– Аро, – сладко улыбаясь, прошептала не Тау.
Он сбросил себя с горячего тела, измученно проводя ладонью по лицу. Ветер Пустыни мгновенно иссушил пот. Мара, свернувшись клубочком, устроилась у него под боком, уютно сопя.
– Скоро рассвет. Нам надо вернуться к отряду, – покосившись на медленно светлеющее небо, тихо выдохнул он во влажную золотистую макушку.
Она капризно сморщила носик и недовольно завозилась, укладываясь поудобнее. Аро аккуратно выпростал из-под нее руку и принялся неспешно одевать ее, вяло сопротивляющуюся. Много времени это не заняло, одежды на ней никогда не было много.
Аро натянув брюки, ставшие черными в цвет окружающего пейзажа, перекинул через плечо рубаху, подхватил уже спящую Мару на руки и вернулся к отряду. И с раздражением обнаружил бодрствующего Синьягила. Великий Древний с умиротворением наблюдал за беспокойно спящей в обнимку с посохом Тау.
– Сейчас ее вахта, – сквозь зубы процедил Аро, бережно опуская Мару на песок. Он надеялся, что Тау увидит ее на его руках.
Налетевший ветер принес в лицо песок и странно затхлый запах. Аро нахмурился, до сего момента Пустынь ничем не пахла.
– Я не устал, а наша колючка так выматывается, что я не решился ее будить.
– Какая забота о той, кого собирался обратить в чудовище, – выплюнул Аро, поправляя Маре капюшон.
Как эта тварь смеет называть «нашей» его, Аро, колючку?! Синьягил, словно прочитав его мысли, оскалился, почесал черным когтем белое ухо и протянул:
– Я забочусь обо всех, кто может послужить материалом для моих куколок, малыш.
Проклятый выродок, он намеренно выводит его из себя! Тот оскалился еще шире и вновь уставился на Тау. Аро сразу вспомнилось, как именно он застал их в подземелье Октарона. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Почему именно мы? – спросил, чтобы хоть как-то отвлечься и не прибить свой единственный билет в Цитадель. – Почему только нас ты выпустил?
– Потому что только вы можете помочь мне осуществить задуманное, – тут же отозвался Синьягил.
«Как?» можно было не спрашивать. На этот не раз заданный всеми членами отряда вопрос Синьягил не отвечал. Только бормотал задумчиво, что таких сокровищ, как они все, Лао ему никогда не посылала. В чем именно заключается их ценность, он тоже не сообщал.
– Что за счеты у тебя с магистром Ордена Отверженные?
Лао не выплатила ему жалование за очередную партию вурдалаков? Пригнала мало «материала»?
– Никаких, – Синьягил взъерошил влажные белые волосы, по алебастровой коже стекли ручейки пота. – Просто избавляю мир от своей ошибки, потому что могу.
Так и хотелось выкрикнуть «избавь мир сначала от себя!», но что-то в его словах заставило Паладина насторожиться.
– «Своей ошибки»?
Синьягил опять сделал вид, что не услышал вопроса, утер мокрый лоб и качнул головой в сторону Тау.
– Почему она спит в обнимку с темняком? Он же тянет из нее энергию.
Аро напомнил себе, что у него еще будет время вытрясти ответы, и выдохнул:
– Думает, что смогла заточить в нем душу близкого человека.
Комментировать Великий Древний не стал, только улыбнулся. То ли одобрительно, то ли насмехаясь над этой придурью. А Аро прищурился на его слишком часто поднимающуюся грудную клетку.
– Что-то не так, – напряженно выдавил он. Синьягил вскинул белые брови, и Аро, проведя рукой по собственной оголенной груди, уставился на мокрую ладонь. – Слишком влажно.
Две прошедшие недели их пути по Пустыни воздух был таким сухим, что казался впивающимся в гортань наждаком. А ночами о тепле можно было лишь мечтать. Сейчас же, несмотря на лишь обозначившееся над кромкой черного горизонта солнце, духота и жара стояли, словно в полдень.
Синьягил дернул хвостом. Медленно, цепко оглянулся по сторонам и пружинисто поднялся, враз оказавшись выше Паладина на голову. Сплошная гора мышц, перевитых выпирающими жилами, обтянутая алебастровой кожей так, что, казалось, сейчас порвется. Он по-звериному повел носом.
– Что происходит? – хриплый ото сна и усталости голос прозвучал в окружающей их тишине непривычно глухо. Как в перьевую подушку. Это в Пустыни, где любой шорох на лиги разносится!
У Тау всегда была потрясающая чуйка на грядущие неприятности. Она встала, отряхнувшись от песка. Аро мазнул взглядом по ее заострившимся скулам и теням под глазами. Ей в зоне пустоты приходилось хуже всех. Магическое голодание переносилось тяжело из-за преследующего их голода физического. Никто не знал, на сколько затянется их переход через Пустынь, поэтому запасы продовольствия старались экономить.
– Что-то не так, – повторил Синьягил слова Аро, продолжая принюхиваться и нервно прядая мохнатыми ушами.
На лице Тау застыла восковая маска бесконечного смирения. Чуть опущенные уголки губ, слегка заломленные брови, стеклянный черный взгляд. Так она выглядела весь последний месяц.
Разбуженный Кай ожесточенно тряс отросшей бородой, прогоняя остатки сна. Он к злорадству Аро тоже выглядел отнюдь не свежо. В его способности не пьянеть был свой огромный недостаток. Кай не мог уловить момент, когда стоит остановиться.
Хотя, стоит признаться, они все выглядели не лучшим образом. Кроме близнецов. Алчная до энергии зона пустоты вокруг корежила ауры всех. Но близнецы, хоть и изображали усталость, на деле едва ли не цвели. Аро заподозрил их в употреблении эликсира бессмертия, но отмел этот вариант. Мара, цветочек, непременно бы с ним поделилась. Не самим зельем, так подобной тайной. А она лишь отмахивалась, смеялась и заявляла, что просто знатная кровососка. Тау с Каем криво улыбались, Мор хмурился. Синьягил делал вид, что его мирская суета не заботит.
Тау вдруг, вырывая его из несвоевременных размышлений, издала странный звук, средний между стоном и всхлипом. Спрятала лицо в ладонях и так резко отвернулась, что косы змеями взметнулись вокруг хрупкой фигурки.
– Создатель… пожалуйста, пусть мне это мерещится!
Аро недоуменно оглянулся… и застыл. Кай закашлялся. Синьягил скривил пальцы с острейшими обсидиановыми когтями и изготовился к прыжку.
– Этого не может быть! – хором выдохнули близнецы.
И все же это было.
Навстречу отряду, освещенный лучами взошедшего солнца, с шальной улыбкой и порхающим в пальцах посохом, шагал Раа. И песок под его ногами странно пружинил.
Не дойдя до них, судорожно стискивающих оружие, пары шагов, Раа остановился, нашарил взглядом Тау, улыбнулся еще шире, сверкнув бусинами на концах пепельных косичек, и пропел ехидно:
– Хей, что за траур? Неужто меня хороните?
Морок? Иллюзия? Призрак? Или смерть была просто очередной шуткой свихнувшегося палача?!
Аро судорожно пытался ухватить хоть одну мысль, развить ее, ощутив твердую почву рационализма. Но тщетно, разум отказывался верить в происходящее, забивая голову какой-то ерундой.
Упавшее надгробной плитой молчание разбил тихий хохот.
– Ох… вот это жестокость.
Тау, смахнув слезы, обернулась к Синьягилу. Затянутая в черный доспех хрупкая фигурка вытянулась перед беловолосым великаном. И улыбнулась. Аро передернуло. Улыбалась не Тау, а сломанная кукла. Неживая, искореженная. Жуткая пародия на человека.
– Я знаю, что сумасшествие это приговор. Но такой жестокости я даже от такого сумасшедшего чудовища, как ты, не ожидала.
Настоящий посох просвистел лезвием-полумесяцем в паре пальцев от шеи Синьягила. Если бы не его нечеловеческая реакция, ему не жить. Осознание, что Тау сейчас прикончит его шанс добраться в Закатную Крепость, вернуло Аро способность думать. Песок под ногами стал так пружинить, словно был зыбучим. Только в Пустыне нет зыбучих песков. И в Пустыне не может быть так влажно.
– Тау, нет! – Аро со звоном скрестил клинки с темняком, закрывая собой Синьягила, не спешащего защищаться. Не иначе он и сам осознал, как крупно облажался.
Тау неожиданно гибко отклонилась и, по дуге вытягивая за собой посох, хладнокровно сплюнула:
– Прочь, падаль. Это иллюзия Раа! Создать которую мог только магистр бесцветной магии!
Аро, помня о способности темняка выпивать душу при одном неосторожном прикосновении к нему, в один шаг переместился Тау за спину и приставил клинки ей к шее. Оглянулся на видение скалящегося Раа, которое напряженно караулили Кай с близнецами. Тау раздраженно зашипела, но послушно замерла, просвистев:
– Как же я тебя ненавижу!
Аро не стал уточнять, к нему это относилось или к Синьягилу. Но рука сама собой чуть дернулась, едва не вспоров ей кожу над кольчугой.
– Тау, подумай! Иллюзию можно создать только по собственным воспоминаниям! Синьягил не знал… – проклятье, она же приказывала ему не произносить имя Раа. – Не знал его! Он просто не способен создать его иллюзию!
Тау дернулась, вспомнила о клинках у горла и в бессильном отчаянии сжала кулаки. Но сказала уже ровно:
– Призраком он тоже быть не может. Раа здесь никогда не было, магическое поле не могло его запомнить. Да в Пустыни и поля-то нет, одни дыры. Значит, и миражом это не является.
Аро аккуратно освободил ее из захвата, но оборачиваться она не спешила. Ведь за его спиной все так же ухмылялся Раа. Маяча рядом, он вместо ожидаемого раздражения от одного его вида вызывал лишь умиротворяющее спокойствие. Все-таки своим извечным «бояться нечего!» он сумел выработать у них рефлекс.
Аро требовательно обернулся к поджимающему губы Синьягилу. Его зрачок нервно дергался, то сужаясь в щель, то затапливая радужку целиком.
– Раньше здесь этого не было! – ощерился он на Раа.
Легко поверить. Если бы этот феномен был древним, то западные кладоискатели уже давно бы исписали о нем сотни дневников и грызлись за право называться первооткрывателями нового вида мутации. Поэтому Великий Древний, четыреста лет просидевший в Октароне, мог не знать о нем. Только вот…
– Это не отменяет того, что именно ты, Синьягил, завел нас в Гнусные топи.
– Что?! – вновь хором выдохнули близнецы.