– Ламии, кто бы мог подумать, – покачала головой чародейка. – Твари из мифов и легенд. Кого поражали великие воители и великие маги…
– А это были те из нас, кто искренне хотел стать как вы, люди, – опустил голову вампир. – Но обратной дороги не было.
– Ламии творили ужасающие злодейства, – проговорил Вениамин. – И мы…
– Это не наша вина! – взвизгнул вампир. – Мы не виноваты! И потом мы следили сами, чтобы никто не пил бы кровь неразумных!
– Какая предусмотрительность. Какая забота. – Вениамину очень хотелось сомкнуть клинки, и в самом деле покончив с упырём посредством «отделения головы от туловища с полным и обязательным разрывом питающих артерий».
– Ламии меня не интересуют. И проблемы вашего питания не интересуют тоже. Слушай меня, Гийом ле Вефревель. Сейчас ты покинешь эти места. Через четыре недели мы встретимся – в окрестностях Академии. Селение Пахт. Ровно через двадцать восемь дней. К этому времени я должна получить назад или свою книжку с заклятьями, или своего козлоногого.
– Иначе? – мрачно осведомился вампир.
– Иначе я сделаю пару-тройку подсказок охотникам. Или перестану заниматься теми загадочными умерщвлениями вампиров, в том числе и высших, расследовать которые ты меня просил. Может, мне вообще лучше договариваться с самой Алой Леди? Раз она такая могущественная?
– Алая Леди не станет никого слушать, кроме самой себя. А тебя, милсдарыня, скорее всего выпьет досуха и обратит.
– Спокойно, Вен, спокойно. Месье ле Вефревель просто пытается шутить.
– Ничего я не пытаюсь, – уныло сказал вампир. – Хорошо, Алисанда. Во имя того, что было меж нами…
– Что-о?! – У Вениамина помутилось в голове. Прежде чем он даже понял, что делает, чёрно-серебряные клинки его сошлись.
Но вампир уже справился со слабостью и успел отдёрнуться назад. За его плечами расправлялись восстановившиеся крылья, но сам упырь завершать трансформацию не спешил.
– Я буду там, где ты велела мне быть, – пообещал он. – И я очень, очень постараюсь не отнять ни одной жизни. Это будет нелегко, но я постараюсь. Пахт, говоришь? Я там буду. Или с твоей книжкой, или с твоим пленником, или…
– Никаких «или»!
– Или с чем-то ещё, что ты признаешь равноценной заменой, – докончил вампир.
Тело его начало стремительно меняться, утрачивая человеческие черты. Огромный крылан взмыл в сеющее снегом небо, стремительно исчезая за белой пеленой.
Алисанда и Вениамин проводили его долгими взглядами.
Только теперь маг вдруг осознал, насколько промёрз.
Он стоял, опустив бесполезные теперь клинки, и глядел вверх, где, он знал, мчится обратно на юг ушедший от его стали упырь.
Что сказала бы на это Дара?
Рука Алисанды осторожно легла ему на пальцы, до боли сжатые на рукояти меча.
– Идём внутрь, Вен, – тихонько сказала она.
И они пошли.
Ветер по-прежнему выл за окнами. Снег валил всё гуще, засыпал башню волшебника, Чайкину гору, селение половинчиков, Шепчущие Холмы, развалины капища хаоситов и всё-всё-всё остальное.
Кот, пёс, Делия, служанки Алисанды и её слуги – все собрались сейчас внутри. Минди и Венди мрачно косились на Вениамина – надо полагать, забывчивостью они не страдали. Кучер, грум, вершники – все дрожали крупной дрожью, навлекая на себя презрительные взгляды девушек-служанок.
Делия, храбро объявив, что единственная вещь, каковой стоит предаться после хорошей драки, – это хорошая еда, гремела на кухне посудой. Какое-то время спустя Минди и Венди ускользнули ей помогать.
– Идём к тебе. – Алисанда потянула Вениамина за рукав.
Проклятье, как же всё-таки сильна её власть…
– Не бойся, – она усмехнулась, – я не стану показывать тебе чулок. Не стану тебя соблазнять. Хотя – мы же друзья, правда? – мне бы хотелось отправиться с тобой в постель.
– А… Э…
– Спаситель и все праведники его, ты до сих пор краснеешь, словно мальчишка. Ну да, я выросла, стала злой и циничной. Но в отличие от этих ханжей, я знаю, когда я чего хочу, и знаю, как этому радоваться. Впрочем, прости. Оставим это. Идём.
Рунная мельница застыла, как они её и оставили. Свечи так и горели – хорошие толстые свечи, их хватит надолго. Воск оплывал причудливыми формами, таял, дрожали огоньки, и Вениамину казалось, что вот так же тает и оплывает, теряя чёткость очертаний, вся его прежняя жизнь.
– Вен. Мне нужна твоя помощь.
– Ты для этого взяла у вампира кровь? Для этого прятала платки, смоченные в ней? Санди, да если б тебе это было нужно – охотники с превеликой радостью снабдили бы тебя подобным материалом…
– А откуда ты знаешь, что они не снабжали? – хладнокровно заметила Алисанда. – Снабжали и снабжают. Но вот беда, они, как правило, берут пробы только у мёртвых вампиров, а мне требуются образцы от живых. Даже не от умирающих.
– Но для чего?
– Тот самый проект Капитула, касаемый вампиров, побочная его часть. Если мы окончательно поймём друг друга, поговорим подробнее. Сейчас это не главное, поверь мне. И помощь твоя мне требуется совсем не для возни с этой кровью.
– А что это были за чары? Ты что-то пыталась наложить на ле Вефревеля? Или я чего-то не понял?
– Не понял, конечно же, – пожала плечами Алисанда. – Говорю же тебе, Капитул начал очень, очень большой проект…
Вениамин зло закусил губу. Она по-прежнему не говорила ему всей правды.
– Я про это уже слышал.
– А раз слышал, то не задавай глупых вопросов, милый Вениамино. Ты ещё не часть этого проекта, и потому – извини, я не могу вот так сразу выложить тебе все детали.
Почему она скрытничает?
Что у неё было с этим упырём? Или – как она там говорила? – со сколькими старичками Капитула ей пришлось переспать, прежде чем она заполучила свои магические игрушки?
Она глядела на него понимающе. И вздыхала так многоопытно, словно ей только и приходилось сражаться с демонами, закрывая распахнутые порталы.
И от этого он тоже злился, чрезвычайно.
Он не мог сейчас думать об услышанном от вампира, не мог осмыслить толком, что значил этот прорыв демонов. Он только понимал, что его жизнь, его война менялись совершенно, полностью, абсолютно и притом не по его собственной воле.
А этого он терпеть не мог.
– Ты цела, Санди? С тобой всё в порядке? – Когда тебя прижимают к стенке, атакуй. Атакуй и не думай о последствиях.
– Со мной всё в порядке. Несколько синяков, пара шишек, носовое кровотечение, которое я уже остановила.
– Хорошо.
Вениамин сел, просто для того, чтобы сделать хоть что-нибудь. Молчание становилось густым, тяжким, непереносимым.
– Ты решил, что я спала с упырём?
– Санди…
– Нет, скажи. – Она резко шагнула к нему, встала напротив, уперев руки в боки. – Ты ведь так решил, правда? Ты хотел в это поверить и ты в это поверил?
– Алисанда. Ты спала с… не с одним мужчиной после меня, и…
– И с женщинами тоже. Вот, сама сказала, сама призналась. Что, удивился?
Она сбивала его настрой, втягивала в ненужный, никчёмный, пустой разговор, который просто увеличил бы её власть над ним, вытащил старое из глубин памяти, заставил забыть и Асти, и Дару.
– Санди, честное слово. Я не хочу об этом думать. Вот не хочу, и всё тут.
– А о чём хочешь?
– О демонах. О козлоногом. О Пророчествах Разрушения. О том, что наплёл тут этот проклятый упырь… Но если ты мне не расскажешь честно, что вы там задумали с Корделией и этой, третьей, как её?
– Силы небесные, – беспомощно вздохнула Алисанда, словно учитель, пасующий перед тупостью ученика. – Ты мне не веришь, Вен, и в этом всё дело. Ты не веришь Гийому, ты не веришь мне.
– Я нахожу несколько затруднительным, – сухо сказал чародей, – верить упырю.
– Он выболтал кое-что, доступное проверке, в особенности – насчёт этой Венкевильяны, также известной как Алая Леди или Красная Упырица. Слыхал о ней?
– Нет, – упрямо сказал Вениамин. – Мне неинтересны как имена, так и дела вампиров. Я их убивал, убиваю и буду убивать. При первой возможности…
– Ага! То есть ты признаешься?
– Алисанда. Кажется, один раз у нас уже дошло до драки и едва не дошло до смертоубийства.
– У нас и вампиров Гримменсхольма общий враг, Вен! Красные демоны новой породы и Красная же Упырица! Это шанс! Первый шанс, не знаю, за тысячу лет, наверное! Ну нельзя же быть таким тупым! Что вы, мужчины, вообще можете, если не способны думать ни о чём, кроме драки?.. Вен, ты мне нужен. И не здесь, куда и Спаситель пророков не засылал, а в Академии. Нам надо разом и справиться с Венкевильяной, и решить загадку этих новых демонов; а ещё разгадать тайну Пророчеств Разрушения!.. У меня это вообще из головы нейдёт, как ты можешь про них не думать, Вен!
В любой непонятной ситуации ругай оказавшегося поблизости мужчину, как говаривала Дара. Она-то, впрочем, говаривала в шутку, а вот Алисанда…
«Это… упырь», – были последние слова Асти. Тихой, нежной Асти, застенчивой, стеснительной, легко краснеющей, так непохожей на резкую, решительную Дару, которая, коль приспичит, могла заняться любовью, ещё не остыв после схватки с вампиром. «Пока кровь бурлит, оно ещё слаще».
«Это… упырь». Как будто он этого не знал!
А милсдарыня дю Варгас рассуждает о высоких материях. О мире с кровавыми убийцами – и плевать мне, что такова, видите ли, их природа! Они убивают – мы защищаемся. И убиваем в ответ. И будем убивать, покуда последний из их проклятого рода не сдохнет на колу, с разорванной пастью, куда – верно ты заметила, Санди! – влита кислота пополам с толчёным серебром!
Алисанда молча глядела в лицо магу, прямо, твёрдо, не отводя взгляда. В чём-то они были похожи с Дарой, только одна дралась за других, а другая – за себя.
Волшебница прикусила губу, пальцы накручивали выбившуюся прядь.
– Вен. Решайся. Мне без тебя не справиться. Они все смотрят мне в рот, и Корделия, и Мари. Ты один со мной споришь. А я тоже могу ошибиться. Пойдём, умоляю тебя. Хочешь, на колени встану?