— Смело. Да! Очень удивительно!
Резак наклонился, изучая подозрительные пятна на пыльном камне. Отпечатки лап Серожаба показывали, как тщательно он старался убрать следы. — Тут кровь…
— Шок. Тревога… Стыд.
— Стыд. За то, что случилось, или за то, что мы это заметили?
— Хитро. Ну, конечно, за первое.
Резак нахмурился и оглянулся на Фелисину со Сцилларой. Изучил их лица. — Похоже, — медленно сказал он, — мне следует радоваться, что я не видел того, что видели вы.
— Да, — ответила Сциллара. — Следует.
— Лучше не подходи к животным, Серожаб, — крикнул Геборик. — Я им вроде не нравлюсь, но ты им ТОЧНО не нравишься.
— Уверенно. Они просто не успели меня узнать.
— Я бы такое крысе не кинула, — заявила Улыба, лениво гоняя куски мяса по стоящей на коленях миске. — Смотри, даже мухи брезгуют.
— Не от пищи они улетают, — сказал Корик, — а от тебя.
Женщина оскалилась: — Вот что зовется уважением. Знаю, для тебя это иностранное слово. Сетийцы — падшие виканы, все это знают. А ты — падший сетиец. — Она схватила миску и швырнула в песок рядом с Кориком. — На, полукровка, заткни объедки в уши. Сохранятся на завтрак.
— Она очень мила после дня тряски, — с ослепительной улыбкой сказал Корик Тарру.
— Хватит приставать, — отвечал капрал. — Или сам пожалеешь. — Он и сам подозрительно всматривался на то, что назвали ужином. Обычно спокойное и безмятежное лицо сморщилось в гримасе. — Уверен, это был конь.
— Разве что выкопанный на конском кладбище, — отозвалась Улыба, расправляя ноги. — Убить готова за кусок масляной рыбы, зажаренной в глине прямо на берегу. Завернутой в водоросли, с куркумой. Кувшин мескерийского вина и ладный парень из деревни. Мужичок, большой…
— Хватит, Худовы мощи! — Корик наклонился и плюнул в огонь. — История про свинопаса с пушком на подбородке и как ты его окрутила — единственная сказка, которую ты знаешь. Мы все уже поняли. Давно. Черт дери, Улыба, мы тысячу раз слышали. Ты ночью выползла с папашиного хутора на четвереньках, чтобы омыться морской водицей. И где это было, а? Помню, в Стране Мечтаний маленьких девочек…
В правую ляжку Корика ткнулся нож. Он с воем повалился на спину и перекатился на бок, ощупывая ногу.
Солдаты ближайших взводов начали озираться, пытаясь что-то увидеть в покрывшей лагерь пыли. Вскоре их любопытство увяло.
Корик извергал поток брани, обеими руками сжимая раненую ногу. Бутыл вздохнул и встал с насиженного места. — Видите, что выходит, когда старички оставляют вас без присмотра? Держись, Корик. Я исцелю тебя — много времени не пона…
— Скорее, — простонал сетиец — полукровка. — Я хочу перерезать сучке горло.
Бутыл глянул на женщину и склонился над Кориком. — Тише. Она даже побледнела. Неудачный бросок…
— Ох! А во что она целила?
Капрал Тарр не спеша встал. — Смычок будет недоволен тобою, Улыба, — сказал он, качая головой.
— Он подвинул ногу…
— А ты кинула в него нож.
— Это за "маленькую девочку". Он провоцировал.
— Неважно, как все началось. Можешь попробовать извинения — вдруг Корик согласится тебя простить…
— Точно, — сказал Корик. — В тот день, когда Худ сам в могилу залезет.
— Бутыл, ты остановил кровь?
— Вполне надежно, капрал. — Бутыл бросил нож в сторону Улыбы. Скользкое от крови лезвие воткнулось около ее ног.
— Спасибо, Бутыл, — сказал Корик. — Она попытается снова?
Нож звякнул, вонзившись в песок между ног полукровки.
Все посмотрели на Улыбу.
Бутыл облизал губы. Нож пролетел, едва не задев его левую руку.
— Вот куда я целила.
— Я что тебе такого сказал!? — напряженным голосом спросил Корик.
Бутыл медленно вздохнул, чтобы успокоить тяжело стучащее сердце.
Тарр сделал несколько шагов и вытащил нож из земли. — Думаю, он пока полежит у меня.
— Плевать, — отозвалась Улыба. — У меня их много.
— И все они останутся в ножнах.
— Так точно, капрал. Пока никто меня не спровоцирует.
— Сумасшедшая, — шепнул Корик.
— Она не сумасшедшая, — возразил Бутыл. — Просто тоскует по…
— … какому-то парню с фермы, — ухмыльнулся Корик.
— Наверное, кузену, — добавил Бутыл так тихо, что услышал его лишь Корик. Солдат улыбнулся.
"Так". Бутыл вздохнул. Еще одна ссора в бесконечном походе. Хорошо, что мало крови пролилось. Четырнадцатая Армия устала. Дошла до точки. Она сама себе не нравилась. Ее лишили возможности полной мести Ша'ик и шедшим за ней убийцам, насильникам, головорезам; сейчас она медленно тащилась за остатками войска мятежников, преодолевая пустоши, пыльные дороги, песчаные бури и тому подобное. Четырнадцатая все еще ждет исхода. Она жаждет крови — но пока что проливает собственную кровь в перепалках, стычках и нарастающей взаимной вражде.
Кулаки делают все возможное, чтобы удержать солдат под контролем, но они вымотаны не меньше их. Увы, в ротах слишком мало офицеров, достойных своих званий.
"А у нас капитана вовсе нет. Ведь Кенеба повысили". Прошел слух, что позади, в Лато Ревэ, высадились отряды новобранцев и новые офицеры, и сейчас они пытаются нагнать основные силы. "Об этом толковали еще десять дней назад… могли бы нас уже дважды догнать".
Два последних дня назад по следу армии то и дело спешили вестовые. Даджек Однорукий и Адъюнкт ведут переговоры, это ясно. Неясно лишь, о чем. Бутыл подумывал о прослушивании командного шатра и его обитателей, как он делал уже много раз между Ареном и Рараку; но присутствие Быстрого Бена заставляло его нервничать. Верховный Маг. Если Бен перевернет камень и обнаружит под ним Бутыла — расплачиваться придется перед Худом.
Проклятые ублюдки — мятежники могут бежать вечно. Если у их командира есть мозги, так он и прикажет. Он может назначить решительную битву в любой момент. Героично и возвышенно своей полной бесполезностью. Но, кажется, их вождь слишком умен. На запад, все время на запад, в пустыню.
Бутыл вернулся туда, где сидел, песком стер кровь Корика с пальцев. "Мы играем друг у друга на нервах. Вот и все". Его бабушка нашла бы, что сделать — но она давно умерла, и дух ее привязан к старой ферме около Джакаты, в тысячах лиг отсюда. Он почти видел ее: качает головой и щурится, изображая деревенскую дурочку. Мудрая по меркам смертных, умеющая увидеть каждую слабость, каждый порок, прочитать бессознательные жесты и выражения лица, проникнуть под зыбкую пелену внешности в поисках голых костей истины. От нее никто не мог скрыться.
"С бабушкой уже не потолкуешь. Но есть и другая женщина… не так ли"? Невзирая на жару, Бутыл затрясся от озноба. Ведьма Эресов все еще ходила по его снам. Все еще показывала каменные топоры, разбросанные там и тут под покровом земли, словно листья обнимающего весь мир древа, разнесенные ветрами множества прошедших веков. Он знал, что шагах в пятидесяти к югу есть низина, заполненная проклятыми штуками. Идти туда недалеко. Они его ждут.
"Я вижу их, но не вижу значения. Вот в чем вопрос. Я слишком невежествен".
Глаза уловили движение у сапога. Он увидел медленно ползущую, отягощенную грузом яиц саранчу. Бутыл нагнулся и схватил насекомое за крылышки. Другой рукой он залез в мешок и вытащил черную коробочку с маленькими дырками в крышке и боках. Зацепив ногтем защелку, открыл коробочку.
Радостный Союз, их любимец скорпион. Внезапно попав на свет, тварь подняла хвост и забилась в угол.
Бутыл кинул саранчу внутрь коробки.
Скорпион знал, чего от него ждут. Он рванулся и уже через миг начал пожирать дергающее ножками насекомое.
— Живешь без забот, а? — пробормотал Бутыл.
Сзади что-то упало на песок. Плод карибрала, круглый, тускло — желтый. Бутыл оглянулся и обнаружил стоящего рядом Каракатицу.
В руках сапера груда фруктов. — Подарок, — сказал он.
Бутыл скривился и задвинул крышку над Радостным Союзом. — Спасибо. Откуда добыл?
— Прогулялся. — Каракатица кивнул в сторону юга. — Низина, повсюду лозы карибрала. — Он пошел раздавать плоды другим солдатам.
Низина. — Там и каменных топоров полно?
Каракатица покосился на него: — Не заметил. У тебя на руках кровь?
— Это моя, — пробурчал Корик. Он уже обдирал плод.
Сапер помедлил, озирая сидевших неровным кругом солдат родного взвода; взглянул напоследок на капрала. Тарр пожал плечами. Этого оказалось достаточно, так как Каракатица кинул последним фруктом в Улыбу. Которая поймала плод на кончик ножа.
Все уставились на нее, умело срезающую тонкую кожуру.
Сапер вздохнул: — Думаю, надо найти сержанта.
— Отличная идея, — сказал Бутыл.
— Можешь пустить Союза на прогулку. Пусть старина ноги разомнет. Навроде и Замазка нашли нового. Никогда такого скорпиона не видел. Хотят матча — реванша.
— Скорпионы не умеют разминать ноги, — сказал Бутыл.
— К слову пришлось.
— Понятно.
— Да ладно, — буркнул Каракатица и ушел.
Улыба сумела снять всю кожицу одним куском. И швырнула ее в сторону Корика. Он смотрел в другую сторону, так что вскочил, уловив движение у ноги.
Женщина фыркнула: — Вот тебе. Добавь в коллекцию талисманов.
Полукровка бросил карибрал. Мигнул и замялся на месте. — Я думал, Бутыл, ты меня вылечил.
— Точно. Но боль еще останется.
— Боль? Я едва стою.
— Все успокоится.
— Она горазда бегать, — заметил Тарр. — Будет забавно поглядеть, как ты вслед похромаешь.
Здоровяк поник головой. — Я терпелив, — сказал он, усаживаясь на место.
— О-хо-хо, я вся вспотела.
Бутыл вскочил. — Пойду прогуляюсь, — сказал он. — Никому никого не убивать до моего прихода.
— Если кого-то убьют, — крикнул вслед Тарр, — от целителя много пользы не будет.
— Я просто хотел поглазеть.
Они ускакали на север, на пыльную, плоскую равнину, за гребень низких холмов, скрывших марширующие колонны. На низком бугре в двухстах шагах росли три дерева гилдинга, и они поспешили скрыться в тень широких, кожистых листьев, распаковать съестное и кувшин гредфалланского эля, невесть как добытый Скрипачом. И сели в ожидании Верховного Мага.