Теперь все смотрели на него.
Бутыл опустил голову. — Протащить его под килем, — предложил Каракатица. — Мигом все выложит.
— Это искушение, — согласился Скрипач. — Но у нас есть время. Много времени.
"Дураки. Время — это как раз то, чего у нас нет. Это она и пытается нам показать, проталкивая волшебным ветром сквозь владения Маэла — а он и поделать ничего не может. Так тебе и надо, Маэл, корявая устрица!
Время? Забудьте. Она тащит нас в сердце бури".
Глава 20
Дисциплина — наилучшее оружие против самоуверенности. Реагируя на зверства фанатиков, мы должны трезво соизмерять достойный ответ. И да не заявим мы, обуянные риторикой благочестия, что среди нас самих фанатиков нет; ибо любая традиция порождает самоуверенность, и в особенности тогда, когда традиция эта чувствует себя под угрозой. Фанатизм легко рождается в окружении морального упадка (реального или воображаемого), но также и в окружении узаконенного беззакония, под знаменами "сложившейся практики".
Дисциплина — это умение противостоять не только врагу внешнему, но и самим себе; ибо без здравой критичности — признаем это — оружие, на котором мы присягали, принесет миру простое убийство.
И первой его жертвой станет объективная правота нашего дела.
"Становится все труднее не сожалеть о принятых решениях", думал Ганоэс Паран. Разведчики докладывали, что Дераготы не преследуют армию, двигавшуюся на северо-восток по практически пустым землям; однако само их отсутствие заставляло тревожиться. В конце концов, если монстры не бегут за ними, тогда что они замыслили?
Джагутская волшебница Ганат постаралась намекнуть, что решение выпустить на свободу древних зверей будет ошибкой. Наверное, ему следовало ее послушать. Какая самонадеянность — полагать, что он сможет свободно манипулировать всеми силами, натравленными на Т'ролбарала. Возможно, он пренебрегает способностями уже населяющих мир Властителей. Дераготы — первобытная мощь, но мир вышел из первобытности и не желает подчиняться таким необузданным силам.
"Ну, достаточно. Что сделано… Пусть на этот раз за мной все подчищает кто-нибудь другой. Для разнообразия".
Он нахмурился. "Хотя, наверное, это как раз обязанность Владыки Колоды Драконов. Но я титула не домогался".
Паран ехал с одной из рот, где-то в середине колонны. Он не желал окружать себя свитой или создавать отдельный отряд. Сегодня в авангарде кулак Руфа Бюд — Паран часто ставил одного из кулаков на временное командование, сам оставаясь в сопровождении одного Ното Свара и, иногда, Харлочеля. Вестовой вернулся к исполнению прямых обязанностей, хотя, по счастью, срочных приказов приходится отдавать мало.
— Знаете, вы выглядели более грозным, — сказал Ното Свар, — под именем капитана Добряка.
— Тихо, вы.
— Это наблюдение, Верховный Кулак, не жалоба.
— У вас, лекарь, каждое наблюдение походит на жалобу.
— Обидно, сэр.
— Вы не поняли… Расскажите что-то интересное. Например, о Картуле. Там вы поклонялись Д'рек?
— О Худ, нет! Ну хорошо. Если желаете интересного, я расскажу о себе. В молодости я был лаполомом…
— Кем — кем?
— Я ломал лапы собакам. Но только беспородным. Хромые псы имели большое значение для праздника…
— Ах, вы имеете в виду фестиваль Д'рек! Мерзкий, варварский день прославления грязи! Так вы ломали лапки бедным, беспомощным животным, чтобы одуревшие детишки забили их камнями до смерти.
— К чему вы это, Верховный Кулак? Да, я именно этим и занимался. Три полумесяца за собаку. На жизнь хватало. Увы, я уже начинал уставать…
— Малазане запретили фестиваль…
— Да, как раз вовремя. На редкость неудачное решение. Мой народ страдал, искал иные способы выразить наше…
—.. ваше извращенное, болезненное стремление причинять страдания и унижения!
— Ну, да. Так мне рассказывать или вас слушать?
— Возьми меня Бездна! Примите извинения. Прошу продолжать. Но только чтобы меня не стошнило…
Ното Свар задрал нос. — В молодости я не всаживал богиням отата…
— И я. Впрочем, как любой молодой мужчина — не собачий лаполом — всадить я был не прочь… Богинь я любил. Хотя бы статуи. Взять к примеру Солиэль…
— Солиэль! Подобие, энергично преувеличенное, дабы побудить зрительниц к материнству…
— Неужели? По-моему, слишком уж откровенно побуждающее…
— Помните, — примирительно сказал Ното Свар, — что вы были молоды…
— Точно, был. Давайте о чем — нибудь другом. Итак, что было дальше, когда ваша лаполомная карьера закончилась пшиком?
— О, сэр, как это смешно. Считаю своим долгом упомянуть, что Солиэль, Явившая Себя в Г'данисбане…
— Да, чертовски обескураживает. Вы и вообразить не сможете, сколько юношеских фантазий она разбила в тот миг.
— А я думал, вы закончили эту тему.
— Да. Продолжайте.
— Некоторое время я подвизался в учениках целителя…
— Сращивали лапки собакам?
— Сэр, это было лишь побочным доходом. Произошло недоразумение, вследствие коего мне пришлось оставить его компанию. Спешно. Как нельзя вовремя случился рекрутский набор. Малазане редко получали более пригоршни картулианцев, в — основном преступников и бродяг…
— … а вы отвечали сразу обоим определениям.
— Они весьма обрадовались моему появлению, ведь я был целителем. Как бы то ни было, первый боевой опыт я обрел в Кореле (походы на Тефт), и там мне посчастливилось получить покровительство целителя, позднее ставшего печально знаменитым… Ипшенка.
— Да неужто?
— Именно его, сэр. А также я встречал и Манеска. Нужно сказать — вы, Верховный Кулак, как никто иной поймете эту необходимость — что Ипшенк и Манеск хранили верность Седогривому. До конца. Ну, я так полагаю — к тому времени я стал лекарем целого легиона, и нас перевели на Генабакис. Как положено…
— Ното Свар, — прервал его Паран, — кажется мне, что у вас исключительный талант связываться со знаменитыми людьми. Особенно с печально знаменитыми.
— Ну… да, сэр. Полагаю, этого не отнимешь. Вы гадаете, к какой категории я отношу вас?
— Меня? Мне все равно.
Хирург намеревался продолжить, но помешало прибытие Харлочеля.
— Верховный Кулак.
— Вестовой.
— Сэр, дорога впереди нас до сих пор носила следы небольшого числа так называемых пилигримов. Но теперь, похоже, к их паломничеству присоединилось целое конное войско.
— И сколько их?
— Больше пятисот, Верховный Кулак. Может, и тысяча. Они едут несколькими отрядами, следы путаются.
— Отрядами. Интересно, кто бы это мог быть? Ладно, Харлочель, выдвигайте разведку. Насколько они нас опережают?
— На четыре — пять дней, сэр. По большей части скачут галопом.
— Хорошо. Благодарю вас.
Вестовой отъехал к главной колонне.
— Что бы это значило, Верховный Кулак?
Паран пожал плечами. — Думаю, мы скоро выясним, Свар.
— Ното Свар, если вы не против, сэр.
— Хорошо, — не смог сдержаться Паран, — что вы носите ланцет, а не копье.
— Если вы не против, сэр… там впереди кто-то жалуется на натертость от седла. — Целитель пришпорил коня.
"Увы, он предпочитает моему обществу натертую задницу. Ну, каждому свое…"
— Верховный Кулак Паран, — пробурчала капитан Чистая Криница. — Почему он едет позади, и к чему его приказ не отдавать честь? Плохо для дисциплины. Мне наплевать, что думают солдаты — мне даже не интересно, что он командовал Сжигателями Мостов — в конце концов, он принял их перед самым уничтожением. Я просто говорю: так не годится. Совсем не годится.
Кулак Руфа Бюд искоса глянула на Криницу. Глаза ее сверкают, кровь прилила к лицу. Ясно, что капитан не собирается забывать свернутую челюсть. "Ну, наверное, я сама не простила бы чего-нибудь эдакого".
— Думаю, кулакам надо собрать встречу…
— Капитан, — рявкнула Бюд, — вы забываетесь.
— Прошу прощения, сэр. Но если мы идем по следу какой-то армии, я не хочу кончить как Сжигатели. Вот и все.
— Даджек Однорукий доверял этому человеку, и его восхищения для меня достаточно. И для остальных кулаков. Настоятельно советую вам подавить гнев и вспомнить о дисциплине. Что до армии впереди — ну, тысяча конников едва ли представляют угрозу Войску. Мятеж окончен — тут никого не осталось, чтобы бунтовать. Или чтобы покорять. — Он обвела окрестности рукой в латной перчатке: — Даже пилигримы разбегаются.
Неподалеку от неровной дороги виднелась кучка камней — могила еще одного неудачливого пилигрима. Над ней торчал посох, украшенный вороньими перьями.
— Неладно это, — бурчала Чистая Криница. — Поклонение Колтейну…
— Эта страна рождает культы, как гнилое мясо — личинок.
Криница фыркнула: — Весьма подходящее сравнение, Кулак.
Капрал Футгар проговорил сзади: — Сэры, а это что такое?
Обе женщины обернулись в седлах и проследили, куда указывает подчиненный. А указывал он на восток. Со стороны солдат донеслись крики удивления и слова молитв.
Полоса солнц, двенадцать солнц, маленьких, но достаточно ярких, чтобы прожечь ослепительные дыры в синем небе. Два оставляли за собой хвосты дыма. Солнца вытянулись дугой лука, и над ними виднелось подернутое дымкой, выщербленное лицо луны.
— ЗНАМЕНИЕ СМЕРТИ! — крикнул кто-то.
— Капитан, — сказала Руфа Бюд, — заткните пасть дураку!
— Слушаюсь, сэр!
— Небо падает, — сказал Ното Свар, подъезжая к Верховному Кулаку.
Паран прищурился, наблюдая странное небесное явление, пытаясь отыскать хоть какой-то смысл в увиденном. "Чем бы это ни было, оно мне не нравится".
— Не верите? — спросил целитель. — Верховный Кулак, я был на землях Корела. Я видел кратеры, оставленные упавшими с неба камнями. Вы изучали карту Корелри? Весь северный субконтинент и масса островов… бросьте пригоршню гравия в грязь и посмотрите, как впадины затянет водой. Таков Корелри, сэр. Его народы до сих пор рассказывают о спуске множества огней с неба — так пал Увечный Бог.