— Полегче, Пат!
Тот что-то с отвращением промычал и снова сел. Я знал его слишком долго и слишком хорошо, так что мог читать по его лицу, как по книге. Когда он протянул мне фотостат, я злобно улыбнулся, а лицо Пата зеркально отразило эту усмешку, только в его лице была ненависть.
— Прочти вслух! — приказал он.
— Чтоб ты сдох!
— Нет, — настаивал он почти отеческим тоном. — Читай.
Я молча прочел еще раз. Вельда была агентом разведки во время войны и за свои заслуги получила удостоверение частного детектива в штате Нью-Йорк.
Я вернул фотостат, дал Пату адрес квартиры Коула в Бруклине и сообщил, где он сможет найти дырку от этой пули… Интересно, что он будет делать, когда наткнется на снимки Вельды?
Пат дал мне время на обдумывание, потом позвонил по телефону и вызвал дежурного полицейского. Через несколько минут вошел офицер и положил ему на стол папку. Пат вложил в нее листок бумаги с адресом, потом закрыл папку и откинулся на спинку кресла.
— Было два выстрела… из разного оружия… Один компетентный человек сказал, что второй выстрел был сделан из крупнокалиберного пистолета, очень похожего на 45-й калибр.
— И что еще?
— Ты пройдоха, Майк. Но ты опять начал играть с пистолетом. Я застукаю тебя с ним в руках, и тебя повесят. Ты убьешь кого-нибудь, и я непременно постараюсь быть там, чтобы увидеть, как тебя схватят и бросят в кипяток. Я даже сейчас могу подтолкнуть тебя и наблюдать, как ты будешь падать.
— Благодарю тебя.
— Не стоит, — улыбнулся он в ответ.
Я повернулся к Ларри и кивнул в сторону Пата:
— Он болен, доктор. Он не желает признаваться даже самому себе, что до сих пор любит ее. — Пат никак не реагировал.
— Это так? — спросил я у него. Он молчал, пока мы с Хью шагали к двери, но когда я обернулся у входа, он не выдержал.
— Да, черт тебя побери! — яростно выкрикнул он.
На улице Хью затащил меня в бар около Триб-Билдинг. Мы заняли кабинки в глубине помещения, заказали по паре бутылок холодного «Блю Риббон» и долго молчали, глядя друг на друга Наконец Хью не выдержал:
— Я себя сейчас чувствую, как Алиса в Стране чудес, все вокруг становится страньше и страньше. Ты рассказал мне совсем немного, но теперь я хочу продолжения. Писать в бродвейскую колонку пасквили об известных людях и прочей мишуре, конечно, забавно. Но я все-таки репортер, и будет не так уж плохо для разнообразия потолкаться локтями.
— Не знаю, что тебе сказать и с чего начать, Хью.
— А ты постарайся.
— Ладно, поговорим вот о чем… «Баттерфляй-2» и некий Геральд Эрлих. — Он поперхнулся пивом.
— Откуда ты знаешь о «Баттерфляй-2»?
— А ты откуда знаешь?
— Это военная ставка, дружок. Ты знаешь, что я был там тогда?
— Ты рассказывал, что был капитаном в группе специального назначения.
— Правильно, но меня использовали еще и для других целей.
— Не говори только, что ты был шпионом.
— У меня было секретное задание. Моей задачей было держать ухо востро и выполнять различные поручения. Но какое тебе дело до «Баттерфляй-2» и этого Эрлиха? Это было семнадцать лет назад и теперь интересно разве что историкам.
— Да?
— Черт побери, Майк! Когда-то нацистская военная машина… Давай оставим это.
— «Баттерфляй-2» не так уж и устарел.
— Послушай.
— А как насчет Эрлиха?
— Предположительно, умер.
— Доказательства?
— Нет, но и черт с ними!
— Слишком уж много предположений. Я им не доверяю.
— На что ты намекаешь? Что ты привязался с этим Эрлихом? Я сталкивался с ним всего три раза. Дважды я встречался с ним как с офицером войск союзников, третий раз я видел его в лагере для интернированных после войны, но не представлял, кто он такой. После я узнал, что грузовик, на котором перевозили заключенных, разбился. В этом грузовике находился Геральд Эрлих, полковник СС, который собственноручно приканчивал заключенных.
— Ты видел тело?
— Нет, но когда привезли уцелевших, его среди немецких ублюдков не оказалось.
— Выходит, он мертв?
— Но ведь его не было среди живых! — Я наклонился к нему:
— Что у тебя есть?
Хью удивился моему тону.
— Осталось кое-что в моих личных документах. — Он махнул рукой куда-то наверх.
— Неужели тебе безразличны все эти подробности, Хью?
Он ответил не задумываясь:
— Когда я ушел из армии, то ушел навсегда. Я никогда не был тем, кого они называют консультантом.
— Мы можем взглянуть на те снимки?
— Конечно, а почему бы и нет?
Мы возвратились в пресс-центр и поднялись на этаж, где работал Хью. Кроме сторожа, там никого не было. Наши шаги отдавались по коридорам гулким эхом.
Открыв свой кабинет, он включил свет и указал мне на стул. Снимки он нашел минут через пять, когда перерыл старые документы. Они были в потрепанной военной папке для бумаг. Он указал на один из снимков. Это были оставшиеся в живых после несчастного случая. Эрлиха среди них не было. Искромсанные тела мертвых были неузнаваемы.
— А ты знаешь его? — неожиданно суровым тоном военного спросил Хью.
— Нет, — ответил я, отдавая ему фотографии.
— Уверен?
— Я никогда не забываю лица.
— Скажи, откуда ты все это узнал? — Я взял шляпу:
— Ты слышал когда-нибудь о протухшей селедке, которая воняет так, что ты уже не замечаешь других запахов?
Он кивнул:
— Я сам несколько раз в своей жизни подбрасывал такие рыбины.
— Думаю, что одна такая штука попалась мне на пути. Она омерзительно смердит.
— Да брось ты это! Что ты собираешься предпринять?
— Ни в коем случае не бросать ее, старина. Она слишком воняет, чтобы быть настоящей. А к вопросу об Эрлихе нужно подходить под другим углом. Как именно, это я и собираюсь выяснить.
— Объясни мне.
— Сенатор Кнэпп…
— Человек-ядро, мистер Америка. А как он-то сюда затесался?
— Он имеет к этому делу самое непосредственное отношение, потому что он мертв. Его убила та же пуля, что и Ричи Коула, и из этого же пистолета стреляли в меня. В пакете с документами, который дал мне ты, есть немало интересного о его деятельности во время войны. Он начинал полковником, а кончил генералом. Интересно, связано ли его имя где-нибудь с Эрлихом?
Хью так раскрыл рот, что чуть не выронил сигару.
— Кнэпп работал на другую сторону?
— Нет, черт возьми! А ты?
— Но…
— У него тоже могло быть секретное задание.
— Ради Бога, Майк, если у Кнэппа была другая работа, кроме той, о которой известно, он мог бы нажить на этом политический капитал и потом…
— Кто знает о твоей работе?
— Естественно, никто.
— Только начальство?
— Да, но таких немного.
— А Мерилин знает?
— Однажды я рассказывал ей о штабе, который существовал семнадцать лет назад… Она вежливо выслушала, как любая женщина, и потом сделала какое-то глупое замечание. Это все.
— Дело в том, что она все же знает.
— Да, но что из этого?
— Возможно, Лаура Кнэпп тоже кое-что знает.
— Так ты ведешь к тому, чтобы снова увидеться с неутешной вдовой?
— Почему бы и нет, — рассмеялся я. — Могу я взять фото Эрлиха?
Он оторвал кусок фотографии с нацистским агентом и отдал его мне.
— Забавляйся, сколько влезет, но помни, что ты охотишься за привидением.
— Знаешь, когда за привидением гоняешься достаточно долго, оно появляется.
— Как эта девка, например.
— Да, — не стал возражать я и вышел.
Дан-Дак Джонс сообщил, что полицейские перевернули дом старика Дьюи вверх дном. Объявилась какая-то родственница, старая дева, которая заявила, что она его двоюродная сестра, и приняла все его дела. Единственное, к чему она не могла прикоснуться, был газетный киоск, который Дьюи завещал Дан-Даку в письме, хранившемся у Баки Харнса. Даже Дан-Дак с трудом этому верил.
— Послушай, Дан-Дак, — обратился я к нему. — Дьюи перед тем, как его застрелили, должен был оставить для меня кое-что важное.
— А что именно, Майк?
— Я не знаю что. Какой-то пакет или конверт… Во всяком случае, может, ты встречал здесь нечто подобное?
— Нет. Хочешь сам посмотреть? — Я пожал плечами:
— Нет. Ты бы давно нашел это.
— Ну а если что-нибудь объявится? Что мне с этим делать?
— Спрячь получше. Я еще зайду. — Я оставил ему пустой конверт и уже стал уходить, когда он меня остановил.
— Слушай, Майк, у тебя здесь дело? Дьюи как-то приносил сюда какой-то хлам.
— Оставь все это в пакете. Через пару дней я все заберу.
Я помахал ему на прощанье и направился в западную часть города. Это была длительная прогулка, но я хотел повидаться с парнем, который был должен мне две сотни долларов. После я взял напрокат машину — «форд»-купе — и поехал в сторону Вест-Сайд-драйв навестить Лауру. Стоял жаркий полдень. Дорога была пустынной, за все время я обогнал только пару трейлеров. Но вскоре я заметил темно-синий «бьюик», неотступно следовавший за мной на расстоянии около четверти мили, и увеличил скорость. Разрыв между нами ненадолго увеличился, затем снова сократился: водитель «бьюика» прибавил газу. Однако перед самым поворотом на Виллоус машина догнала меня, промчалась мимо и продолжила свой путь. Видимо, парень был отъявленным лихачом и помчался на поиски того, кто захочет с ним посоревноваться.
Когда я заглушил мотор, до моих ушей донеслась тихая музыка, звучавшая где-то за домом. Я знал, что она ждет меня.
Обнаженная Лаура лежала на траве у края бассейна. Полотенце едва прикрывало ее грудь. Высоко поднятые волосы открывали для загара лицо, шею и плечи. Рядом стоял переносной коротковолновый приемник, и музыка заглушила звук моих шагов. Я присел позади нее, любуясь ее золотистой кожей и длинными стройными ногами.
— Привет, Лаура, — шепнул я, дождавшись окончания симфонии.
От неожиданности она подскочила и инстинктивно закуталась в полотенце. Я засмеялся, и она ответила мне мелодичным смехом:
— Нехорошо так пугать бедную женщину!