— Очень верное замечание: почему бы и не республику? Для того, чтоб это стало реальностью, мне нужны сторонники. Людей-то у меня в этих местах достаточно. Не хватает скорее средств их объединить и организовать. Для этого мне нужны время, деньги и хороший корабль. Рассмотрим по порядку все три пункта.
Время… Через два месяца у меня окажется несколько тысяч воинов.
Деньги… Надежнейший способ чеканить монету найден. Очень скоро мои люди будут вооружены и обеспечены всем необходимым.
Корабль… Я захватил ваш. Может, вы и стали бы колебаться, отдать его или нет, но я оказался быстрее. Становитесь, если согласны, командующим моими военно-морскими силами. Будете подбирать моряков вплоть до того самого дня…
— Когда меня повесят на рее как пирата при первой же встрече с французским или бразильским крейсером!
— Я же уже сказал, дурак ты этакий, — изменил тон Диого, — что через два месяца у меня будет пять-шесть тысяч бойцов, которые не боятся ни Бога, ни дьявола. Я знаю в районе озер места, где можно развернуть целую эскадру, а озеро Лаго-Ново, после того как я его укреплю, станет амазонским Гибралтаром; бразильцам не хватит сил выгнать нас оттуда. А уж если мы сильны, нас признают официально или будут, по крайней мере, терпеть, что для начала тоже неплохо.
— Ну вы и нагородили, дружище!
— Значит, согласны? Ваша рассудительность меня радует.
— Куда ж деваться?
— Нет, так не пойдет. Я не сторонник принуждения. Соглашаетесь ли вы добровольно и с радостью и обещаете ли служить верно и усердно?
— Да хватит тебе, договорились.
— Считайте, что ваши слова приняты к сведению, и помните, с вас отныне не будут спускать глаз. Для начала надо снять корабль с мели. Он к вечеру должен быть в надежном месте. Я не моряк, но, думаю, что достаточно его облегчить. Выбросьте-ка всех быков, что заняли палубу, за борт. Кайеннцам придется затянуть ремешки потуже. Через полчаса, когда дело будет сделано, судно окажется на плаву. А теперь ведите меня в свою каюту, сдайте оружие, если таковое имеется, и все судовые документы.
Пока шли эти долгие переговоры, единственный пассажир, не входивший в театральную труппу, обеспокоенный остановкой и заинтересовавшись появлением парусника, тихонько поднялся по лестнице, ведущей в «салон», и прослушал через люк всю весьма познавательную беседу.
Потом так же тихо спустился и объяснил товарищам по несчастью, в какой оборот они попали.
— Советую вам запастись мужеством, — заключил он. — Положение сложное и опасное, но, может быть, не безнадежное. Кроме того, бандит, в руках которого мы оказались, нуждается во мне… Будем держаться друг друга. Терпение и отвага!
На этих словах дверь приотворилась, и на пороге показался Диого, сопровождаемый капитаном.
От неожиданности он даже отшатнулся, когда увидел незнакомца, и слегка побледнел, вернее, уродливое лицо его покрылось неровными серыми пятнами.
— Надо же! — проговорил он дрогнувшим голосом. — Никак не ожидал вас здесь встретить, господин Шарль Робен.
ГЛАВА 9
За выкупом. — По дороге в Пару. — Один. — На борту «Симона Боливара». — Лицом к лицу с врагом. — Новые пленники. — Трогательное расставание. — Из канала Марака в Кайенну. — Снятие с мели. — Укрытие. — Плавание в роще водяных растений. — Сноровка лоцмана Эстевао. — Район озер. — Великолепная сеть внутренних водоемов. — Мечта Диого. — Разговор, услышанный посторонним. — Пароходу не пройти. — Мачты спилены. — На озере Да-Жак. — Возвращение в деревню.
Вот так, в результате стечения обстоятельств, в котором не было, по сути, ничего необычного, Шарль Робен оказался лицом к лицу со своим врагом.
Несчастному молодому человеку пришлось безоговорочно принять условия поставленного Диого ультиматума, там, в одиноком шалаше на Тартаругал-Гранде.
Всякое сопротивление было бессмысленным, и Шарль, сознавая, что не может в таких условиях освободить жену и детей силой, решил подчиниться требованиям бандита, надеясь взять затем блестящий реванш.
В тот момент его беспокоило только одно — он боялся не успеть к сроку: передвижение было страшно медленным, а требуемая сумма — огромной.
Шарль в сопровождении индейца Табиры и эльзасца Винкельмана, единственных, кто, похоже, уцелел после разгрома каучуковой плантации, поспешил вниз по Апуреме.
Случай свел его на реке с одним из самых богатых местных животноводов — они и раньше поддерживали добрые соседские отношения.
Тот возвращался на шхуне к своей фазенде[134]. Он уже знал о несчастье, постигшем колониста, и благородно предложил Шарлю все наличные деньги, несколько тысяч франков, а также шхуну вместе с экипажем.
Серингейро принял их, горячо поблагодарив великодушного соседа, и тут же отправился в путь. Сплавившись по Апуреме, он оставил Табиру у слияния с Агуари, дав верному индейцу предварительно какие-то подробные инструкции.
Молодой человек остался вдвоем с эльзасцем. Шхуна поднялась вверх по Арагуари до поста Педро Второго, где начиналась отвратительнейшая из дорог, ведущих в крепость Макапу. Бразильцы, явно преувеличивая ее значение, называли форт амазонским Севастополем.
Отослав шхуну назад любезному владельцу, Шарль пешком пустился по дороге в Макапу. Расстояние в сто десять километров спутники преодолели в два дня.
Они устроились в единственной гостинице города в ожидании парохода. Небольшие суда довольно часто ходили вверх и вниз по Амазонке.
На девятый день путешественники поднялись на борт корабля Бразильской пароходной компании, совершавшего регулярные рейсы между Рио-де-Жанейро и Манаусом с заходом во все крупные порты побережья.
Через два дня они высадились в Паре.
Хоть Шарля и знали в этом крупном коммерческом центре, кредита на сумму, требуемую негром в качестве первого взноса, ему не дали.
Впрочем, он на это и не надеялся.
Один из тех, с кем Шарль вел дела, недавно обосновавшийся тут француз, буквально разрывался на части, чтоб добыть для колониста хотя бы двадцать тысяч франков. И деньги нашлись.
Из этой суммы Шарль оставил себе ровно столько, чтоб хватило добраться до Кайенны, а вернее, до Сен-Лоран-дю-Марони, ближайшего к хозяйству его отца и братьев цивилизованного поселения.
Остальное он оставил Винкельману, проинструктировав того самым подробным образом, как использовать полученную сумму с наибольшей для них всех выгодой.
Эльзасец, растрогавшись до слез таким проявлением расположения и доверия, пробормотал слова благодарности, пообещав преуспеть или погибнуть.
И это не было пустой бравадой.
Шарль, экономивший скудно отпущенное ему время, как скупец деньги, срочно занялся подготовкой своей поездки в Кайенну. К несчастью, как вам уже известно, сообщение между столицей нашей колонии и бразильским берегом чрезвычайно неудобное. Потеряв всякое терпение, Шарль намеревался уже зафрахтовать шхуну, когда узнал о прибытии «Симона Боливара», доставлявшего продовольствие в Кайенну. Он без труда договорился с капитаном, и поднялся на палубу вместе с бедными артистами, которых привела на судно злосчастная судьба.
Остальное вам известно вплоть до момента, когда в вонючей комнатушке, набитой пассажирами, появился Диого.
— Вот уж не ожидал вас здесь встретить, господин Робен, — проговорил в изумлении презренный негодяй.
— Я тоже, — холодно ответил молодой француз. — В бесстыдном договоре, который вы со мной заключили, ни слова не говорилось о том, что с первых же шагов мне будут мешать собирать требуемый выкуп, — это и так нелегко.
— Я так же, как и вы, очень сожалею об этом недоразумении, которое может нанести существенный ущерб моим интересам. Однако не стоит волноваться: я сам же все и исправлю. Вас без промедления доставит на место мой парусник с отборной командой. Негодяи редкие, но отменные матросы. И о вас будут заботиться как об отце родном, за те-то денежки, которые вы должны нам доставить. Вы почти не опоздаете.
— Я готов. Надеюсь, вы не откажетесь принять на борт вашего парусника вместе со мной этих людей, оказавшихся в незавидном положении исключительно по вашей вине.
— Это пассажиры?
— Да.
— Ехали в Кайенну?
— Да.
— К великому сожалению, не могу уважить вашей просьбы. Они молчать не будут, а мне вовсе не улыбается обнаружить здесь вскоре стационер из Кайенны с десантом на борту. Вплоть до новых распоряжений они останутся здесь. Мои планы не должны пострадать от чьей-то болтливости.
— Я знаю, вам неведомо то, что зовется гуманностью, и потому не стану взывать к вашим чувствам.
— По этому вопросу у нас с вами нет ни малейших разногласий.
— Добавлю только, что вы слишком расчетливы, чтоб совершать бессмысленные преступления.
— Отчего же? Мне приходилось убивать просто ради удовольствия, — возразил самодовольно монстр.
Шарль презрительно пожал плечами и продолжал:
— Рано или поздно колониальным властям станут известны ваши… подвиги, вас ждет ужасное наказание.
— Посмотрим.
— Хочу кое-что предложить вам. У бедных женщин и так уже лихорадка и упадок сил, они неминуемо погибнут, если останутся еще на какое-то время в районе озер. Пусть они отправятся со мной, а здесь останутся трое мужчин, их супруги. Вы сами заговорили о заложниках, так пусть жизнь мужей станет гарантией молчания жен. Как только я выплачу выкуп за свою семью, вы безбоязненно сможете отпустить мужчин.
— Что ж, это, по-моему, приемлемо, — ответил, подумав минуту, негр. — Согласен, хотя лишаю себя удовольствия полюбоваться страданиями тех, кто принадлежит к вашей проклятой расе. Гуманность здесь ни при чем, — как вы очень верно заметили, просто у меня свой интерес. Прощайте! Я и так слишком много сказал. Приятней с сотней кайманов пообщаться, чем с одним белым поговорить.
Сказав это, Диого развернулся на каблуках и исчез за дверью.
Трогательную картину представляли собой обитатели смрадного закутка.