А на следующую весну старая волчица в том же логове будет воспитывать новых волчат. И так из года в год, пока кто-нибудь не потревожит ее у песчаного бархана.
На горных вершинах Тянь-шаня
Солнце только что осветило снежные вершины Заилийского хребта. Но пройдет еще не менее получаса, пока теплые солнечные лучи доберутся до холодного камня, мокрого от росы, на котором так долго пришлось сидеть в эти самые холодные часы летнего дня. Но терпение — залог успеха во многих делах, в особенности при наблюдениях за дикими животными высоко в горах.
Заросли арчи зелеными потоками спускаются вниз и вклиниваются в ельники. Вверх они поднимаются к самым облакам и уживаются почти рядом с вечными снегами. Крутом тишина раннего утра. Только где-то около снега на каменистых россыпях свистнула индейка, и опять все стихло.
Рядом, в арчовнике, раздался знакомый синичий писк. Это высокогорная расписная синица. Что может быть замечательней этой крошечной птички! Она совершенно необычного цвета — с фиолетовой окраской оперения. Так не окрашена ни одна из птичек. Но среди арчевых зарослей фиолетовая окраска хорошо скрывает птичку.
Расписная синица всегда дает о себе знать, когда пробираешься по кустарникам или арче. Тонкий синичий писк сейчас же раздается совсем рядом, и маленькая птичка выныривает из арчовой чащи на сухую веточку или вершинку. Она осматривает вас всего несколько мгновений и снова ныряет в заросли. Вот и все. Больше вы ее не увидите. Но она достаточно насмотрелась на вас. Расписная синица ведь не может понять, что натуралисты почти ничего не знают об образе ее жизни. Известно только ее название, и это почти все.
Но что случилось вдруг с этой расписной синицей? Она опять появилась на вершинах арчи и с тревожным писком перепархивает по ним. Несомненно, она кого-то преследует в зарослях. Неужели лисица или барсук забрались сюда, на такую огромную высоту — около двух тысяч пятисот метров над уровнем моря?
На всякий случай надо присесть за кустом и последить. И тотчас же вы невольно пригибаетесь, стараясь сделаться незаметным, — недалеко из зарослей арчовника вышел барс. Его-то и преследовала расписная синица.
Вот зверь мягко вспрыгнул на плоский камень и потянулся, зевая и жмурясь. Он выпустил когти, совсем как огромная серая кошка с черными пятнами на шкуре и длинным хвостом в поперечных черных полосах.
В бинокль хорошо видно, что это самка: на животе у барса соски. Значит, где-то в зарослях арчовника у нее логово с барсятами.
Расписные синицы уже давно затихли и нырнули в заросли, а зверь все еще сидит на камне, облизываясь и приглаживаясь. Наконец мягкий прыжок — и он пошел вверх по склону среди камней. Длинный хвост при этом почти волочится сзади, только черный кончик его взмахивает из стороны в сторону при каждом шаге. У самого перевала барс остановился и сразу сделался незаметным — настолько хорошо цвет его шкуры сливался с окраской камней.
Вскоре зверь перевалил через хребет и скрылся.
Выждав минут десять-пятнадцать, можно попытаться поискать барсят.
Найти их логово в арчовнике оказалось совсем не трудно среди целого кладбища из костей взрослых и молодых горных козлов тау-теке. Однако увидать самих барсят в густых зарослях было невозможно. Они попрятались в арче не хуже расписных синиц. Треск сухих ветвей под ногами вовремя предупредил барсят об опасности, и они разбежались из логова. Только хорошая собака могла бы их отыскать.
А в это время их мать далеко по ту сторону горы то исчезает среди камней, то снова появляется, уже дальше.
Интересно следить издалека за барсом в бинокль, когда он идет к своей засаде по другой стороне ущелья. Ведь ему нужно притаиться в таком месте, где горные козлы будут проходить совсем рядом, в двух-трех прыжках, не более. И барс безошибочно определяет это место. Возвращаясь с выпасов на отдых, горные козлы пройдут именно там, где барс распластался на камне, совсем не прячась за него, как мы с вами. Едва зверь лег, как найти его сделалось невозможно даже в самый лучший бинокль. Хорошо, что удалось увидеть прыжок барса на камень и заметить это место.
Теперь надо вооружиться терпением. Ждать придется, возможно, и долго, но стоит подождать, чтобы посмотреть охоту барса. Такой случай бывает раз в жизни даже у самых опытных натуралистов.
Медленно тянется время. Солнце поднимается все выше. Уже позднее утро, но козлов все нет и нет. Альпийские желтоносые галки кружатся над вершинами гор. Где-то в ущелье пересвистываются горные индейки — улары. Далеко внизу шумит речка.
Ожидание становится томительнее, а мысль о том, что козлы могут не прийти, не придает бодрости. Облака, как туман, то вдруг окутывают вершины гор и скрывают все, что находится дальше десяти шагов, то уползают, и вершины снова сверкают снегами. Панорама горных вершин и глубоких ущелий незабываемо красива. Кажется, что здесь нет и не может быть никаких животных — одни камни и снег.
И вдруг — далекий стук покатившегося камешка. Напротив, через ущелье, совсем не там, где предполагалось, идет самка горного козла, а за ней весело бежит козленок. В бинокль хорошо видно, как настороженно торчат уши у козы. Иногда она останавливается и нюхает воздух, но шаг за шагом все приближается к затаившемуся зверю. Вот уже совсем близко. Но коза не обращает внимания на выступ на камне. Запах, видимо, относит ветерком в сторону. Еще несколько шагов — и коза поравнялась с предательским камнем. Это были последние шаги в ее жизни.
Барс прыгнул так быстро, что невозможно было проследить за его движением. Миг — и на камне уже нет выступа, а коза катится по склону, сбитая с ног зверем. Вот она задержалась среди камней, и видно только, как слабо дергаются ее задние ноги. Барс уже вырывает целые куски мяса…
А где же козленок? Его как ветром сдуло. Конечно, он мчится где-нибудь по ту сторону горы.
Долго пировала хищница; казалось, она совсем забыла о своих барсятах. Но вдруг она распласталась среди камней, около туши растерзанной козы, и сразу исчезла из поля зрения бинокля. В чем же дело? Может быть, около трупа уже нет никого и барс тащит теперь мясо своим барсятам где-то среди камней?
Но разгадка оказалась не сложной: с камня на камень вниз спускался козленок. Со скрипучим писком он возвращался туда, где оставил мать.
Через несколько минут его трупик уже волочился по камням. Его-то хищница и потащила своим барсятам. Хорошо, что мы ушли от ее логова. Встреча была бы малоинтересной.
Снова кругом только скалы и каменистые россыпи, среди которых лежат окровавленные остатки козы.
Но вот опять где-то далеко покатился камешек. Еще один и еще... Это снова идет горный козел, а может быть, и целое стадо. Совсем близко покатился камешек. Из-за скалы на противоположном склоне вышли пять бородатых рогачей и остановились на перевале. Взрослые козлы все лето живут отдельными стадами.
Они долго стоят неподвижно и настороженно смотрят вниз. Малейшая опасность, замеченная одним из козлов, — и его резкий, почти птичий свист обратит всех в бегство.
Но кругом тишина. За горой, откуда пришли козлы, всюду по солнцепеку растет жесткий горный злак, типец. Козлы паслись там все утро. Когда же поднялось солнце, они двинулись вверх, к самым вершинам, пуская вниз звонкие камешки. А там, вверху, где-нибудь под навесом утеса, в тени, они передними ногами расчистят от мелких камней небольшие кружочки и улягутся на весь день. Цвет камней и козлиных шкур одинаков и делает их незаметными. Они лежат неподвижно, и только их челюсти непрерывно работают, пережевывая жвачку.
За горными козлами с сетями
Вверх по скалистой щели Джунгарского Алатау медленно поднимались быки, тяжело навьюченные вязанками длинных шестов и толстыми веревочными сетями.
Подъем очень крут. Навстречу несется бурный поток в обледенелых берегах. Кругом мрачные скалы, россыпи и снег.
Подъем становится круче. Тропа кончилась далеко внизу. Быки то и дело останавливаются. Вот один из них не удержался и тяжело рухнул на бок. Только подняли и перевьючили одного быка, а в это время второй перевернулся прямо на спину и застрял в камнях, придавив вьюки.
Все чаще останавливаются и падают быки. Наконец подниматься выше становится невозможным. Но осталось уже совсем недалеко до седловины между двумя вершинами, куда нужно поднять сети и шесты. На себе, по частям, мы затаскиваем их, задыхаясь и глотая воздух, как рыбы, вытащенные из воды. Бешено бьется сердце и стучит в висках.
Но вот все затащено на седловину. Торные тропы и свежие «орешки» горных козлов говорят о том, что они ежедневно проходят здесь.
Быстро установили шесты, обложив их основания камнями, и развесили на них сети. Теперь можно отдохнуть.
Охотники отправились загонять козлов. Пройдет несколько часов, пока они пригонят их. Я спрятался среди камней, недалеко от сетей, и приготовился к длительному ожиданию.
Неожиданно на большой камень около меня уселся кеклик.
Он был так близко, что его можно было схватить рукой. Ярко-красные ножки и огненный клюв красиво выделялись на сером камне.
Кеклик вытянул шейку и насторожился. Малейшее движение руки к фотоаппарату — и птица с тревожным криком срывается с камня и летит, огибая гору, и скрывается за поворотом.
Кругом голые камни, россыпи и скалы. На такой огромной высоте, под облаками, не может расти даже кустарниковая арча. Далеко внизу едва слышен шум водопада. А здесь, в седловине между двумя горными вершинами, тишина не нарушалась ни одним звуком. Я лег на спину и стал смотреть на облака. Они плыли над головой необычайно низко, как туман над лесом. Одно облако «запнулось» за горную вершину, и все исчезло в молочном тумане. Сделалось холодно и сыро. Но ветерком облако прогнало дальше. Яркое солнце быстро согрело камни. Незаметно я задремал, утомленный тяжелым подъемом и работой по установке сетей.
Проспал я больше часа. Трудно сказать, что разбудило меня. Испуганно я приподнялся на локте и взглянул на сети — неужели я проспал?.. Но сети по-прежнему неподвижно висели на шестах, перегораживая торную тропу горных козлов, выбитую в течение многих столетий миллионами копыт. Кругом не было заметно никаких признаков чего-либо живого. Я успокоился, сел удобнее и от нечего делать стал в бинокль осматривать вершину горы против себя.