– И все? – протянула Тау. – Все предыдущие экспедиции были правы, за Снежными горами просто край мира?
Синьягил усмехнулся, а порыв ветра вдруг отогнал туман прочь. И Тау захлебнулась вздохом.
– Это…
– Волшебно, – хором выдохнули близнецы и Аро.
Тау скептично покосилась на них и вздохнула.
– Я вообще-то хотела сказать «безумие», но и так сойдет.
Над клубящимся в шаге от них серебристым туманом парили скалы. Белокаменные внизу и укрытые густым зеленым покровом сверху, они походили на причудливые лица природы. Между собой парящие скалы были соединены крепкими, раскачивающимися на ветру подвесными мостами. На них фосфоресцировали грибы и кристаллы, как в родном Эйя. На скалах росли тянущиеся ввысь кипарисы и сосны. Узловатыми корнями цеплялись за отвесные утесы кряжистые кедры и можжевельники. Стелились по камням плющи и лианы.
А среди них высились… пожалуй, слова менее значительного, чем «дворцы», эти сооружения не заслуживали. Многоуровневые здания, что не имели ни одного острого угла. Круглые стены с вытравленными в них растительными узорами. Купола, сверкающие позолотой. Колонны в виде спиралей, древ, волн и дев. Круглые оконные проемы и арки входов, изукрашенные прихотливой резьбой. Выложенные светлым камнем извилистые дорожки. Красующиеся на постаментах искусно выполненные статуи Великих Древних и множества неизвестных Аро ученых, исследователей и искусников. И все это великолепие было создано из разных цветов и разной прозрачности драконьего стекла.
А еще везде были люди. Задумчиво изучая свитки, брели куда-то мужчины в скрывающих фигуры мантиях без рукавов. Заливисто хохотали ведущие хоровод девушки в платьях до колен, скрепляющихся на плечах драгоценными бляхами. Бегали за вестниками по подвесным мостам дети с обезьянками на плечах, спотыкаясь о развалившихся на пути… горных козлов. Аро проводил изумленным взглядом гигантских парнокопытных с витыми рогами длиной в локоть. Должно быть, по скалам передвигаться верхом на горных козлах удобней, чем на лошадях или пардах.
Аро понимал, почему для описания Тау выбрала именно слово «безумие». Открывшаяся им картина представляла собой сбивающую с толку смесь современного Эйя и старого Аладара. Аро зажмурился, но, когда вновь открыл глаза, перед ним по-прежнему сияла Закатная Крепость. И стоило только ему подумать, что он больше ничему не удивится, как туман под ними вдруг вспучился и изверг из себя…
– О, Создатель! – только и смог прошептать он, застыв в бессильном восхищении перед очередной открывшейся им легендой.
Тело зверя длиной в два десятка локтей было тонким, гибким и все покрыто золотистой чешуей. Она сверкала под лучами солнца так ослепительно, что, казалось, посмотри на нее на миг дольше – ослепнешь.
– Дракон! – по-детски запищала от восторга Мара, хлопая в ладоши. Пихнув локтем в бок Тау, выпалила. – Ты только глянь, у него глаза, как у тебя, колючка!
Тау, судя по побелевшему от ужаса лицу, была иного мнения. Кай как бы невзначай прикрыл ее собой. Дракон грациозно сложил крылья и приземлился рядом с ними, присев на задние лапы и упираясь в землю сгибом крыльев. Аро посетила запоздалая мысль, что будет невообразимо обидно, если эта ожившая сказка сейчас решит их сожрать. Им ведь столько всего еще нужно сделать!
Узнать, удалось ли Року добраться до Эйя живым. Выяснить, как Храм намерен распоряжаться ключом от Октарона. Разобраться, действительно ли душа Раа оказалась заперта в темняке и ждет освобождения. В кои то веки понять, что сделала с ним Лао своими экспериментами. Попытаться угадать, кто все-таки она такая. И, в конце концов, поквитаться с ней, уничтожив Орден Отверженных.
Но тут поднятые гигантскими крыльями облака рассеялись, и оказалось, что драконы бывают ручными. Спрыгнувший с него поджарый парень с непослушными вихрами бронзовых волос и мартышкой на плече окинул отряд оценивающим взглядом неправдоподобно изумрудных глаз, убрал руки в карманы кожаного распахнутого плаща и лениво протянул:
– Мирного времени, путники, – голос у него оказался бархатный и такой же обманчиво-ленивый, как и все в его облике. – Приветствую вас в Цитадели. Я Проводник. И если бы только знали, – в руках, молниеносно выскользнувших из карманов, сверкнули боевые бумеранги. – Как же мне надоело провожать очередных, побери вас Создатель, охотников за сокровищами в последний путь!
Пометки на полях
Легенды лгут.
Первое правило кладоискателей
По следам Древних III
Эпоха Жатвы Октарон
Небо в тот день было цвета сочной мякоти красного яблока – нежно розовым, с ажурными прожилками перистых облаков. Жаркий ветер с ароматом миндаля ласково трепал смоляные кудри Накиланэ. Она заложила прядь за ухо и устремила немигающий взор за горизонт. Интуиция мага просто вопила о надвигающейся беде… нет, катастрофе, судя по тому, как ее потряхивает.
«Стихийные колебания магического поля», так, кажется, обозвали это явление императорские вестники. Лани льстило, что ее называют стихией.
– Проклятье! – за спиной раздался поистине звериный рык. – Какого дракона местность влияет на способность детей к размножению?!
Лани поморщилась, оборачиваясь к Синье, скорчившемуся посреди щепок стола и осколков колб. У него была раздражающая привычка называть созданных им чудовищ детьми.
– Я же тебе говорила, – пропела Лани нежно, – не стоит так переживать из-за расходного материала. Это всего лишь куклы. Твои марионетки. Не больше.
Его взгляд потемнел, зрачок затопил синь радужки.
– Куклы неживые. Они не способны к размножению. А мои дети живые.
Когда метаморф понял, что из-за экспериментов над собой лишился возможности иметь детей, его невинное увлечение по выведению новых форм жизни превратилось в болезненную манию.
Вдали зарокотал раскат грома. Новый порыв ветра принес терпкий аромат зарниц. Древа откликнулись тревожным шелестом листьев. Октарон ждал первую в его истории грозу. И что-то Лани подсказывало, что после нее им придется искать себе новый полигон для экспериментов.
– Нам пора уходить, Синья.
Он покосился на кровавый небосклон, кивнул и собрал разбросанные по полу записи. В его глазах мелькало что-то, что Лани сильно не нравилось. Уж не хочет ли он остаться?
– Лани.
Она обернулась на звук голоса, по-прежнему высокого, но уже не визгливого, как раньше, а певучего, завораживающего. В арке входа, небрежно к ней прислонившись, стояла Эль. Изумрудные глаза смотрели как всегда дерзко, однако за последнее десятилетие появилось в них что-то гипнотическое, что даже Лани заставляло забывать, о чем она думала мгновение назад. Это злило.
Эллемья не просто открыла новую технику управления энергией с помощью гипноза, она стала магистром в этой сфере. А за то, что ей удалось создать мороков – блудов и сирен, гипноз у которых был в крови и не распознавался третьим глазом – Лани готова была придушить ее. Элли отбрехивалась заверениями, что мороки всего лишь неудавшиеся эксперименты, но Лани-то знала, что на самом деле произошло. Эта рыжая гадина создала себе армию!
Синья мазнул по ней равнодушным взглядом, возвращаясь к своим записям. В глазах Элли на миг проскользнули жгучая обида и боль, но лишь на миг. Лани не смогла сдержать злорадной усмешки. Кравани оказался прав. Синьягил остыл к своей спутнице поразительно быстро. Как раз, когда та полюбила его до беспамятства. Элли заметила эту тень злорадства в глазах Лани, сложила руки на груди и ядовито процедила:
– Ты доигралась, наша звездочка.
– О чем это ты? – Лани вскинула черную бровь.
– Я предупреждала тебя, что сделаю, если ты не прекратишь эти издевательства над энергетическим фоном.
В груди Лани что-то оборвалось. Эллемья так и не избавилась от привычки ябедничать учителю. Но Кравани не должен видеть Октарон, он не поймет!
– Ты не посмеешь, – взбешенно прошипела она, стискивая кулаки.
– Уже посмела, – оскалилась рыжая и посторонилась, пропуская в лабораторию их учителя.
Сердце Лани на миг замерло и понеслось вскачь с какими-то перебоями.
– Что же ты наделала, звездочка, – холодные карие глаза воззрились на нее с разочарованием выворачивающим душу наизнанку.
Лани почувствовала, как против воли на глазах вскипают злые слезы. Как в детстве, когда любимый учитель похвалил за домашнее задание всех, кроме нее.
– Я все исправлю, – горячо воскликнула она. – Это всего лишь небольшой побочный эффект!
Ее опыты по переселению части духовной энергии в предметы, а также ее души в чужое тело негативно отражались на состоянии магического поля, в отличие от экспериментов Синьи и Элли. Она знала, что магистр ее за это не простит. Поэтому, желая оградить его от лишних волнений, она даже запретила пустотникам вход в Октарон. Но эта подколодная рыжая змея пустила все ее старания прахом! Кравани с горечью воззрился на алеющее небо за оконным проемом.
– Надо уходить.
Этот старческий, надтреснутый голос болью полоснул по сердцу Лани. Он не понимает.
Они шли подземельями. Лани несколько раз пыталась заговорить с ним, объяснить, что наука всегда требует жертв, но Кравани упорно делал вид, что ее не существует. Это тоже было больно.
Они выбрались у западных стен, когда первая молния ударила в шпиль обители знаний, раскалывая здание. Послышались отдаленные крики. Лани поняла, что не может различить людей, мороков и химер. Перед лицом смерти кричат все одинаково.
До безопасной Пустыни они добрались на птерах. Здесь было целое магическое поле, алела лишь кромка горизонта, шуршали черные пески и было тихо. Пока тихо. Лани спрыгнула с гигантской птицы и нервно расправила полы белой мантии, скрепленной на плечах золотыми бляхами. Она ощущала себя побитым шакаленком, и это приводило ее в бешенство.
А еще отчего-то интуиция кричала, что сейчас она находится в опасности едва ли не большей, чем в Октароне. Ауры коснулась вымораживающая вьюга знакомой пустоты. Она драконом, укушенным за хвост, отпрыгнула в сторону, разворачиваясь к пустотнику. Кравани в бессильном отчаянии сжимал кулаки, глядя на восток.