— У белых есть жемчуг? — произнес старик после минутного раздумья. — Мне нужен жемчуг.
— У нас больше нет жемчуга… Индейцы, сопровождавшие нас в походе, сбежали и украли все, что предназначалось тебе и твоим людям, — отвечал Шарль.
— Какие еще индейцы?
— Аторрадис.
— Белые и полубелый глупее попугая, если доверились аторрадис, — покачал головой колдун. — На них нельзя положиться. Значит, у белых нет жемчуга, нет ожерелий… Ничего нет?
— Ничего! Если хочешь вернуть то, что аторрадис украли, нужно послать погоню.
— Что скажешь? — обратился к колдуну вождь на языке племени.
— Аторрадис далеко, а может быть, белые лгут. Лучше отвести их в деревню.
— Зачем?
— Люди никогда не видели белых. Ни у одного колдуна не было еще флейты из кости белого человека.
— Верно.
— Приведем их в деревню, убьем и сделаем флейты из больших костей. Все будут завидовать. Ни у одного окрестного племени нет такого. Мы, ширикумас, будем единственными. Колдун ширикумас станет самым могущественным в округе.
— Ты прав, Жакаре.
Никто из белых не мог понять ни слова из зловещего диалога и потому не предполагал, какая опасность нависла над ними.
Друзья надеялись, что нечаянная встреча не принесет особенных неприятностей, что эти индейцы столь же безобидны, как и другие, которых приходилось видеть до сих пор, и что можно рассчитывать на более или менее сердечный прием. Думали даже, что удастся договориться о кое-каком продовольствии.
В карманах завалялись безделушки. На них надеялись выменять продукты. Индейцам ведь так мало нужно.
Увы! Вскоре наши герои жестоко разочаруются.
ГЛАВА 14
Дорога в деревню. — Гости или пленники. — Опасения. — Как живут индейцы. — Грязь и беспорядок. — Деревянные бурдюки. — Хроническое пьянство. — Стакан за стаканом. — Дикое веселье. — Зловещие рисунки. — Обыск. — Револьвер — не игрушка. — Выстрел. — Гибель вождя Луди. — Паника. — Смена династии. — Шаткая власть. — Главное — отвлечь внимание. — Презрение к смерти. — Схватка. — Побеждены! — Чудо.
— Не кажется ли вам, месье Шарль, — обратился к другу Маркиз, ковылявший рядом, — что мы скорее похожи на пленников, нежели на гостей, приглашенных к ужину?
— Я только что хотел задать вам тот же вопрос. Индейцы смотрят на нас довольно-таки недружелюбно, окружили плотным кольцом, будто опасаются, не убежим ли.
— Какая жалость, что у нас нет больше карабинов. По пятьдесят патронов на брата! Мы бы их разом уложили, приди им в голову фантазия поиграть на наших костях.
— Увы! Оружия нет. Мы можем лишь сокрушаться да проклинать негодяев, если они решат разделаться с нами.
— А револьвер-то у вас остался?
— Утащили.
— А у вас, Винкельман?
— У меня только мачете. А что у вас, Хозе?
— Ни мачете, ни револьвера.
— Спешу вас обрадовать, друзья, — сказал Шарль, — у меня есть еще один, а в нем десяток патронов.
— Это уже кое-что. Хотя одного револьвера, конечно, недостаточно.
— Ба! — прервал их Винкельман. В голосе его звучала уверенность сильного человека. — Пока месье Шарль уложит полдюжины мерзавцев из своего револьвера, я займусь остальными. Благо деревянная дубина здесь всегда найдется. Вы, месье Маркиз, и вы, Хозе, насколько я успел заметить, тоже не разини. Когда начнется заваруха, свое дело сделаете…
— И тем не менее это не лучший вариант, — произнес Шарль, подумав, — он годится на самый крайний случай. А пока будем осторожны. Надо всячески демонстрировать полное доверие.
Через полчаса утомительной дороги пришли наконец в деревню. Здесь стояло большое здание, возведенное на индейский манер: четыре кола и крыша из листьев. Всей обстановки в апартаментах — подвешенные бок о бок хлопковые гамаки, выкрашенные в красный цвет. На земле в беспорядке валялась кухонная утварь. Голодные, свирепые собаки бродили среди разбросанных мисок и вылизывали остатки пищи. Кастрюли, котелки, горшки из желтой глины. Тут же, среди грязной посуды, дети сосали палочки сахарного тростника. Плоды манго, кукурузные початки, рыбьи внутренности. А рядом стояли грубо вырезанные сиденья, сделанные в виде черепах и кайманов.
В такой обстановке и жили семьи краснокожих, а вместе с ними некогда дикие животные, которых людям удалось приручить, проявив недюжинное терпение. Кабаны, броненосцы, агути. Прыгали, возились, копошились, рычали. Черная обезьяна старательно выбирала паразитов из шерсти молодого ягуара, чем явно доставляла тому неописуемое удовольствие. Попугаи с ярким оперением и горбатыми клювами тараторили без умолку. Гокко клевали маис. Птица-трубач внимательно наблюдала за шалостями своего выводка.
Женщины сновали туда-сюда по хозяйству, а дети в чем мать родила играли тут же в свои безумные игры.
Несмотря на то, что жилище громадного семейства состояло из одной крыши и продувалось всеми ветрами, здесь стоял тяжелый, почти невыносимый запах.
Хотя все пространство вокруг селения было распахано, но всюду торчали метровой высоты пни, — деревья срубили, а пни остались. Среди посадок выделялись маис, тыква, ячмень, сахарный тростник, батат, маниока, банан.
Возвращение мужчин явно обрадовало домашних. Все оживились, даже животные встретили хозяев дружным урчанием, лаем, визгом, стрекотом. Однако вид белых напугал и заставил содрогнуться не только людей, но даже птиц и зверей.
Местная живность привыкла к коже цвета кофе с молоком, к тому же богато украшенной разноцветными узорами. Белых здесь сроду никто не видывал. И если люди еще как-то могли объяснить происходящее, то бедные звери в ужасе разбежались.
Происшедшее поразило четырех друзей. Сразу бросилось в глаза и то, что все мужчины, без исключения, буквально не выпускали оружия из рук.
Все красноречиво говорило о том, что с этими краснокожими шутки плохи. Сомневаться не приходилось.
Поражала и суровость нравов: мужчины, отсутствовавшие, похоже, довольно долго, ни словом не обмолвились с женами, не приласкали детей, когда те в ужасе закричали при виде белых. Смятение и паника были жестоко оборваны грубым окриком.
Главное, что волновало теперь дикарей и что обычно занимало весь их досуг, — выпивка.
Среди множества сильных, но неприятных запахов, которые ощутили белые, они различили и резкий запах алкоголя.
В самом центре деревни, на почетном месте, возвышались два огромных деревянных столба высотой примерно по три метра, а в диаметре — метра полтора. В каждом было сделано отверстие, откуда капля за каплей вытекала жидкость так, что земля на этом месте оказалась значительно размытой. Образовался даже небольшой овражек.
В своеобразных чанах индейцы готовили свой излюбленный напиток. Среди компонентов — сахарный тростник, бананы, ананасы, а также маниока или маис.
Краснокожие не слишком разборчивы в спиртном. Они используют для изготовления напитка все, что оказывается под рукой.
Полученный в результате ликер не является для них чем-то особенным, праздничным, как можно было бы подумать. Дикари прикладываются к выпивке в любое время дня и ночи, не разбирая, праздник сегодня или суровые будни.
Индеец, будь то мужчина или женщина, взрослый или ребенок, пьян почти всегда. Во всяком случае, когда находится дома. Если краснокожий захотел выпить, а это желание преследует его постоянно, стоит лишь подойти к деревянному бурдюку, открыть отверстие, подставить под него котелок, наполнив, тут же осушить и начать все снова. Можно поступить и того проще. Зачем усложнять дело, используя котелок? Куда удобнее подставить под струю собственную глотку.
Никакой ревности, никакой зависти, никто не обойден и не обижен. Содержимое выдолбленных изнутри деревянных столбов принадлежит всем и каждому. Успевай только наполнять их, когда жидкость иссякла. А для этого существуют женщины, которые собирают фрукты и прочие компоненты для ликера и готовят напиток для всей деревни.
Пей, сколько душа принимает. Ну и желудок, конечно. Это, пожалуй, единственное ограничение. Хотя и на этот случай у индейцев есть средство. То самое, что применяли еще древние римляне-обжоры, придумавшие невероятное в угоду своему стремлению бесконечно ублажать чрево. Наевшись всласть, они простым и всем известным способом, а именно с помощью двух пальцев, прочищали желудок и, облегченные, снова приступали к трапезе.
Едва их повелители явились в деревню, женщины бросились собирать пустые котелки, валявшиеся тут и там как попало. Не удосужившись помыть, хозяйки поспешили наполнить и расставить вокруг деревянных столбов столько емкостей, сколько мужчин возвратилось из похода.
Размеры «бокалов» повергли бы в изумление любого немецкого солдафона. Каждый котелок вмещал, по крайней мере, три-четыре литра.
И тем не менее, когда вождь, выпив первым, подал знак остальным, индейцы в мгновение ока опустошили их все, а затем, как ни в чем не бывало, велели женщинам наполнить посудины снова.
Утолив давно мучившую их жажду, краснокожие угомонились. Вождь по имени Луди, не спускавший глаз с пленников, предложил и им присоединиться к пиршеству.
Белые, чувствовавшие себя в гостях не слишком свободно и хорошо, зная эгоизм индейцев, нисколько не удивлялись тому, что на них поначалу не обращали внимания, попросту бросили.
Но в тот момент, когда вождь предложил выпить, они вдруг явственно ощутили, что страшно хотят есть. Четверо здоровых молодых мужчин почти сутки не имели маковой росинки во рту.
Вождь, изрядно накачавшийся, нетвердо стоявший на ногах, подал знак, означавший, должно быть: «Люди утолили жажду. Они хотят есть».
Больше ничего не пришлось объяснять. Женщины, на лету ловившие приказы, засуетились.
Ели много. Индейцы, очевидно, тоже изголодались. Сушеную рыбу запивали настойкой. Не жалея, подливали и пленникам.
Обстановка и до обеда была довольно напряженной и ничего хорошего не сулила, а теперь, после обильных возлияний, деревня превратилась в подобие сумасшедшего дома, наполнившись невероятным шумом.