромко отозвался мастер. – Прости, Джованни.
– Да, я, Джованни Фиданца Бонавентура, говорю тебе – нужно отыскать Вениамина Скорре. Я в письме обещал тебе порасспрашивать знающих людей – и порасспрашивал. – Толстяк последний раз взглянул на слабо, но мерно дышащего пациента, кивнул мастеру. – Дело сделано. Я спрячу эликсиры и образцы – а ты неси ещё кипятку. Отмывать будем…
Потом они сидели за накрытым столом в комнате, отведённой старым Торфинном для алхимика. Мэтр держал в одной лапище увесистую пивную кружку, а в другой – целый круг копчёной колбасы, от коего и откусывал.
– Так вот, дружище. Нам нужен магистр Скорре. Я – очень осторожно, разумеется! – навёл справки ещё о некоторых чародеях. В числе способнейших и, так скажу, среди интересовавшихся темой называли также Алисанду дю Варгас и Корделию Боске.
– Что?! – Мастер так и подскочил. – Как ты сказал?! Боске? Корделия?
– Ты словно привидение узрел, – покачал головой толстяк. – Что-то не успел мне рассказать, я вижу…
– Не успел, – понурился мастер. – Письму не доверил, а здесь уже…
– Понимаю, момента не находилось, – кивнул Бонавентура. – Выкладывай. Я весь внимание. Судя по твоему выражению, дружище, эта самая Корделия Боске самое меньшее покушалась на твой строгий целибат.
– Слушай, Джованни. Что называется, «и не говори, что не слышал». – Мастер зажмурился на миг, вновь увидав, как наяву, эльфьи развалины посреди гнилого болота, вампиршу Морриган и чародейку Боске под ночным небом.
Рассказ его длился долго.
Мэтр Бонавентура слушал, раскрыв рот и позабыв даже о пиве с колбасой. Не охал, не всплёскивал руками (наверное, оттого, что они так и остались заняты) – слушал.
И румяное, мясистое лицо его становилось всё бледнее и бледнее.
– Ты понимаешь, Джованни, чем это гро…
– Избавь меня от банальностей, дружище, – огрызнулся толстяк. – Извини. Это я… короче, извини. – Мэтр Бонавентура тяжело вздохнул. Поглядел на кружищу с пивом в правой руке, на колбасу в левой, снова вздохнул и отложил-отставил всё это.
– Дружище. Частично – частично, подчёркиваю! – я эту Боске где-то даже могу понять. Теоретически. Вампир как источник лекарственных средств – это ведь настоящий кладезь. Моя б воля, разводил их как домашний скот, да и забивал по потребности, – алхимик нервно хихикнул. – Их железы, органы, ихор – поистине на вес золота. Сколько мне вашего брата упрашивать пришлось, чтобы до вампирьих трупов добраться?
– Погоди, погоди, – мастер аж привстал, – что ты хочешь сказать? Что эта Боске затеяла… нужное и полезное дело?
Алхимик скривился и отвёл взгляд.
– Я сказал, что я её понимаю. Частично. Но это не значит, что я с ней согласен. – Он побарабанил пальцами по столу, словно собираясь с духом. – Дружище… если дело обстоит так… за «мирный договор» с упырями взялся сам Капитул, значит – наше дело дрянь.
– Глубокое замечание, – съязвил мастер. – Дай колбасы, что ли…
– Ты отпустил эту Боске, – продолжал Бонавентура, даже не обратив внимания на нож мастера, кромсающий любимую «предславльскую копчёную» алхимика. – Она, конечно же, немедля обо всём доложила.
– Теории, друг мой.
– Теории, основанные на богатой практике. – Толстяк наставительно поднял палец. – Не забывай, я же учился в Академии. На факультете алхимии, как нетрудно догадаться. Я знаю, как там оно всё устроено. И никакая, прости меня Спаситель, девочка Боске без разрешения всего Капитула даже пукнуть, извини, не посмеет. Не обманывай себя, дружище. Против нас не безумный маг-одиночка или даже кучка, не знаю, «заговорщиков». Против нас весь Капитул.
– Да с чего ты взял, что именно весь? – не сдавался мастер.
– Споришь, потому что сам боишься в это поверить? Хватит лопать мою колбасу, давай сюда. У меня тоже нервы. Не у тебя одного. Так вот, дружище, вампиры долгое время были табу и для людей, и для магов. Вспомни – тех, кто шёл служить упырям, селяне сами на рогатины поднимали. Да и маги тоже… Не стал бы я нынешним мэтром Бонавентурой, кабы это была только моя война. И вот, что девочка Корделия – она хоть ничего, эта Корди? – полезла якшаться с вомперами без санкции больших шишек Капитула, ни за что не поверю.
– А в то, что Капитул послал на такое дело молодую чародейку, поверишь?
– В это поверю. Она, судя по всему, способная. Ну, а в случае неудачи – Конгрегация лишилась бы всего одной волшебницы. Невелика потеря.
– Но вообще, вся идея с умиротворением вампиров?!
– Понимаешь… – Бонавентура с силой потёр лицо. – В теории – опять же, в теории! – Капитул принял правильное решение. Война людей с упырями длится аж с начала времён, о ней пишут самые древние из сохранившихся летописей. Изначально кровососов было очень мало, считаные единицы. Медленно, но верно их число росло. Можешь мне поверить, магическая история Припроливья и Империи Креста – моя вторая специальность. Постепенно создавались вампирьи твердыни; их обитатели погрязали в крови и убийствах, окрестные земли восставали и – чудовищной ценой – одерживали в конце концов победу. Но вампиры, высшие, самые могущественные, всегда выживали и просто меняли место жительства. Где, как нетрудно догадаться, продолжали своё дело.
В комнате сгустилась тишина.
– Перечислить тебе все некогда цветущие края, сделавшиеся добычей упырей? – негромко и с горечью проговорил алхимик. – Заброшенные города, заросшие тракты, людей, ушедших в леса и одичавших, ибо только так можно было укрыться от парящей в небесах смерти?
Мы проигрываем войну, друг мой. Мы проигрываем её. Пройдёт ещё не одно столетие, но мы её проиграем.
Алхимик отвернулся и вновь забарабанил пальцами по столу.
Мастер прикусил губу. Хотелось заорать во весь голос, врезать кулаком по столешнице – а ещё лучше разрубить её надвое своей верной секирой.
– Не сердись, – не глядя на него, вздохнул Бонавентура. – Я говорил как учёный, не как… твой друг. И я никогда не перестану сражаться. Никогда не перестану помогать.
Мастер заставил себя выдохнуть.
– Так что же, всё, что мы делаем… напрасно, по-твоему? Если мы всё равно проиграем?
– Мы выигрываем время, – возразил мэтр. – Мы очень многому научились. Раньше вампиры были страхом и ужасом, разящим, почти неуязвимым и непонятным. Сейчас мы знаем, кто они, откуда, как появляются, как живут, как делают себе новых. Мой наставник – мой истинный наставник, уже после Академии, – он был вообще первым, кто провёл вскрытие трупа вампира. Мы разобрались в их железах, в системе разных ихоров или экскретов, для удобства поименованных «синим», «красным» или «зелёным». Мы знаем, что вампиры не бессмертны, но лишь долголетни, хотя их долголетие может достигать миллениума. И всё это говорит нам… – Бонавентура вновь отвернулся, – что упыри телесно и впрямь совершенней нас.
– Что-о?! – не выдержал мастер. – Мэтр, если ты сейчас скажешь, что мы должны уступить им место…
– Успокойся, – несколько жёстче бросил алхимик. – Ты охотник или кто? Я вот сказал тебе малую часть того, что могла бы достичь наука с… э-э… частями тел и органами от упырей. Новые эликсиры, снадобья, лекарства. Средства, способствующие регенерации, заживлению ран, удлинению жизни. У вампиров не бывает malignus tumores, то есть злокачественных опухолей, ты это знаешь? Они не страдают апоплексическими ударами, их сердца, сосуды, суставы, мышцы, кожа и прочее изнашиваются куда медленнее, чем наши, людские. Я бы не отказался, хе-хе, иметь регулярный источник поставок свежих упырьих трупов.
– Мы тебе немало привозили, – с некоторой обидой напомнил мастер. – И головы, и трупы – когда получалось. Куда ж ещё-то регулярнее?
– Привозили, совершенно точно! – кивнул алхимик. – И, дружище, если б не те cadaveribus, ничего сегодня у меня бы не вышло. Но требуется больше, куда больше. – Он мечтательно закатил глаза. – Или… есть тут у меня одна мыслишка…
– С мыслишками потом, – сумрачно осадил разгорячившегося мэтра мастер. – Нам надо отыскать магистра Скорре. Ты сказал, что поговорил с нужными людьми. И что же в итоге?
– В итоге? – поморщился Бонавентура, словно раздражаясь на необходимость возвращаться в скучную реальность. – В итоге я знаю, где он. Знаю точно. Смотри, – и он ловко раскрыл перед мастером искусно сделанный карманный атлас, с картами, напечатанными на тонком шёлке.
– Вот гляди. Он на севере, ты был прав, дружище. Вот Чайкина гора, вот Грибная Круча, самое дальнее селение народа половинчиков. Глухомань и дичь. Как эти малыши там очутились, что они там делают, Спаситель один, наверное, ведает. Впрочем, не важно. А важно лишь то, что магистр Скорре, наш добрый друг Вениамин – там.
– И что? – мрачно осведомился мастер. – Как это нам поможет? Голубиной почты туда нету.
– Нету, – кивнул толстяк. – Но зато старые имперские дороги всё ещё расчищаются. Даже на севере.
– Кем? – искренне удивился мастер. – Мы в Предславовом княжестве. На полночь отсюда – четыре свободных маркграфства, два баронства, два княжества поменьше, дальше – с полдюжины рыцарских феодов, а ещё дальше…
– Чёрный Лес.
– Чёрный Лес. Никогда не доводилось там работать. Вампирам там некого жрать.
– Ну, не совсем так. Свободного народа там хватает. Слыхал о лесовиках?