оридора темнели двери. Все они были закрыты на засовы. По правде сказать, это больше походило на подземную тюрьму, чем на лаборатории. Мне стало жутковато.
— Идемте, — сказал Карлссон. — Мы уже внутри рифового массива, но еще находимся выше уровня океана. Эти пещеры — естественные. Мы тут только кое-что подровняли...
Не дожидаясь моего ответа, он двинулся вперед. Мне не оставалось ничего иного, как включить фонарь и последовать за ним. Коридор изгибался, петлял, разветвлялся и вскоре я совершенно потерял ориентировку. Чувствовал только, что мы постепенно спускаемся все ниже и ниже.
Внезапно я услышал плеск. Где-то совсем близко была вода. Стены коридора ушли в стороны, и мы очутились в довольно большой пещере. Своды ее тонули во мраке, а совсем близко у наших ног с тихим шелестом волны ударяли в каменный пол. Это было подземное озеро, а вернее, небольшой подземный залив. В сдержанном непокое его вод, по-видимому, отражалось дыхание близкого океана.
— Мы почти у цели, — услышал я голос Карлссона. — Сейчас прилив и вода поднялась высоко. Пока мы наденем скафандры и приготовимся к спуску, вода начнет спадать. Вам приходилось когда-нибудь погружаться на тридцать-сорок метров?
— Нет, — признался я.
— Ну, не беда. У меня хорошие скафандры — легкие и надежные. Надеюсь, вы справитесь. Единственная опасность нашей экскурсии — мурены. Они заплывают в эти лабиринты. Придется взять оружие. Попадаются и спруты, но небольшие. Крупные сюда забираются редко.
«Еще не легче, — подумал я. — Прогулка к вулканическому цоколю Муаи может оказаться богатой впечатлениями... Черт меня дернул согласиться! Впрочем, теперь отступать поздно... Я один не выберусь отсюда... И я не должен дать ему почувствовать, каково мне сейчас... Пусть лучше воображает, что для меня все это — раз плюнуть...»
Скафандры, которые висели в небольшой нише, действительно оказались превосходными. Я натянул свой без труда, и Карлссон помог мне закрепить шлем. Дышать было очень легко. Гибкий металлический шланг соединял шлем с небольшими баллонами, укрепленными за спиной. В баллонах, по-видимому, находился кислород.
— Сделайте несколько глубоких вдохов, — услышал я в ушах голос Карлссона. — Так, хорошо. Можете отвечать мне, скафандры радиофицированы.
— Замечательная штука, — сказал я, имея в виду скафандр. —
Последняя модель?
— Нет. Они изготовлены лет пятнадцать назад. Впрочем, я не уверен, что сейчас научились делать лучше.
— Я и таких не видел.
— Эти сделаны по специальному заказу. Они рассчитаны для глубин до трехсот метров.
— Ого! Разве возможно такое погружение в легком скафандре?
— После небольшой тренировки вполне возможно. Мне приходилось погружаться в нем и глубже...
Я с сомнением покачал головой, но Карлссон не заметил этого движения. Мой шлем остался неподвижным, и я убедился, что он очень просторен: в нем можно было свободно вертеть головой.
— В гребне шлема находится осветитель. Включающее устройство под левым баллоном, — снова услышал я голос Карлссона. — Вы можете включать и выключать свет левой рукой.
Я засунул руку за спину и нащупал какой-то язычок. Дернул за него. Вспыхнул яркий свет, похожий на свет автомобильных фар. «Фары» находились где-то над головой. Это напоминало фонарь шахтерской лампочки, только свет был гораздно сильнее. Поворачиваясь, я теперь мог осмотреть подземелье. Ребристые стрельчатые своды уходили высоко вверх. Местами с них свисали ажурные каменные драпировки, похожие на бесконечные кружева. Сталактиты опускались к самой воде и отбрасывали на ее поверхность резкие причудливые тени. Под водой скалы круто обрывались на глубину. Там царил густой фиолетово-синий мрак, в котором вспыхивали и гасли удивительные красноватые искорки. Картина была настолько фантастической, что, кажется, я даже позабыл на время о своих страхах.
— Вы готовы? — прозвучал голос Карлссона.
— Д-да... — сказал я. Для меня самого это «да» прозвучало не очень убедительно.
— Тогда в путь! Не отставайте от меня и посматривайте по сторонам...
Он спустился по грубо отесанным каменным ступеням и исчез в темной воде, которая сомкнулась над его шлемом. Тотчас вода озарилась изнутри. Это Карлссон включил свой осветитель. Теперь вода приобрела янтарный оттенок, а ребра подводных скал стали красновато-оранжевыми. Тени крупных рыб метнулись прочь из освещенного пространства.
— Ну, где вы там? — послышался издалека голос Карлссона.
Я вдруг вспомнил слова Питера: «В случае чего, шеф, мы устроим вам вполне приличные похороны»... В данной ситуации о похоронах не могло быть и речи. Я просто исчезну бесследно, и меня сожрут гнездящиеся в непроглядном мраке мурены. Боже, на какие идиотские выходки решаются иногда вполне благоразумные и уравновешенные люди!
— Ну, — прозвучало издали.
Мне пришло в голову, что это «ну» я уже слышал однажды... Впрочем, предаваться воспоминаниям было некогда. Свет фонаря Карлссона заметно ослабел, превратившись в размытое золотистое пятно. Если я не заставлю себя тотчас же войти в воду, Карлссон исчезнет на глубине...
— Ух ты, бултых! — сказал я сам себе. Лет сорок назад так приговаривала моя бабушка, когда сажала меня в большой эмалированный таз, чтобы искупать.
Я сделал шаг, потом другой. Тело вдруг стало удивительно легким, и я почувствовал, что плыву.
Карлссона удалось догнать без труда. Мы поплыли рядом. Странные большеглазые рыбы с прозрачными плавниками неторопливо уступали нам дорогу; некоторые с любопытством разглядывали нас. Подводное ущелье, по которому мы спускались, постепенно сужалось.
— Мурен сегодня не видно, — раздался у меня в ушах голос Карлссона. — Вероятно, ушли с началом отлива.
Я подумал, что это не так уж плохо. Тем более, что Карлссон упоминал об оружии, а оружия мы, кажется, с собой не взяли. Правда, у меня на поясе было нечто, напоминающее короткий нож. Но, что такое ножик против хорошей мурены.
— Смотрите, — кальмар, — снова послышался голос Карлссона. — Неплохой экземплярчик. Этот может и атаковать.
Впереди появилось что-то похожее на большую веретенообразную торпеду. Торпеда неторопливо плыла нам навстречу. Кажется, она была длиной в несколько метров.
Мне вдруг ужасно захотелось очутиться на берегу, на горячем песке пляжа... Во рту сразу пересохло...
Карлссон обогнал меня. Я заметил, что он засунул левую руку за спину и поворачивает диск на конце одного из баллонов.
Бледная торпеда побагровела, изогнулась гигантской запятой и вдруг превратилась в темное мохнатое облако.
— Удрал, — с удовлетворением в голосе сказал Карлссон. — Обозлился, покраснел и удрал. Они всегда багровеют, когда взволнованы. Ультразвуковой излучатель, — пояснил он, похлопывая по левому баллону. — Спруты не выносят его действия. Сразу выпускают «дымовую завесу» и ретируются. Тонкая нервная организация! С муренами хуже... Эти бестии — «толстокожие». Иногда приходится их потрошить.
Но мурен мы так и не встретили.
Мы спускались по ущелью еще минут десять. Потом оно резко расширилось, и мы оказались в огромной подводной пещере. Наши осветители словно пригасли. Их свет потерялся в толще воды, заполняющей гигантскую полость.
— Эта пещера возникла вдоль границы вулканического конуса и рифа, — сказал Карлссон. — Видите черные породы? Это древние лавы — базальты. Обычные тихоокеанские базальты, а не кимберлиты...
Мы подплыли ближе, и я убедился, что Карлссон прав. Конечно, это был базальт. Вульгарный базальт. Риф Муаи покоился на обыкновенном вулкане. Западнее таких вулканов сотни. Их лавы выходят прямо на поверхность, образуя вулканические острова.
— Я хотел бы взять образцы.
— Надо опуститься немного глубже, там у подножия обрыва можно найти обломки.
Мы погрузились еще на десяток метров, и я увидел осыпь темных камней. Некоторые были покрыты наростами коралловых стеблей. Выбрав несколько небольших обломков, я опустил их в карман скафандра.
— Как с дыханием? — поинтересовался Карлссон.
— Отлично.
— Тогда опустимся еще немного. Вы сможете увидеть вашу скважину.
«Здорово!» — подумал я.
Мы углубились в запутанный лабиринт коралловых скал, похожий на гигантское каменное кружево. Как ухитрялся Карлссон находить правильный путь в этих сотах?..
В одном месте, кажется, он заколебался: куда плыть дальше... Мне снова стало не по себе и я уже готов был пожалеть, что не отказался от продолжения прогулки. Впрочем, через секунду в наушниках шлема послышался его голос:
— Ага, вот она, чуть правее...
Еще несколько движений — и я увидел в скальной нише металлический стержень. Всякие сомнения исчезли. Это действительно была обсадная труба нашей скважины. Уже тут было заметно, что скважина наклонена.
— Какая здесь глубина? — поинтересовался я.
— Метров шестьдесят. Авария у вас произошла выше, но сейчас туда трудно проникнуть.
— Значит, вы помогли тогда освободить инструмент?
— Вначале вы бурили очень неосторожно, — сказал Карлссон. — Совсем не учитывали особенностей этих пород. Получился обвал. Чтобы освободить ваш инструмент, нам пришлось применить заряд взрывчатки. Но, кажется, взрыв сильно повредил буровую коронку?
— Пустяки. У нас были запасные. Примите мою благодарность за помощь.
— Не за что! Просто мы боялись, что вы не сможете ликвидировать аварию и измените место скважины. Это сильно задержало бы ваши работы.
— Однако вы очень заинтересованы в окончании наших работ и, очевидно, в нашем быстрейшем отъезде...
— Сегодня вы догадливее, чем вчера.
— Еще раз благодарю! Теперь нам остается лишь согласовать завершающие шаги... Я могу сделать так...
— Поговорим наверху, — прервал он. — Пора возвращаться.
Обратный путь мы совершили без всяких приключений. Я не мог не признать, что Карлссон великолепно ориентируется в подводных лабиринтах Муаи. Без сомнения, он занимался их исследованием не один год.