— Здесь все нормально, — доложила медсестра.
Когда «Лира» опустилась на взлетную полосу, Мадам заметила группу людей в белых халатах, стоявшую у машины «скорой помощи», и «джип». Чуть поодаль от всех остальных в инвалидном кресле сидел доктор Ромер. Когда самолет развернулся, готовый двинуться назад, она засекла несколько силуэтов в черных комбинезонах, пробиравшихся сквозь джунгли вдоль края взлетной полосы. Кажется, они что-то искали. Она нахмурилась. С самого начала она велела, чтобы служба охраны оставалась невидимой.
Через несколько секунд дверь кабины распахнулась и вошел человек в белом халате с металлическим подносом, накрытым стерильной зеленой салфеткой.
— Всем доброе утро, — сказал Суриков. — Прежде чем пациенты прибудут в клинику, мне нужно взять анализы крови. Времени займет не больше, чем кобыла хвостом махнет, — и просиял, довольный, что запомнил забавное выражение медсестры. Криллу необходимо знать группы крови, чтобы увериться в том, что не произойдет отторжения донорского сердца.
Когда все вышли из кабины, Суриков подошел к носилкам, взглянул на Анну, а потом повернулся к Фогелю:
— Хорошо долетели? — любезно спросил он, ставя поднос между носилками и снимая салфетку.
— Да, благодарю вас. — Перед долгим перелетом ему дали успокоительное, и он мирно проспал почти все путешествие.
— Больно не будет, — сказал Суриков.
Он наложил жгут на запястье Фогеля и крепко затянул его. Потом надорвал пакетики с иглой и спиртовым тампоном. Взгляд Фогеля равнодушно следил за приготовлениями. Когда Суриков умело затянул жгут, на тыльной стороне ладони Фогеля вспухли вены. Суриков протер кожу тампоном и ввел иглу. Он надел ее на шприц и насосал крови, потом отсоединил самозакрывающийся шприц и надел на иглу другой. Всего он наполнил четыре шприца, уложил их на поднос, в отделение с пометкой «Реципиент», накрыл стерильной салфеткой и повернулся к Анне.
Она смотрела на него в упор. Что-то смутно знакомое промелькнуло в этой фигуре в белом халате. Но ее мозг был еще слишком затуманен, чтобы вспомнить. Когда он накладывал жгут, она попыталась шевельнуть рукой, и он резко сказал по-русски:
— Лежите спокойно.
Суриков. Читая медицинскую литературу по трансплантации органов, она как-то наткнулась на его фотографию. Теперь она осмысленно взглянула на него и сказала:
— Вас далеко занесло, профессор Суриков.
— Откуда вам известно мое имя? — удивленно спросил Суриков.
— Нам известно про вас все, Суриков. И про Мадам, и про Ромера тоже.
Он затянул потуже жгут и не произнес ни слова, набирая кровь. Но в голове царило смятение. Откуда она знает его имя? И Мадам? И Ромера? Не от тех ли людей, которые оставили камеры и сенсоры? Кто они такие? Ромер ничего не сказал, но явно встревожился.
Анна увидела, как он напрягся и побледнел.
— Вам уже никуда не скрыться, Суриков. Никому из вас.
Суриков выпрямился, взял поднос и прошел по кабине к дверце. Какая разница, что она там знает? Через несколько часов она станет кормом для рыб. А если сообщить Ромеру, что она тут говорила, это может быть чревато. Ромер всегда следил за тем, чтобы персоналу становилось известно не больше самого необходимого для выполнения своих обязанностей. Доклад о том, что сказала эта женщина, повлечет за собой неприятные вопросы, а в них Ромер — большой дока. Еще давным-давно в исследовательских центрах России и Восточной Германии Суриков научился искусству держать язык за зубами. Эта политика сослужила ему хорошую службу. И, сходя по трапу самолета, он решил руководствоваться ею и дальше.
Анна повернулась и посмотрела на Фогеля, но тот отвернулся, чтобы избежать ее взгляда.
Снаружи, на взлетной полосе Мадам наблюдала, как бригада «скорой помощи» двинулась к самолету, чтобы вытащить носилки. Доктор Литтлджон, доктор Лассуэл и медсестра торопливо присоединились к ним, чтобы помочь. С того момента, как их представили доктору Ромеру, тот не сказал ни слова. Он даже не стал утруждать себя обменом приветствиями с Пьером. Когда разобиженный юнец отошел и стал ждать возле «джипа», Мадам повернулась к доктору Ромеру.
— Вас что-то тревожит, Густав?
— Тревожит? Нет, разумеется. Нет.
— Мне показалось, это может быть связано с теми охранниками, которых я видела. Что они ищут?
— Они проверяют сейсмические сенсоры, которые я установил.
— Зачем вы это сделали?
— Персоналу полезно знать, что мы принимаем такие меры предосторожности.
Он никогда раньше не лгал ей и сам удивился, как легко это вышло. Он испытал некоторый шок от того, что сделал сейчас, но он очень тщательно продумал и отбросил другой вариант. Рассказать Мадам об американцах — значит, вызвать многочисленные вопросы, которым не будет конца. Это был один из ее немногих недостатков — обсуждать все еще долго после того, как тема исчерпана. И что ему отвечать? Чем дольше он думал об этом, тем больше склонялся к версии, что люди Мортона появились тут по чистой случайности. Если бы они что-то разнюхали, давно бы уже вернулись сюда с подкреплением.
Они молча следили за тем, как носилки с Фогелем несли к машине «скорой помощи».
— Он очень важен для наших планов, Густав, — тихо произнесла Мадам.
Взгляд Ромера не отрывался от бригады с носилками, пока они грузили Фогеля в машину.
— Операция будет обычной рутиной. Крилл страшно увлекся идеей иметь донора прямо под рукой. Осуществлять пересадку будет гораздо проще.
— Хорошо.
— Я подумываю, не перейти ли нам вообще на такой способ — привозить доноров сюда и держать, пока не понадобятся. Это все равно что иметь собственный живой банк органов, — сказал он.
— Мы обсудим это позже, Густав.
С «Лиры» сняли носилки с Анной. Стоило приблизиться доктору Литтлджону, как Мадам взмахом руки отослала его.
— Он порой бывает очень занудным, — пробормотала она и взглянула туда, где раньше видела охранников. Их там уже не было. — Вы устранили неполадку в вашей системе охраны? — вдруг спросила она.
— Чтобы сделать это, нам пришлось бы снять всю систему и заменить ее новой. По-моему, не стоит затевать этого лишь ради короткого периода дневных ливней.
Он посмотрел в сторону пиков Коста-Рики — небо там уже затягивало тучами.
Она улыбнулась.
— Возможно, и не стоит. — Одно из его многих достоинств заключалось в правильном понимании необходимости извлекать хорошую прибыль. Другая сторона дела принадлежала лишь ей одной. Никто, даже Густав, не знал о грызущем ее страстном желании отомстить за смерть Элмера. Она повернулась и указала на озеро, там показались приближающиеся вертолеты.
— Что-то висит под одним из них.
Доктор Ромер прикрыл глаза ладонью от слепящего света. Вертолет был еще слишком далеко, чтобы можно было разглядеть висящий под ним предмет. Но даже отсюда он видел, что тот слишком мал для Фридриха.
Секунду назад Дэлей вызвал по радио Остина.
— Что ты собираешься делать с телом? Не можешь же ты просто сбросить его Ромеру на коленки.
— Я оттащу его к пруду.
— Недурная мысль, — рассмеялся Дэлей.
Он взял курс на взлетную полосу, а вертолет Остина, не долетев до береговой линии, устремился на север. Следя за тем, чтобы туловище Фридриха не задевало за верхушки деревьев, Остин полетел к пруду.
В бункере Мортон услышал, как изменился шум винта — глухой монотонный рев перешел на ровный вой. Он рассудил, что вертолет снижается над открытым пространством. Но когда он осматривал местность в поисках прикрытия, не нашлось никаких признаков посадочной площадки на земле. Да и место было расположено слишком далеко от главного здания клиники, чтобы сюда доставлять пациентов.
Он поднялся на ноги, подошел к двери и остановился у полки с несколькими уоки-токи. Все рации были того типа, который использовала Штази. Он взял одну из них и открыл дверь. Шум мотора стал ровнее. «Стрекоза» зависла в нескольких сотнях ярдов от него, над прудом. Мортон моргнул. Поверхность воды начала волноваться, принимая обрубок тела. Последний раз он видел нечто подобное на Большом Барьерном рифе — в тот день, когда привезли останки туриста, чья клетка не стала надежной защитой от акулы-убийцы.
Он следил за тем, как вертолет медленно снижался, раскачиваясь из стороны в сторону. Вода вспенилась. Туловище, по прежнему висевшее в упряжке, скрылось под водой. Через несколько минут вертолет резко взмыл, вытащив упряжку. С ремней все еще свисали куски мяса. Пилот снизился еще раз. Выждал несколько минут. Когда трос снова вынырнул из воды, сама упряжка оказалась разодранной пираньями.
— Сделано, — послышался голос из рации.
— Кто-нибудь видел тебя, Остин?
— Только один из охранников Краута. Он высунулся из оружейного склада, но, кажется, не придал этому значения. Эти парни частенько сбрасывают сюда тела. Как бы там ни было, Дэлей, я его больше не вижу. Что у тебя?
— Все чисто, можешь лететь сюда. Все уехали в клинику.
— Через минуту буду у тебя. Ты только следи за моим тросом.
— Теперь, когда ты утопил Фридриха, все будет тип-топ.
— Да. И рыбку порадовал.
— Это точно, — пробормотал Мортон в бункере. Остин и Дэлей. Еще двое американцев, которых следовало занести в список. И Фридриха тоже. Похоже, Ромер основал здесь свою собственную ООН.
Когда вертолет скрылся за верхушками деревьев, послышался шум другого мотора, на сей раз с дороги, ведущей от джунглей к клинике. Там показался «джип», а следом за ним — машина «скорой помощи». Рядом с водителем сидела Мадам. У нее было все то же холодное и расчетливое выражение лица, какое Мортон видел в Стокгольме, на приеме нобелевских лауреатов. Позади машины «скорой помощи», без всяких усилий держась над землей, летел доктор Ромер в своем инвалидном кресле.
В бункере раздался срочный сигнал его полевой рации.
Стивен Крилл еще раз с профессиональной гордостью оглядел операционную. Несмотря на отсутствие Уэста и еще одного или двух членов его бригады, они с остальным персоналом сотворили чудо. Даже та идиотка-медсестра, которая уронила поднос, оправдала себя. Все было приготовлено с такой аккуратностью, что даже его бывшие коллеги в Гарфилде наверняка пришли бы в восторг.