общее направление, шанс на то, что мы…
— Так не надо ехать! — в голосе Холла звенит сталь и едва сдерживаемое раздражение. Похоже, Митч достал даже своего босса. Я первый раз вижу, чтобы тот был так зол на помощника — обычно они вели себя как парочка голубков. — У нас достаточно людей и без тебя, чтобы провернуть эту операцию.
Помощник Деймона бессильно оседает в кресле и спрашивает тихим голосом, не глядя ни на кого:
— Ты что, предпочитаешь их общество… моему?
— А ты предпочитаешь нассать в штаны? — отвечает Холл спокойно, — Да что с тобой такое творится в этой поездке? Ты же первый всегда был за риск и…
Он осекается и поджимает губы. Я его понимаю — уж кому-кому, а окружающим не стоит знать особенностей их взаимодействия.
Что ж, зато этот всплеск раздражения немного приструнил Митча. Тот ненавидяще глянул на меня — да я тут причем?! — и все таки включился в обсуждение дальнейшего плана.
Глава 15
Изумруды в Бразилии начали добывать в семидесятых годах двадцатого века.
Непролазные джунгли, непроходимые плато, вручную выдолбленные ямы, веревки вместо страховок — и старое ведро…
Жизнь в подобных странах стоила дешевле, чем хорошие камни.
Но за последние десятилетия многое изменилось. Растущие требования природоохранного законодательства и высокие расходы на оплату труда, которые сделали добычу более затратной. Массовая открытая разработка. Механизация. Оптическая, а не ручная сортировка. Наклонные шахты, куда заезжают самосвалы: богатый изумрудами сланец взрывают, и погрузочные машины засыпают материал в кузов для транспортировки к обогатительной фабрике.
Неизменным осталось одно.
Действительно крупные изумруды с уникальными свойствами здесь находят редко — в основном мелочевку, в огромных количествах закупающуюся для Индии.
И разработка высококлассных камней — это касается не только изумрудов — принадлежит нескольким влиятельным семьям. Которые точно не прочь узнать то же, что и мы.
Где?
Именно поэтому я, после нескольких дней подготовки и короткого перелета, стою сейчас перед офисом туристической компании с идиотской улыбкой на лице и огромным фотоаппаратом. И жду «самого лучшего путешествия в моей жизни!»
Это говорится часто и громко, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что группа американских туристов, ни хрена не понимающая в этой жизни, отправляется в леса Амазонии «вкусить настоящего».
— Мы же увидим настоящих индейцев?! — хлопает в ладоши Джемма и заглядывает в лица нашим проводникам, которые, кажется, еще не выехав с нами на двух джипах, уже устали. Может мы и переигрываем, но это легко объяснить — нервничаем.
Никто из нас прежде не участвовал в таком грандиозном спектакле.
Не планировал переход по неизвестной местности.
Не собирался обмануть сразу много крутых парней… и не был столь неуверен, что все это вообще даст нам хоть что-то.
Найдем ли мы тот самый камень?
И снова мы переглядываемся с Холлом, как будто нас объединяет не только общая авантюра, но и глубокое понимание, что… игра зашла настолько далеко, что это больше не игра.
Но начало нашего пути выглядит вполне безопасно.
Мы воспользовались услугами бразильской компании с не самым раскрученным именем, которая провезет нас по вполне безопасному участку, чтобы «насладиться девственными лесами» — и оставит в небольшом городке. А дальше уже мы наймем других проводников, чтобы добраться до нужного плато.
Основными «дорогами» здесь выступают многочисленные реки, а самые популярные средства передвижения у местного населения — каноэ и моторные лодки. И слава богу, каждый из нас умеет плавать… хотя от одного только представления, как мы перемещаемся по кишащим крокодилами и пираньями водам меня начинает тошнить.
Наши водители косятся на многочисленные мешки и сумки, но безропотно утрамбовывают их в машины. Наверное они полагают, что там бабские шмотки и всякие штучки для красоты…
Что-то подобное там имеется.
Но, в основном, это снаряжение, лекарства и самые разные мелочи, которые нам понадобятся в этом путешествии. Делал покупки Холл… и я не стала даже выспрашивать, что именно он решил взять. Я ни разу даже в кемпинге не была… и от понимания, что вскоре окажусь наедине с дикой природой чувствую, как сосет под ложечкой.
А вот деньги и оружие мужчины теперь всегда носят на себе… в неприметных на вид рюкзаках.
— Вы представляете, — помощница трясет передо мной путеводителем, — местный лес ни что иное, как древний плодовый сад, в котором произрастает около восьмидесяти видов деревьев! И все они дают съедобные орехи и фрукты. А племена заняты собирательством и земледелием — расчищают участок от джунглей и используют его для посадок сельскохозяйственных культур… Хотя казалось бы, в чем смысл? Если можно просто сорвать с ветки…
Я, неожиданно, заинтересовываюсь:
— А там есть фотографии съедобных плодов?
— Планируешь потеряться в сельве? — незамедлительно реагирует Митч.
— Ну мало ли… — пожимаю плечами, — вдруг придется бежать от твоих домогательств.
— Было бы чего домогаться, — фальшиво сплевывает мужчина и отворачивается, а я стискиваю зубы, чтобы не сказать еще чего… что привлечет внимание и так поглядывающего на нас Холла.
Не время… И никогда оно не настанет.
Наконец, мы грузимся в машины. Как положено — каждая команда в своей.
Я беру в руки путеводитель, чтобы скоротать время за просмотром полезной информации… и мы плавно выезжаем за ворота.
Глава 16
Аманда Хендерсон
Проводник болтает без передышки.
Да еще и с жутким акцентом.
Но даже его акцент, ругань и рев двигателя не мешает мне слушать. Это интересно.
Это совсем другая жизнь.
— Мой папаша как-то оказался в СИГС. Не слышали про такой? «Центр обучения войне в сельве». Но ни хрена его не прошел… не смог выдержать до конца обучения. Не вписался в сельву. Зато меня многому научил. Говорил: не знаешь что сожрать — следи за макакой. Ешь то, что ест она. А если сумеешь поймать, жри и саму макаку, аха-ха.
Джемму передергивает, зато Гибсону нравится.
Я сижу сзади и вижу его улыбающийся затылок.
— И кобру можно съесть. Отрубить голову и хвост, выпотрошить, чтобы не осталось яда, а остальное зажарить на костре. Получается жаркое, напоминающее по вкусу рыбу бадежо. Сельва тебя даже напоит — если отыскать сарасурамира — корень, придающий воде вкус пива. А вот сурукуку пико-де-жака есть нельзя. Знаете такую змею?
Мы отрицательно мотаем головой, показывая, что не знаем.
— Четыре метра, — довольно кивает он черной головой, — и полная парализация нервной системы. Если укусит, то у тебя несколько минут на то, чтобы сделать инъекцию сывоворотки.
— А если сыворотки нет? — пищит высоким голосом Джемма.
— Тогда у тебя несколько минут, чтобы вырыть себе могилу. Ты же не хочешь, чтобы такую хорошенькую девочку обглодали мерзкие зверьки?
— Мне будет уже все-равно, — бурчит Джемма, а потом шипит в мою сторону, — Что-то он не был таким разговорчивым возле офиса. Может нам стоило сесть в другую машину?
— Не факт, что там не такие же разговоры, — я, почему-то, улыбаюсь. Меня будто отпускает… И страхи, и напряжение. Я вдыхаю горячий — именно не жаркий, а горячий воздух, будто стоишь в плотно закрытой душевой кабинке — и улыбаюсь.
Хотя чувствую, что футболка прилипает к телу, ноги в высоких резиновых сапогах, которые стали первым нашим приобретением, потеют и требуют кожаных Лабутенов, а помада, которую я по привычке тщательно нанесла с утра, похоже, скоро потечет или осыпется.
Если ее не сожрут вездесущие москиты.
— Мне кажется, это часть развлечения для туристов, — подмигиваю я подруге. И пусть говорю тихо — водитель каким-то образом слышит меня.
— Конечно, так же как жаркий секс с туземцами, — комментирует он. Джемма показывает, что её сейчас стошнит, я же хохочу, на что получаю ценнейшую информацию.
— Лучше не сильно открывать рот. Здесь столько всего летает, что можно поперхнуться.
Но моя эйфория и очарование сочной природой проходит, когда к вечеру, отбив задницы, мы прибываем в обещанное место ночевки.
Потому что «городок», в котором должно начаться наше путешествие, представляет собой несколько лачуг из шершавых досок.
И в одной из них нам предстоит спать.
Черт, никто не обещал отеля, даже хостела, но…
— За что мы отвалили кучу бабок? — даже невозмутимого Гибсона проняло. Он угрожающе смотрит на проводников, но те лишь растекаются белозубыми улыбками.
И начинают загибать пальцы.
— Мы охраняем. Мы провожаем вас до реки. Ведем лодки. Показываем настоящую жизнь…
— А еще мы нагрели вас на баксы, тупые американцы, — тихо бормочет Митч рядом со мной, и я впервые с ним солидарна.
Захожу в выделенный нам домишко и морщусь. Оттуда даже не удосужились убрать хлам.
— Я не уверена, что здесь можно стоять… не то что лежать, — Джемма кривится.
— Зато здесь есть сетки от насекомых и плотно подогнанные двери, — Холл выглядит на удивление спокойно и расслаблено, — Я хотел предложить вам поспать в машине… но вы еще успеете познакомиться с дикой природой.
— Ты говоришь как знаток, — я морщусь. До меня только сейчас окончательно доходит, что все последующие дни я буду совершенно лишена привычных вещей.
Горячего душа.
Фена.
Полноценного ухода за лицом.
Чистой и вкусно пахнущей одежды.
— Мне приходилось бывать в разных местах, — он пожимает плечами, — Хотя да… это одно из самых паршивых.
— Аборигенскую еду я не стану есть. Она отвратительно пахнет и выглядит так, будто ее сначала поваляли на земле, — бурчит Джемма.
Я киваю. И радуюсь сухому пайку, влажным салфеткам и тонким одеялам, которые нам выдает все тот же Холл. Это означает возможность лечь на что-то чистое и быть при этом тоже относительно чистой и сытой.